Не можем ни на что найти ответов.
Моя любовь проста, проста – как боль.
А ты все ищешь вычурных сюжетов…
******
Вот оно, Время – в ладонях.
Кругло блестит циферблат.
Стрелки секунды выводят
Выстуком тихим: тик-так.
Меряют, меряют время.
Жизнь, уменьшаясь, течет.
Утяжеляется бремя
Возраста: час минул… год…
Стрелки сдвигаются мерно,
Ткут из минуток – века,
Тянут нить времени верно,
Словно спираль из мотка.
Вечная, без остановок
Движется, движется нить.
Снова, и снова, и снова
Меряет: сколько мне жить.
******
Мне нельзя тебя любить… Мне – нельзя!
Если б можно все забыть! Но дразня
Душу зовом злой тоски, пламя жжет.
Не унять его, прости! Как ожог
Пламя глаз твоих… И я вспыхну вновь…
Жар внутри! Но не сгорает любовь…
******
Вновь посадил я зернышко любви.
Оберегал пробившийся росток,
Чтоб незаметным вырос меж людьми,
Чтоб поломать его никто не смог.
Любовь росла, укрытая от глаз,
Вдали от злых бесчувственных сердец.
А я все ждал, храня… И пробил час.
Она бутоном стала наконец!
Твой взгляд как солнце озарил бутон.
Я не успел укрыть его, спасти.
От ласки взгляда вдруг раскрылся он.
И начала моя любовь цвести.
Она цвела лишь только для тебя!
А ты ее сломала, не любя…
******
Белеет лилия на матовой воде,
Расписанной узорчатым ледком.
Твое лицо белеет в темноте…
И в горле от волненья словно ком.
Ты так прекрасна! Но в неверной мгле
Ты кажешься мне тонущим цветком…
******
Ты ворвалась шумно в двери,
Улыбнулась, как весна.
За окном вдруг враз запели
Звонко птицы.
И стена
Дома словно растворилась…
Задрожала дымкой даль
И лучами осветилась…
Над тобою будто шаль
Золотая,
в искрах света
Опустилась, расплелась.
И капель прозрачно где-то
Зазвучала.
И клубясь,
Облака в зрачках поплыли.
Я тону в них, я тону…
Столько счастья! Мы открыли
Двери в солнце и весну.
Улыбаешься лучисто…
А на прядях у тебя
Бисер влаги: тает быстро
Снег пушистый декабря.
******
Светлое зеркало жизни
Ночь замутила скользя,
И перепутала мысли
Быстро ушедшего дня,
И перепутала чувства
Нагромоздив миражи,
Переплетая искусно
Истину правды и лжи…
******
Черная птица Печали…
Белая птица Забвенья…
Что вы вдали прокричали?
Что вы сказать мне хотели?
Черная птица вернулась,
Жестким крылом задевая,
Черною болью хлестнула,
Память мою забирая.
Долго парила в молчаньи
Тень над моей головою,
Долго кружилась печалью,
Душу темнила тоскою.
Белая птица Забвенья
Вслед появилась за черной,
Легким фантома скольженьем,
Белым крылом озаренным
Нежно сознанья коснулась,
Мягко душой завладела,
В прошлого тень завернулась,
Вместе с тоской улетела.
Где-то вдали прокричали
Черная, белая птицы.
Быстро затих зов Печали.
Песня Забвения длится…
******
Росинка падает с цветка
Прозрачною слезой.
Прекрасен мир… Но без тебя
Наполнен он тоской.
Все плачет, кажется, скорбя:
Росинки, капельки дождя…
Мир без тебя – пустой.
******
Как быстро перчатку сняла ты.
Слетела снежинка в ладонь.
Застыла пушинкой крылатой
И стаяла светлой водой.
Так просто и жизнь наша тает,
Снежинкой в тепле… Только тронь.
И в звездную вечность стекает.
И падает… В чью же ладонь?
