- Как тебе известно, Адась, человеческая кожа - самое совершенное творение. Ничто не может с ней сравниться. Она реагирует на прикосновение, она эластична и непромокаема, устойчива к колебаниям температуры, мягка и гладка. В конце концов, искусственное сердце или искусственные легкие сможет смастерить первый попавшийся студент-медик - хитрость невелика. Но чтобы из обыкновенных веществ изготовить живую кожу, надо быть Амброжи Кляксой, великим Амброжи Кляксой. При этих похвалах ученый муж потупил взор и жестом, преисполненным достоинства, подтянул кальсоны, а затем принялся натягивать брюки.
- Послушай, Алойзи, - сказал он после минутного раздумья. - Я рад, что король нас пригласил к себе. Мне надо с ним кое о чем переговорить. Но прежде всего я хочу представить ему тебя. И можешь быть уверен, не из мелочного тщеславия. Это недостойно ученого. Однако я намерен просить его, чтобы он простил тебя за недостойную выходку с поддельной ногой, а то в противном случае королевская стража арестует тебя и бросит в тюрьму.
- Меня? Ха-ха-ха! - рассмеялся Алойзи. - Да я одной рукой могу перебросить шестерых человек через дерево. Но вы правы, пан профессор. Настоящие люди не должны решать спорные вопросы силой.
Тем временем пан Клякса застегнул жилет, надел сюртук и обеими пятернями ловко расчесал себе бороду. Затем достал из кармана серебряную коробочку со своими знаменитыми укрепляющими таблетками, одну дал мне, а другую проглотил сам. Мы сразу же почувствовали себя свежими и отдохнувшими.
- Мы готовы! - сказал пан Клякса Пузырю. - Пойдемте к нашим друзьям. Надеюсь, никаких особых указаний делать тебе не придется. Я вложил в твой мозг все содержимое моей копилки памяти. Теперь ты знаешь столько же, сколько и я. Прошу следовать за мной.
В соседнем зале мы застали Вероника и розовода с его четырьмя дочерьми. При виде нас пораженный пан Левкойник нажал на свою бородавку, привратник подвергся приступу икоты, а четыре девицы в знак приветствия присели в книксене.
Пан Клякса оперся левой рукой о бедро, а правую простер вперед и сказал:
- Господа, разрешите представить вам Алойзи Пузыря, моего ученика и воспитанника, выпускника Института Вымышленных Проблем.
- Пан профессор, - заметил розовод, - мы уже имели случай познакомиться с вашим Пузырем в стране Обеих Рецептурий. Кто же не помнит Первого Адмирала Флота, кавалера Большой ленты Пирамидона со звездой? Моя дочь Резеда...
- Уважаемый пан Анемон, - прервал его пан Клякса, - как утверждает наука, человеческое прошлое меняется по мере необходимости, а нередко и вовсе забывается. Пан Алойзи Пузырь теперь стал совершенно иным, чем прежде, и потому в расчет берется только то, что я сказал минуту назад.
- А я не согласен! - запротестовал Вероник. - Я дипломированный привратник и вот уже пятьдесят лет, как честно выполняю свои обязанности, за что жильцы обещали устроить мне юбилей, и мне вовсе не хочется, менять свое прошлое на другое.
- А что будет с Резедой? - воскликнула Георгина и чихнула семь раз подряд. Я забыл сообщить, что Георгина страдала дневным насморком, начинавшимся с восходом и кончавшимся с заходом солнца.
- Насколько мне известно, - вступил в разговор Алойзи, мадемуазель Резеда в последнее время находилась в Королевском Саду.
- Ее там нет, - грустно произнес розовод. - Кто-то украл ее прямо у меня из-под носа и спрятал неведомо где. Злые люди играют моим ребенком, словно мячиком.
- Один-один, - многозначительно сказал Алойзи, а пан Клякса поднял палец и сказал:
- Мадемуазель Резедой мы займемся в свое время. Я уже говорил, что спех уму помеха.
- Я должен знать, где находится моя дочь! - потерял терпение пан Левкойник. - Я сыт этой неизвестностью по горло! Обстановка накалялась, но Алойзи быстро разрядил ее.
- А ведь мы приглашены на мороженое к королю! Да здравствует король! - весело крикнул он.
- Ты прав, Алойзи, - согласился пан Клякса. - Уже перевалило за полдень. Пора кончать пустые разговоры и это бесконечное чихание. Король ждет. Я пойду впереди, а вы - парами за мной. Мадемуазель Резеда найдется, будьте покойны. Борода начеку. Итак, в путь. Пан Левкойник подает руку панне Розе, а пан Вероник ведет панну Георгину, Адась - панну Гортензию. Так, прекрасно. Последними идут Алойзи и мадемуазель Пиония.
