— А еще я, пользуясь случаем, вовсю пялюсь на твою грудь.
Тонко пискнув, Мира быстро натянула на себя простыню и попросила:
— Уходи.
Но я и не подумал послушаться. Вместо этого уселся в кресло напротив и утвердительно произнес:
— Ты слышала наш разговор с малышом Никки.
Она метнула на меня быстрый взгляд и, мужественно вздернув подбородок, ответила:
— А если и так? Тебе есть что сказать на этот счет?
— Мне всегда есть что сказать, — хмыкнул в ответ. — Вопрос в том, захочешь ли ты слушать.
— Точно не тебя и не сейчас, — отрезала она. — Я буду говорить только со своим мужем.
— Даже не сомневался, — презрительно улыбнулся я. — Вот только где же он, твой муж? Что-то незаметно, чтобы он спешил тебе на помощь, желая спасти от страшного дракона в моем лице!
Выплюнув последние слова со смесью отвращения и злости, я поднялся на ноги и добавил:
— Ну что ж, удачи. Даже интересно, что он тебе наплетет, но ты наверняка со мной этим не поделишься, так что…
Резко развернувшись, я пошел к двери. Уже у порога обернулся, чувствуя, что не могу уйти просто так и позволить Нику беспрепятственно сплести свою очередную ложь, как паутину.
— Мира, — начал я. — Что бы ты там ни услышала и как бы к этому ни отнеслась — я хочу, чтобы ты учла одно — для меня кое-что изменилось с той ночи. Нет, даже не так…
И именно в этот момент дверь распахнулась, впуская внутрь Ника и маячивших за его спиной прочих домочадцев.
Ну прямо вторая часть мерлезонского балета!
Часть 14. Мира
Я пыталась уговорить себя, что это сон. Все, случившееся с того момента, как я отправилась искать Никиту, чтобы его обрадовать. А вышло так, что «обрадовалась» сама. Да настолько, что этого хватило на блаженное пребывание в состоянии обморока.
Но и когда пришла в себя, отчаянно хваталась за мысль, что я сплю. Что Кензо, Саша и наша с ним беседа мне попросту приснились. И не было ужасающего понимания, что услышала самую отвратительную вещь в своей жизни.
— Мирочка! Что случилось? Мы вызвали врача! — проговорила Ольга Станиславовна, направляясь ко мне. Я же сделала знак рукой, чтобы она остановилась.
Никакого врача! Никаких осмотров! Пусть все катятся к черту, желательно как можно дальше. Пока я не разберусь со всем, ни одна живая душа знать о ребенке не будет!
— Мне не нужен врач, — отчеканила я. — Выйдите, пожалуйста, я хочу поговорить с мужем.
Саша поколебался какое-то время, но мою просьбу все же выполнил. Родители сомневались дольше, но вышли из спальни следом за ним. Прекрасно.
Откинув простыню, я встала с кровати и покачнулась. Тошнота поднималась изнутри, но теперь была связана вовсе не с беременностью. Ник тут же бросился ко мне со словами:
— Он что — тебя раздел?!
Очень смешно… Особенно если верить тому, что слышала в разговоре братьев.
— Нет. — Я отпихнула Никиту, чувствуя, что еще немного и тот озноб, что уже начал растекаться по телу, начнет колотить меня так, что я не смогу с ним совладать. — Я танцевала твоему брату стриптиз, — прибавила язвительно.
— Мира…
Кое-как натянув на себя футболку и джинсы, я кивнула на то кресло, из которого совсем недавно поднялся Саша.
— Садись. Я хочу услышать объяснения.
Теперь уже страха узнать, что сказанное Алексом — правда, у меня не было. Было лишь омерзение, отвращение к тому, что братья могли со мной сотворить. Но я все еще хотела знать подробности и имела на это все права.
— Мне очень жаль, что ты это услышала, — тихо проговорил Ник, когда я застыла напротив него со сложенными на груди руками.
Ах. Ему жаль, что я это услышала. Не что это случилось, а что я узнала…
— Тебе жаль, что ваши мерзости в отношении меня — больше не тайна?
— Да! Да, если тебе так угодно!
Никита порывисто поднялся, подошел ко мне и попытался обнять. Я с силой, которой даже не ожидала от самой себя, отпихнула его, понуждая отступить.
