– Да, ваше сиятельство, убивал человек.
– А как вы определили? В те времена ходили слухи об оборотне.
– Видите ли, жестокость еще не повод приписать убийство фантастическому существу. Ряд признаков подсказал, что убийство – дело человеческих рук. Вернее сказать – зубов.
– И что за признаки? Мне не представляется возможным определить, что человека загрыз человек, а не волк, к примеру.
Доктор несколько удивился столь неожиданным интересом молодой женщины, да еще графского роду-племени. «Впрочем, куда только не ведет скука…» – подумал он и стал объяснять:
– По характеру укусов. У человека рот значительно меньше волчьей пасти, зубы располагаются полукружьем, а у волка челюсть выдвинута далеко вперед, соответственно и зубы имеют свои особенности, которые зверю необходимы в природе. Далее, учитывается наклон зубов и, наконец, отпечатки тех же зубов. У человека два передних зуба крупные, широкие. У волка, сударыня, они мелкие и длинные.
– Неужели все было видно на горле? – не верилось Марго.
– Разумеется, ваше сиятельство. Третье: на телах убитых обнаружены следы пальцев, ведь убийца удерживал жертву, чтобы та не вырвалась. А человеческие пальцы – не волчьи лапы. Так что миф об оборотне я развенчал уже после первого осмотра.
– А сейчас? Сейчас тоже находят убитых людей, но у них…
– Ваше сиятельство, почему вас это интересует? – все же одолело любопытство доктора.
– Потому что трупы находят неподалеку от имения моего брата Озеркино. А недавно мы выловили девушку из озера, она была убита. Мне страшно.
– М-да, слышал. Все убиты острым предметом, на шее по два глубоких прокола. Но более мне ничего не известно.
– Тогда, в прошлом, убийцу нашли? – подал голос Суров.
– К сожалению, нет, – развел руками Кольцов. – Убийства начались внезапно, но так же внезапно и прекратились.
– А вам не кажется, доктор, что и тогда, и теперь… действует один человек? – спросила Марго. – И что у него та самая болезнь… порфирия?
– Все может быть, – не стал спорить Кольцов. – В нашем тихом месте последнее время весьма неспокойно. Люди ожесточаются, что к добру не приведет. Не так давно ко мне пришел раненый человек – в него стреляли в лесу, причем, представьте, без повода. Как можно палить в человека, тем более без повода? Я вынул пулю…
– Вы позволите взглянуть на нее? – оживился Суров.
Доктор подошел к шкапчику со стеклянными дверцами, где царил идеальнейший порядок, сунул руку в глубь полки, затем протянул пулю Сурову, который взял ее с вопросом:
– Когда приходил к вам раненый?
– Ночью. Вечером вы у меня были, а он ночью пожаловал.
– Кто он? Откуда? Поверьте, у меня не праздное любопытство, доктор.
– Видите ли… – нахмурил тот седые брови. – Он позвонил в дверь среди ночи. Когда я открыл… ему стало совсем плохо от потери крови… Тут уж было не до выяснения – кто таков да откуда. Я вынул пулю, зашил рану и оставил его на кушетке. А утром его уже не было.
– Вы заявили в полицию?
– Нет-с. Полагаю, он сам должен заявить.
– Вы неосмотрительно поступили, – упрекнул его Суров. – Возможно, тот человек преступник, потому и прятался в лесу. Как он выглядел?
– Да нет, вполне приличный человек. На нем была дорогая одежда, хорошего качества, но поношенная, я ведь помогал ему раздеться. А внешность его мне не запомнилась. Поймите, мой долг помочь пациенту, а потом уж… Только потом он ушел.
– Ну хоть опишите основные черты, – пристал Суров.
– Высок, худ, лет ему… за тридцать или около сорока… лицо удлиненное, волосы темные… Более мне нечего вам сказать, подполковник.
– А откуда пулю вынули?
– Из плеча, – показал Кольцов, приставив палец к своему плечу. – Застряла в тканях, знаете ли, не порвала сухожилий и не пробила кость. Видимо, по пути прошла насквозь преграду, например, небольшое деревце.
– Вы разрешите взять пулю? Надеюсь, мне удастся отыскать и руку, стрелявшую в вашего пациента.
– Берите, берите, – замахал руками тот, решив избавиться от пули.
Доктор отказывался от денег за прием, мол, он ведь не занимался лечением, но подполковник уговорил его взять. Садясь в экипаж, Марго забросала Сурова вопросами:
– Зачем вам пуля, Александр Иванович? Охота вам было мучить доктора из-за какого-то невежи, не поблагодарившего за спасение? Что вы увидели дурного в поступке доктора?
– Эта пуля из моего револьвера. Трогай! – приказал кучеру Суров, запрыгнув в седло.