Вы, конечно, догадались, что Пиония не упустила возможности сочинила коротенький стишок:
Борода холода мороженое беда
Пузырь рубает ничего никогда
Я уже научился разгадывать эти рифмованные головоломки и потому сразу сообразил, что хотела сказать поэтесса. Речь шла о человеке с бородой, то есть о пане Кляксе, которому от лишней порции мороженого грозит простуда, зато Алойзи может его "рубать" сколько угодно без всякого вреда для здоровья.
Пока я тут занимался стишком Пионии, судьба приготовила нам пренеприятный сюрприз. На площади А-С собралась толпа адакотурадцев, среди которых я узнал нескольких смотрителей Заповедника Сломанных часов. Все были страшно возбуждены, оживленно рассуждали о чем-то, а увидев Алойзи, один из них крикнул:
- Это он!
- В чем дело? - спросил пан Клякса.
Самый старший смотритель подошел и, указывая на Алойзи, заявил:
- Я узнал его! Он работал с нами в Заповеднике, но вчера вдруг исчез. А сегодня утром обнаружилась пропажа двухсот семнадцати рубинов. Никто другой взять их не мог.
- Господа! - спокойно произнес Алойзи. - Напрасно вы меня подозреваете. Можете убедиться сами.
С этими словами он вывернул один за другим все свои карманы. Разумеется, ничего в них не оказалось, даже носового платка, поскольку совершенство конструкции Алойзи исключало всякую возможность насморка.
Смотритель удивленно взглянул на Алойзи: еще никогда ему не приходилось встречать человека, у которого карманы были бы совершенно пусты. Даже дети держат в своих карманах кучу всякой всячины, такой, как блокнотики, ножички, коробочки, марки, перья, шпагат, камешки, ракушки и куски сахара. Но у Алойзи не было совсем ничего, потому что нормальным человеком он стал всего несколько часов назад.
Смотритель перестал интересоваться его особой, но с еще большим недоверием посмотрел на Вероника, на пана Левкойника и на меня. Пан Клякса выглядел столь почтенно, что находился выше всяких подозрений, хотя у него и имелось три десятка карманов, не считая двух запасных в кальсонах.
Группа адакотурадцев тем временем значительно увеличилась и окружила нас со всех сторон.
- Прошу пропустить, - сказал пан Клякса. - Мы гости короля и идем к нему на мороженое.
Но тут за смотрителей вступился движимый чувством профессиональной солидарности Вероник:
- Пан профессор, на их месте я поступил бы точно так же. Вор украл, а смотритель отвечай.
Сказав это, он вывернул свои карманы и показал их содержимое. Поколебавшись немного, пан Левкойник махнул рукой и сказал:
- Надо покончить с этим поскорее. Жаль времени. Вот, смотрите! Один карман... другой... третий... четвертый... А вот еще пятый... Это цветочные семена, это стимулирующая жидкость, а это семейные фотографии... Удовлетворены?
Я с отвращением разглядывал эту сцену, но после Вероника и розовода мне не оставалось ничего другого, как последовать их примеру. Я начал с внутреннего кармана пиджака. Запустив туда руку, я неожиданно ощутил под пальцами что-то сыпучее, похожее на крупу. Вывернув карман, я остолбенел - на землю посыпались рубины.
Можете легко представить себе и мое замешательство, и возмущение толпы. Двое смотрителей схватили меня за руки, а остальные разбежались по площади, скликая городскую стражу. Кто-то из адакотурадцев крикнул:
- Вурр! На скурвуррурдор егур!
- Брурсить негурдяя петорхам на растерзание! - вторил ему другой.
Пан Клякса что-то говорил, размахивая руками, но никто его не слушал.
И в этот миг с крыши слетел Три-Три, сел мне на плечо, из его переполненного клювика на глазах у всех посыпались в мой карман рубины. Все сразу же стало ясно.
Я обиделся на колибри, щелкнул его по клюву, высыпал из кармана новую порцию рубинов и с достоинством заявил смотрителям:
- Как видите, я к этому совершенно не причастен. Не нужны мне ваши рубины и не боюсь я ваших петухов. Я иду к королю на мороженое. Вот и все.
Тронутый моими речами, пан Клякса утер слезу, гордо выставил бороду и воскликнул:
- Вот поведение, достойное ученого!
Георгина чихнула одиннадцать раз, что в значительной степени смягчило раздражение смотрителей. Те еще шушукались и советовались о чем-то вполголоса между собой, когда прибежал запыхавшийся министрон Погоды и Четырех Ветров, и закричал издали:
- Господин, господа! Так не годится! Король ждет вас уже полчаса, министрон Двора сходит с ума. Так нельзя!
Пан Клякса в нескольких словах изложил министрону, что с нами приключилось.
- Так неуважительно отнестись к королевским гостям? - обрушился тот на смотрителей. - Да за такую бестактность я прикажу уменьшить вам премию. Вместо пяти яиц на нос вы получите по три. Это отучит вас от бездушия.
