Необходимо было торопиться. Выходя из башни, Шэриак непременно обнаружил бы обезглавленное тело стражника. И для него не столь уж трудным было догадаться, чьих это рук дело. Сам принц, конечно, поспешил бы тут же покинуть башню Желтой звезды. Отправился бы он во дворец или же переждал бы где-нибудь поблизости, чтобы иметь возможность собственными глазами наблюдать за всем происходящим — невозможно было предугадать. Но то, что в самое же скорое время комендант отправит своих людей на его, Конана, поиски — известно было наверняка.
И вдруг наверху послышались звуки чьих-то мягких осторожных шагов, спускавшихся по лестнице. Конан приготовился, чтобы атаковать незнакомца.
При этом — знал он — все должно было произойти быстро и бесшумно, чтобы ни в коем случае не привлечь постороннее внимание. И только силуэт человека, невысокого, худощавого, одетого солдатом, показался из-за прилегавшей к лестнице стены, как киммериец одним стремительным прыжком достиг его и, крепко зажав ладонью рот, притянул к себе.
Незнакомец пытался кое-как отбиваться, вовсе не сильно, как будто полагал, что ничего плохого ему не угрожало, однако все же не теряя надежды высвободиться из хватки могучих рук мужчины.
Конан чуть приподнял к себе голову воина, заглянул ему в лицо. Два огромных черных глаза приветливо сверкнули в лунном свете. Это была Дэви Жасмина. Конан опустил руки.
— Жасмина, что ты здесь делаешь?! К чему этот маскарад? — в недоумении прошептал он.
Дэви доверительно улыбнулась ему.
— Я ждала тебя на крыше тоже шепотом сказала она. — Выглядывая между зубцов башни, видела, как ты приехал, как обезглавил стражника, — в ее голосе слышалось восхищение.
— Зачем тебе нужно было одеваться солдатом? Кто-нибудь в башне знает, кто ты на самом деле?
— Нет. Я показала стражнику королевскую печать и сказала, что пришла с важным поручением из дворца. Меня без вопросов пропустили внутрь, — не без гордости пояснила Жасмина. — Я принесла тебя ключ от этой двери.
— Здесь держат Зулгайена?! — уточнил Конан, не скрывая торжества.
Дэви утвердительно кивнула.
— Скорее! Нам нельзя терять ни мгновения! — Она протянула киммерийцу небольшой отлитый из бронзы ключ.
Взяв его, Конан метнулся к двери. Просунув ключ в замочную скважину, несколько раз повернул его вправо. Потянул дверь к себе, и та легко поддалась.
Глазам киммерийца открылась просторная, скудно освещенная едва тлеющей лучиной комната. Убогость выложенных из необработанного камня стен и пола скрадывали те немногие предметы дорогого убранства, которые подчеркивали значимость и благородное происхождение заточенного здесь узника. У левой стены стояла большая, завешенная полупрозрачным пологом кровать. На ней полулежал молодой черноволосый мужчина. Это был туранский полководец Зулгайен. При виде незнакомых посетителей он вскочил со своего ложа и в напряженном ожидании замер.
Они не успели сказать другу ни слова, когда на лестнице послышался громкий частый топот нескольких пар чьих-то тяжело обутых ног, и скоро в комнату ворвались четыре вооруженных стражника. Испуганная Жасмина метнулась к стене.
Конан обнажил свой двуручный меч, и только один из стражников рискнул первым приблизиться к нему, как одним разящим ударом булатного клинка он нанес тому смертельное ранение. Стражник рухнул на пол. Из его глотки вырвался хриплый вопль. На губах выступила кровавая пена. По телу пробежала быстрая судорога, и на том нить его жизни оборвалась.
Дэви вырвала из-за пояса кинжал и бросила его Зулгайену. Туранец, которого, конечно же, держали в плену безо всякого оружия — будь то боевой меч или даже обычный, с тонким лезвием ножичек, которым обыкновенно режут фрукты, — ловко поймал кинжал и, крепко сжав его, бросился атаковать стражников.
Несмотря на то, что ни Конану, ни Жасмине так и не удалось еще объясниться с ним, он быстро сообразил, на чьей стороне нужно было сражаться. И следовало отдать ему должное, боевому умению Зулгайена мог бы позавидовать любой воин, как в туранской, так и в вендийской армии. Его глаза пылали жаждой свободы. Улыбка обнажала белые ровные зубы. Движения были стремительны и метки. В первые же мгновения боя туранец вонзил острое лезвие кинжала в живот первого попавшегося ему под руку стражника.
Дэви вплотную прижалась к холодной каменной стене и наблюдала за всем происходящим широко раскрытыми глазами. Страх, волнение и восхищение были в ее взгляде.
Оглушительно лязгал металл. Меч Конана безжалостно разил направо и налево. Уверенно и решительно взметался кинжал Зулгайена.
Уже трое стражников были повержены. Только четвертый, — это был сын коменданта — самый молодой и, к тому же, единственный трезвый из всех, все еще продолжал борьбу. Однако силы его, казалось, были уже на исходе. И если ему все же удавалось кое-как отбиваться от ударов двуручного меча Конана, то самому так ни разу и не довелось даже слегка царапнуть противника.
Зулгайен поспешил на помощь киммерийцу. Но лишь занес кинжал над спиной молодого стражника, как вдруг… в плечо полководца вонзилась стрела. Зулгайен покачнулся и упал ничком. Но, падая, успел судорожно вцепиться пальцами в одежду стражника и увлек его за собой на каменный пол. Ослабленной, дрожащей от напряжения рукой, по-прежнему крепко сжимая рукоять кинжала, он сумел нанести противнику удар в грудь — в самое сердце. Тело молодого стражника внезапно дернулось и затем уже навечно застыло.
Конан тем временем бросился на лестницу, вслед за выпустившим стрелу. Доверяя лишь своему слуху, припустил вверх по крутым ступеням. Ворвался на широкую круглую площадку, окруженную высокими башенными зубьями. Свежий ночной воздух наполнил ему грудь и сполна вернул потерянные в недавней борьбе силы. Легкий ветерок овеял его тело.
У самого края площадки, между каменных зубьев, стоял немолодой уже, но достаточно крепкого телосложения мужчина. Вероятно, это был сам комендант башни Желтой звезды. Он держал арбалет, стрела из которого была направлена в сторону Конана. Натягивавшие тетиву пальцы коменданта побелели от напряжения. Еще какое-то мгновение, и стрела, со свистом разрезая воздух, понеслась бы вперед. Необходимо было обладать быстротой реакции Конана, чтобы, вовремя отпрыгнув в сторону, не позволить беспощадной стреле пронзить свое тело. И не успел комендант сообразить, в чем дело, как Конан, подобно лесной кошке, в несколько молниеносно быстрых прыжков достиг его. Одним ударом меча выбил из его рук арбалет, другим…
А вот другого — у него не было. Тяжело обутой ступней противник со всей силы бил в левое колено Конана. И если бы не металлические наколенники, такой удар стоил бы тому разбитой ноги.
