«Наверное, мне тоже следует послушать», – решила Майра и протянула руку, чтобы включить стоявший на столе телевизор. На экране появилось изображение Джима Брискина. Майра развернула кресло к телевизору и отложила доклад Тито. Каждое слово Брискина имело значение – у этого человека был шанс стать очередным президентом.
– …Прежде всего я намерен начать судебный процесс против спутника под названием «Золотые врата наслаждений», – говорил Брискин. – Я знаю, многим из вас не понравится подобный поступок, но я очень долго думал, прежде чем принять это решение. Полагаю, что все в конце концов поймут: «Золотые врата» устарели. Секс в нашем обществе мог бы вновь стать биологической нормой, средством деторождения, а не самоцелью.
«Неужели? – язвительно подумала Майра. – И каким же это образом?»
– Я намерен поделиться известием, о котором вы еще не знаете, – продолжал Брискин. – Совершено открытие, которое изменит всю нашу жизнь… Насколько – этого в данный момент никто не в состоянии предвидеть. Перед нами открываются новые возможности эмиграции. В «Земных разработках»…
Зазвонил видеофон на столе Майры. Со злостью выругавшись, она уменьшила громкость телевизора и взяла трубку.
– Майра Сэндс слушает. Не могли бы вы перезвонить попозже? Спасибо. Я сейчас очень занята.
Звонил тот темноволосый парень, Арт Чаффи.
– Нам просто интересно, что вы решили, – пробормотал он, но не положил трубку. – Для нас это очень важно, миссис Сэндс.
– Знаю, Арт. Но если вы дадите мне несколько минут… может быть, полчаса…
Она старалась уловить слова Брискина, но слышала лишь бессвязное бормотание. «Что он имеет в виду? Куда мы могли бы эмигрировать? На девственные территории? Скорее всего. Но куда именно? – думала Майра. – Вы что, собираетесь достать новый мир из рукава, мистер Брискин? Если так, то мне хотелось бы это увидеть!»
– Хорошо, я позвоню позже, миссис Сэндс. Извините за беспокойство, – сказал Арт Чаффи и отключился.
– Тебе следует сейчас слушать выступление Брискина, – пробормотала Майра, снова поворачивая кресло в сторону телевизора.
Наклонившись, она повернула ручку, так что голос Брискина снова стал хорошо слышен. «Сейчас ты важнее всех, Джим», – подумала она.
– …По имеющимся у меня сведениям, состав тамошней атмосферы практически идентичен земной, сила тяжести – тоже, – медленно говорил Брискин.
«Господи, – подумала Майра. – Если так пойдет дальше, то я лишусь работы. – У нее учащенно забилось сердце. – Никто больше не будет делать абортов. Но, честно говоря, я все равно рада, – решила она. – Я бы хотела покончить с подобным занятием навсегда».
Сплетя пальцы, она прослушала оставшуюся часть судьбоносной речи Джима Брискина.
«Боже мой, – думала она. – На глазах у нас творится история. Если только это открытие – правда, а не обычный рекламный трюк».
Но интуиция подсказывала Майре, что Брискин не лжет. Впрочем, он был не из тех, кто мог бы сочинить что-либо подобное.
В одном из филиалов Департамента общественного благосостояния в Окленде, штат Калифорния, Херб Лэкмор тоже слушал выступление Джима Брискина, передававшееся со спутника ЛРП по всем каналам.
«Теперь его наверняка выберут, – подумал Лэкмор. – Все же у нас появится цветной президент, как я и опасался. Если действительно возникнет возможность эмиграции на нетронутую планету с такими же, как на Земле, фауной и флорой, то всех гибов разбудят».
Это означало, что в услугах Херба Лэкмора перестанут нуждаться.
«Из-за него я потеряю работу, – размышлял Лэкмор. – Сравняюсь со всеми этими цветными, которые текут сюда рекой. Буду как какой-нибудь девятнадцатилетний мексиканец, пуэрториканец или негр, без каких-либо перспектив, без надежды. Все, чем я занимался многие годы, уничтожат одним махом».
Дрожащими руками он открыл телефонную книгу и начал перелистывать страницы.
Самое время было вступить в организацию Верна Энджела. Его члены не станут сидеть сложа руки – если они действительно верят в правоту своего дела, как верил в него Херб Лэкмор.
Пришло время чистовикам сделать решающий шаг, не обязательно мирный. Дело приняло ужасающий оборот, и ситуацию следовало менять быстро и решительно.
«Если они ничего не предпримут, я сам за это возьмусь. Я не боюсь. Я знаю, что сделать это необходимо», – думал Херб.
Телевизор говорил голосом Джима Брискина:
– …Мы создадим нормальные условия жизни и труда для каждого члена нашего общества. Благодаря этому…
– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Джордж у своего брата Уолта.
– Конечно, – ответил тот. – Этот червяк Сол Хайм ничего для нас не сделал. Вообще ничего. Ты продолжай слушать Брискина, а я позвоню Верну Энджелу и попробую что-нибудь организовать. С ним можно сотрудничать.
– Ладно, – кивнул общей головой Джордж. Он направил свой глаз на экран, а его брат начал набирать номер.
– Вся эта болтовня с Солом Хаймом… – буркнул Уолт, после чего понизил голос, так как Джордж толкнул его локтем, давая понять, что хочет послушать выступление. – Извини, – сказал Уолт, поворачивая глаз к экрану видеофона.
В дверях кабинета появилась Фисба Ольт. На ней было платье из оленьей кожи с прозрачными вставными полосками.
– Хайм вернулся, – сообщила она. – Хочет с вами увидеться. Похоже, он чем-то подавлен.
– У нас больше нет никаких дел с Солом Хаймом, – сердито заявил Джордж.
– Скажи ему, пусть возвращается на Землю, – добавил Уолт. – С этого момента спутник для него закрыт. Хайм не имеет права посещать ни одну из наших девушек, ни за какую цену. Пусть подыхает от неудовлетворенности – так ему и надо.
– Если Брискин говорит правду, мы Хайму больше не будем нужны, – едко напомнил брату Джордж.
– Джим говорит правду, – сказал Уолт. – Он слишком глуп для того, чтобы лгать. Он этого просто не умеет.
В это мгновение на экране видеофона появилось лицо одного из помощников Верна Энджела, одетого в яркую зелено-серебристую форму чистовиков.
– Я хотел бы поговорить лично с Верном, – сообщил Уолт, воспользовавшись общим ртом как раз в тот момент, когда Джордж собирался сказать Фисбе еще несколько слов. – Скажи шефу, что звонит Уолт со спутника.
– Можешь идти, – сказал Джордж Фисбе, когда Уолт закончил говорить. – Мы заняты.
Фисба бросила на мутантов короткий взгляд и вышла, закрыв за собой дверь. На экране появилось лицо Верна Энджела.
– Вижу, что по крайней мере один из вас следит за пропагандой Брискина, – сказал Энджел. – Как вы решили, какая ваша половинка будет мне звонить, а какая – слушать этого цветного?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