— Я виноват… Очень! Но лишь в том, что напился тогда и позволил этому случиться! Я и предположить не мог, что эта сволочь прокрадется в спальню и будет тебя там поджидать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Голова закружилась, а комната поплыла перед глазами. Значит, это правда… и надежды на то, что со мной сыграли злую шутку — нет. В первую брачную ночь рядом был… Саша.
Вновь подкатила тошнота, но я приказала себе с ней бороться. Никто не должен заподозрить, что я беременна.
В голову стрелой влетела мысль, которая меня отрезвила. Правда, от того, что нарисовалось в воображении, пульс зашкалил, но я обязана была узнать правду.
— А на следующую ночь? На кухне? — прошептала я помертвевшими губами.
— Разумеется, это был я!
Никита снова приблизился и на этот раз с силой сжал мои плечи. Чуть встряхнул, понуждая посмотреть в его глаза. В них был страх… и такого взгляда я ни разу у мужа не видела. Тревога, смешанная с каким-то животным ужасом. Когда два зрачка — словно два бездонных темных колодца.
— Хорошо, — выдохнула едва слышно. — Но почему твой брат сказал, что ты ему меня… проиграл?
Лицо Ника сначала превратилось в уже знакомую маску. Он отступил и буквально рухнул в кресло. Прикрыл глаза рукой, а на губах появилась кривая ухмылка.
— Это дурацкая шутка, Мира. Из нашего прошлого, если можно так сказать.
Муж отнял руку от лица и добавил ровным тоном:
— Алекс начал меня цеплять по твоему поводу как только ты появилась на пороге нашего дома. Сказал, что девчонкам всегда нравились мы оба и один вполне мог заменить другого.
«Мне не жалко, я умею делиться в отличие от тебя», — всплыли в памяти слова Саши, которые выжженным клеймом остались у меня внутри.
— Продолжай, — велела Нику, с трудом узнавая свой собственный голос.
— В очередной раз, когда Алекс пытался меня задеть, я сказал, что ты никогда нас не спутаешь. Он предложил поспорить.
— И ты поспорил?
— Нет! Ты с ума сошла? Чтобы я сделал такое в отношении женщины, которую всегда хотел видеть своей женой и матерью моих детей?
Я инстинктивно положила руку на живот, но тут же убрала. Впрочем, Никита не заметил этого жеста.
— Поэтому ты меня избегал все это время? — задала я последний из волнующих меня вопросов. — Потому отстранялся?
И снова Никита приблизился ко мне. Схватил и сжал в объятиях, пока я стояла деревянной куклой.
— Да… прости. Я просто не мог! Как только представлял тебя с ним… Как только видел вас вдвоем. И не мог тебе ни о чем сказать. Хотел, чтобы это оставалось тайной всегда.
— Но ты не имел на это права! — прошипела я, высвобождаясь.
Подошла к шкафу, достала из него сумку и принялась кидать в нее все, что попадалось под руку.
— Я обязана была знать все, понимаешь? Ты должен был мне рассказать! Это моя жизнь, Ник. Моя первая брачная ночь! Моя невинность, которую я отдала черт-те кому! А то, как я переживала из-за того, что ты отстраняешься?
Я невесело рассмеялась, и в собственном смехе мне почудились нотки безуминки. Похоже, я начинала сходить с ума. Хотя, это было вовсе неудивительно.
— Мало того! Я все это время пыталась вас с Сашей помирить.
Смех стал еще более сумасшедшим. Меня вновь начало трясти. Я пихала и пихала вещи в сумку, а сама приказывала себе не думать. Не вспоминать ту ночь, когда рядом со мной был Саша. То, как он целовал меня, ласкал… как хорошо мне было рядом с ним.
— Мира, что ты делаешь? — ужаснулся Никита, подходя ближе.
Взял сумку и отодвинул в сторону. Но это меня не остановило — я подошла к туалетному столику и стала сгребать с него парфюм и косметику.
— Разумеется, я собираю вещи! — ответила с вызовом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем?
— Ты серьезно?
Я даже приостановилась и округлила глаза, глядя на Ника. Он взаправду задавал такие вопросы? Зачем я собираю вещи?
— Ты же не думаешь, что я останусь жить здесь? Буду встречаться с твоим братом и делать вид, что ничего не произошло? Беседовать за ужином о котировках валют, или о чем вы там, черт бы все побрал, беседуете? — Закрыв сумку на «молнию», я оставила ее на постели и принялась судорожно искать в телефоне номер такси.
