- Миш, прости меня! Я буду давать тебе, правда!
И в груди «маленького зайца» взметнулся восторг. Это была, наверно, его первая победа над Олегом. Ну – да, такая вот: нелепая, обидная, какая-то… ненужная. А, может, наоборот, необходимая? Олегу ведь тоже нужна бывает защита. Значит, в такие минуты рядом должен быть кто-то, кто сильнее его?!...
- Садись. Поехали домой, - сдержанно сказал Мишка, подходя к мотоциклу.
- Миш? – в голосе Олега звучали извиняющиеся, даже заискивающие нотки. – Ну, зачем ты так-то? Я люблю тебя!
И Мишка, сейчас – большой и сильный Мишка! - ответил спокойно и чуть снисходительно, опять копируя голосом Олеговы интонации:
- Сказал: садись! Если любишь, значит, всё наладится!
Он завел мотоцикл. Олег взобрался в седло, придвинулся, положил ему руки на плечи…. И тут, не удержавшись, Мишка склонил к плечу голову и потянул Олегову руку к губам, покрыл поцелуями его пальцы, ладонь, ее тыльную сторону - так, как привык это делать всегда после страсти. Олег придвинулся тесней к его спине и на мгновение ткнулся поцелуем в его шею. Мишка несильно прикусил Олегов мизинец, потом положил его руку на свое плечо и выжал рычаг сцепления. «Конечно, всё наладится!» - умиротворенно думал он, осторожно выбираясь по лесной дороге в сторону шоссе.
Примечание автора:
* Чай… – из словаря: устаревшее, разговорное: «Разумеется, конечно». В описываемой местности – слово-эндемик, повсеместно распространенное и широко применяемое.
* Олег путает: этот фонтан стоит не в Питере, а в Петергофе, в 30-ти км от Санкт-Петербурга.
Они сделали крюк на вокзал - к банкомату за деньгами. Потом привезли картошку к сараю. Выгружая мешки из коляски, Мишка небрежно, словно мимоходом, бросил Олегу:
- По сравнению с Валькой ты – совсем узкий.
- Врешь! – также вскользь проронил Олег, перетаскивая мешки в сарай.
- Нет, правда! - Мишка откинул крышку подпола, спрыгнул в неглубокую яму, посмотрел на друга снизу вверх: - …Только зачем я тебе это говорю? Тебе ж наплевать, - и потянулся за мешком: - Подай!
Олег придвинул ему картошку и негромко, но упрямо сказал:
- …Не наплевать….
- …Тебе подо мной никогда приятно не было, - Мишка возился с завязкой мешка, не поднимая глаз.
- …Было!...
- А что не кончал?
Олег принес от мотоцикла еще один мешок. Потом с осторожной иронией спросил:
- За две минуты?...
Мишка вспыхнул. Дернул, разрывая, запутавшийся шнурок, сказал сердито, с вызовом:
- Давай, я тебе буду давать раз в полгода!? Ты будешь в сорок секунд укладываться.
Остальные мешки пересыпали молча. Потом Олег подал Мишке руку, помогая выбраться из «ямы», и задержал его ладонь:
- Не злись! …Я помню, что на студии ты по полчаса девчонок драл….
Мишка взвился:
- Да к черту её, студию! Что ты всё тянешь и тянешь эту память в нашу жизнь? Нет, чтобы попросить «затрахай меня, Миш, так, чтобы я всех их забыл навсегда!» Но – черта с два! Тебе нравится свои обиды смаковать!
- Чего ты врешь? – обиделся Олег.
- А зачем это мусолить? Всё прошло. Теперь новая жизнь, понимаешь!? Я в Кулябе, в бою, в людей стрелял. Может, даже убил кого – не знаю. И что, теперь постоянно вспоминать, жизнь сломать из-за этого? По сравнению с войной вся студия – херня на палочке!
Олег промолчал – возразить было нечего. И только когда они уже шли от сарая к подъезду, тихо сказал:
- Ты за один день на пять лет старше стал….
- Станешь тут! – буркнул Мишка.
Утром мать мягко тронула его плечо:
- Миш, проснись, я на работу ухожу!
Протирая глаза, он вышел за ней в коридор:
- А к поезду не выйдешь?
- Я не успею. Отец проводит: у него как раз обед, - мать выставляла к порогу увязанные полосатые «челноковские» сумки: - Смотри: грибы, картошка, огурцы. Синяя сумка – Олегу, не перепутай! Петуха бабкиного я закоптила, чтоб не испортился. Алине – шарфик передашь. Шелковый! Она – светленькая, ей – пойдет.
- Не надо! – смутился Мишка.