Марго тихонько пробралась на балкон. Она намеренно надела темное платье, чтобы слиться с ночью, и ждала. Шаги заставили ее не дышать, хотя никто не мог заметить шпионку на балконе. Марго увидела фигуру брата, он сел в лодку и вскоре растаял в темноте.
– Сегодня совсем темно, я почти вас не вижу, – сказала Шарлотта, когда они доплыли до предполагаемой середины озера.
– Потому что нет луны. Но у меня с собой лампа.
Уваров взял со дна лодки ручной фонарь, чиркнул спичкой, и задышал робкий фитилек за стеклом, давая слабый свет. Фитилек становился ярче и выше, стало неплохо видно даже воду у бортов лодки.
– Чудесно, – радовалась Шарлотта. – Почему вы раньше не брали фонарь?
– Он всегда со мной, но я забывал о нем. Мадемуазель Шарлотта, почему бы нам не встретиться днем?
– О, что вы! – рассмеялась она. – Меня никуда не выпускают. Днем я сплю, чтобы поменьше с родными встречаться. Зато ночью… ночью я свободна, потому что они спят. Я люблю ночь, особенно летом. Зимой холодно, но я все равно выхожу. Снег при луне дивно прекрасен, и так светло кругом!
– А причины? Почему к вам относятся столь строго?
– Я же говорила: моя мать… она всех заперла в тюрьму. Иногда мне кажется, она ненавидит меня, иногда наоборот. В детстве я боялась ее, честное слово. Когда она приходила ко мне, у меня замирало сердце, я ждала, что вот-вот произойдет немыслимо страшное событие и мы все умрем.
– Вы боитесь смерти?
– Конечно. Смерть – это когда ничего нет. А я хочу быть. Потом, став старше, я перестала бояться матери, поняла, что она очень несчастна и делает несчастными других. Но она так поступает не нарочно, просто так получается, поверьте мне. Только мне не хочется быть несчастной.
– Вы ее любите?
– Должно быть, раз понимаю. Но я поступаю эгоистично – оставила день им, а себе взяла ночь. Мне никто не нужен был, пока не узнала вас. С вами хорошо.
– Вы меня напугали. Боюсь, ваша матушка не пустит вас к нам на спектакль, а он состоится через три дня.
– Я приеду, – заверила Шарлотта. – Только бы ваша сестрица… прорвалась к нам. Ох, трудно же ей придется…
– Она завтра же поедет к вам, обещаю.
Шарлотта поставила локти на колени, а на сцепленные в замок руки уложила подбородок и, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, рассматривала с улыбкой Уварова. Вдруг она вскочила и пошла к нему. Лодка закачалась, Уваров успел поймать девушку за руки, усадил рядом, укорив:
– Вы могли упасть в озеро…
– Вот было бы славно! Я же не умею плавать, – рассмеялась Шарлотта.
– Да что же тут славного?
– Вы бы спасли меня, а я была бы благодарна вам всю жизнь. – Она перестала смеяться, провела ладонью по его лицу. – Можно я буду звать вас Мишенькой?
Уваров видел только ее глаза и губы. Вместо ответа последовал поцелуй. Мишель зажмурился, потому что кружилась голова.
Подсадив сестру на Ласточку, Уваров наставлял ее:
– Сделай все, чтобы увидеться с хозяйкой усадьбы. Задача почти невыполнима.
– Не для меня, – обнадежила Марго и наклонилась к брату с неожиданным вопросом: – Ты не знаешь, какой кретин придумал дамское седло?
– Марго, я прошу тебя, добейся согласия…
– Они приедут. Не доверяешь, ехал бы сам. Подполковник, вы готовы?
– Я к вашим услугам, – подъезжая к ней, ответил Суров, глядя в небо. – А погода портится. Успеть бы…
Оба поскакали рысью, только пыль взметалась из-под копыт. Предстояло объехать озеро – путь длинный. Очутившись в лесу, Марго крикнула:
– Александр Иванович! Стойте!
– Что случилось? – развернулся он.
– Да, собственно, ничего. Куда вы так несетесь?
– Плечо, сударыня, оно не врет. Дождь будет.
– Прошлый раз у вас ныло плечо за день, значит, дождю быть не скоро. Я полночи не могла заснуть, а поговорить нам не удалось. Как думаете, кого вы ранили?
– Ах, вон вы про что… Я стрелял в волка, а попал в человека.
– Не в простого человека, – возразила она. – Он выл как волк.
– Вы уверены? – заглядывая ей в лицо, спросил Суров.
– Полностью. Посудите сами, Александр Иванович. Вспомните: сначала очень близко завыл волк, потом оттуда же послышался шорох. Вы выстрелили, мы услышали стон, больше ничего. Ни рыка, ни воя… Почему волк, почуяв кровь, не напал на него? Да не было там никакого волка! Там был только человек. Теперь далее. Коль он преступник и прятался в лесу, то должен был тихо сидеть, пока мы не проедем.