******
Остановись, мой сон! А вдруг ты вещий?
Дай рассмотреть, проникнуться, понять
И ощутить своими эти вещи,
И этот стол, и старую тетрадь.
Края обожжены, желты страницы
И надпись вязью выцветших чернил:
«Любимой Ладе»… Сон мой длится, длится
Но память словно кто-то зачернил.
Так трудно вспомнить… Будто в прошлом
веке
Я сжег тетрадь, развеял боль золой.
Стихи… их больше нет на этом свете.
Я превратил их в пепел золотой.
«Любовь – —» – зачеркнутая строчка,
«…и через сотни лет!» Мои мечты…
Сон, не кончайся! Так мне будет проще
Все вспомнить… Вижу старые листы
Тетради неоконченной, сгоревшей…
Ищу, ищу последнюю строку
Я на странице странно уцелевшей…
Сажусь за старый стол, к тому окну…
Перепишу зачеркнутое слово.
«Любовь жива и через сотни лет!»
Пусть, завершаясь, повторятся снова
Мои стихи… которых больше нет.
******
Меж двумя мирами
вставший на излом,
Я всегда на грани
меж добром и злом.
Я всегда на пике,
там где тьма и свет,
Я всегда в том миге,
где ответа нет,
Я всегда в том месте,
где мой путь как нож,
Где проходят вместе
истина и ложь,
Где границы чётки
и весь мир разъят.
Между белым, черным
я всегда – распят.
Из записок Грега. Встреча с Рубианом Гарцем
«…Сделав пару пересадок, я сошел на нужной мне остановке и быстро двинулся в сторону дома. Рука продолжала ныть, я глянул на белую марлевую повязку и заметил пятна крови. Но так как я был довольно близко от дома, то решил сейчас ничего не предпринимать. Мне нужно было свернуть в узкий проход, похожий на извилистую щель. Он шел между старыми особняками и высоким забором, огораживающим пустырь, на котором собирались что-то строить и уже завезли доски. Или можно было сократить дорогу и пройти по этому пустырю, но там почти всегда тусовались весьма неприятные личности, с которыми я старался не связываться. Поэтому выбрал путь вдоль забора. Туман все сгущался, фонарь хоть и горел, но в самом конце прохода и давал такой тусклый свет, что ясности не прибавлял, а, наоборот, сильно искажал окружающее темное пространство. Вокруг не было ни души. Я уже прошел почти половину пути, как вдруг… Не могу внятно объяснить тебе это странное ощущение. Вампиры обладают вполне определенной энергией. Как, впрочем, и все другие существа. И я четко почувствовал где-то рядом именно эту энергию. Когда ты обладаешь ею почти сто лет, то трудно не узнать ее. Хотя, и я уже уверен в этом, после превращения во мне остались какие-то сверхсвойства.
Только я, словно всем существом, втянул в себя эту возникшую неизвестно откуда энергию, передо мной возник высокий силуэт мужчины. Он сделал широкий шаг ко мне и поднял руку, быстро сказав: «Не бойтесь!» Это был вампир! Я не сомневался ни одной секунды. Я это просто знал!
«С таким чутьем мне прямой путь стать охотником», – пронеслась в голове мысль.
Я постарался сохранять спокойствие и внимательно смотрел на незнакомца. Он максимально приблизился и остановился.
– Гарц! – невольно вскрикнул я и тут же невероятным усилием воли взял себя в руки и замолчал.
Это был он! Я узнал его длинные рыжеватые волосы, высокий лоб, зеленоватые глаза, крупные бледные губы. И тут же вспомнил, что видел его в 1927 году, когда Лила ввела нас в транс и мы оказались в другом измерении… Он тогда был Альберт Хольц, еще не прошел обратное превращение, а соответственно, не написал ни свой автобиографический роман, ни вампирские стихи. То есть он еще не был Рубианом Гарцем.