- Надо! – решительно кивнула мать. – Ты чего не понимаешь – туда не лезь. …За деньги-то – спасибо тебе! Не много дал? Самому осталось?
Мишка покивал:
- Осталось. Вы кредит закройте, мам. А если еще нужно будет – звони. И если лекарства отцу…. У нас аптеки хорошие.
- Ну, дай Бог, дай Бог! – каким-то своим мыслям ответила мать. – В военкомат-то поедешь? – она кивнула на листочек повестки, с весны еще заткнутый за раму зеркала в прихожей.
- Олег сказал: лучше сходить. А то - начнут искать, найдут, впаяют еще что-нибудь….
- Ну, как знаешь,… - мать, притянув к себе его лицо, коснулась губами щеки: - Ты не пей там, Минечка! Чтоб не как отец,… - потом запоздало спохватилась: - Ты чего ж босой? Замерзнешь.
- Я не пью, - Мишка ответно ткнулся губами в ее поседевший висок. – Я на новый год, может, приеду. …Да – не холодно, согреюсь!
Мать аккуратным движением утерла накрашенные ресницы:
- Ну, счастливо доехать. Позвони из дома, ладно!?
Он кивнул, щелкнул за ней щеколдой, постоял у двери, слушая цокот ее каблуков по ступенькам. Потом улыбнулся:
- Сейчас согреюсь! – и пошел к Олегу.
Олег дрых безмятежно, как ребенок. Мишка решительно нырнул под одеяло:
- Лёль, я замерз!
Олег, еще во сне, повернулся, хозяйским движением притянул его к себе:
- Как ты это делаешь? – потом обоснулся, открыл глаза: - Ты – чего? А - родители зайдут?
- Они на работе. Дверь закрыта изнутри. А я – умираю, как соскучился!
Они целовались, перекатываясь: сначала сверху – Олег, потом – Мишка. Наконец, они снова были по-настоящему вместе.
- Я так боялся, что не простишь.
- Считай, что свой мальчишник отгулял, понял? Теперь больше – ни-ни.
- И ты – свой! – сказал Миша, имея в виду Таньку с ее сваливающейся простыней и поцелуями.
- Я свой отгуляю, когда мы в Кострому, к моим, поедем, - хохотнул Олег.
Мишка испуганно вскинулся:
- Нет, Лёль. Не надо! Пожалуйста! Я тебя никому не отдам, не могу! – и обвил любимого крепким объятием, так, что под его руками хрустнули позвонки.
- Зараза ревнивая! – пропыхтел Олег. – Пусти, задушишь! …Ладно, я, считай, тоже отгулял. Если ты еще чего не удумаешь….
- Брось ты! Я и так чуть не умер! – Мишка, едва касаясь, вел пальцами по внутренней стороне его бедра вниз, к доверчиво распахнутому паху.
Олег, закинув руки за голову и смежив ресницы, негромко сказал:
- Миш, если начать руками…. Если долго сначала… правильно, как нужно…. И только потом – трахнуть, то можно кончить без рук.
Мишка согласился чуть рассеянно:
- Можно, наверно….
Олег выждал пару минут, потом сказал еще тише:
- Ну?...
Мишка привстал на локте и заглянул любовнику в лицо:
- Что?
Олег сквозь прищуренные ресницы смотрел на него и улыбался.
Мишка улыбнулся недоверчиво:
- …Я?... Тебя?!
Олег молчал. У Мишки сердце заколотилось в ребра.
- А ты, Лель, с кем-нибудь так раньше… был?
- Нет. Откуда?
- …Целка, значит?! – выдохнул Мишка. Потом резко сел и потянул друга за руку: - Пойдем на диван!
Олег удивился:
- Зачем? Здесь же шире! Удобнее!
- Плевать на «шире»! Что ты понимаешь!? Я на этом диване еще со школы ночами мечтал, как я буду целку ломать. Долго, медленно…. Всю ночь….
- Что ее ломать-то прямо «всю ночь»?
- У тебя целки были? – беспокойно спросил Мишка.
- Одна. Одноклассница. …Не ревнуй, не ревнуй! – Олег быстро положил ладонь на Мишкины губы. – Мы потрахались месяц и разбежались. У нас днем всё было. И - быстро.
- Ну, не знаю-не знаю, что там «быстро»…. Я свою с июня ломаю! - ухмыльнулся Мишка. - И всё – никак.
На диване он уложил Олега на бок, к себе спиной.
- Скажешь, когда приятно станет, ок?
Олег промолчал, слегка поежившись плечами. Мишка начал осторожно, словно на самом деле в первый раз в жизни.
- Так, Лёль?
Ответа не было. Только через несколько минут Олег протяжно выдохнул и сам повернулся на спину. Мишка покосился ему в лицо и улыбнулся:
