будет моя первая пятерка в этом семестре.
После перерыва на обед я просиживаю еще один урок, поведенческую психологию, а потом я свободна. По крайней мере, до обеда.
Я сажусь в джип и выезжаю из кампуса, размышляя, успею ли я проскользнуть на занятия по физической подготовке в Лейк Сити Балет, прежде чем мне нужно будет ехать домой и принимать душ. Лучше опоздать. Чего бы это ни стоило, чтобы выкроить немного времени до ужина с Фостерами...
Я едва успеваю выехать на главную дорогу, как мой руль начинает дрожать и трястись. Двигатель издает ужасный скрежещущий звук, а из-под капота валит дым.
Я как можно быстрее съезжаю на обочину и ставлю машину на стоянку.
Я выключаю двигатель, надеясь, что он не загорится. У меня эта машина всего три года, и она была совсем новой, когда я ее купила. До этого у нее не было даже спущенного колеса.
Я нащупываю телефон, думая, что лучше позвонить брату, или кому-то из персонала дома, или в Службу помощи автомобилистам.
Не успела я набрать номер, как ко мне подъезжает черный Land Rover. Из него вылезает мужчина. У него черные волосы, щетина и широкое телосложение. Он выглядит устрашающе, но его тон дружелюбен, когда он говорит: — Что-то не так с двигателем?
— Не знаю, — отвечаю я, открывая дверь своей машины и вылезая наружу. — Я ничего не знаю о машинах. Я как раз собиралась позвонить кому-нибудь.
— Позволь мне взглянуть, — говорит он. — Возможно, я смогу сэкономить на буксировке, если это легко отремонтировать.
Я уже собираюсь сказать ему, чтобы он не утруждал себя. Дым и запах настолько ужасны, что я не могу представить, как я буду выезжать отсюда. Нет смысла, чтобы он зря пачкал руки. Но он уже открывает капот, осторожно, чтобы не обжечь пальцы о перегретый металл.
Он откидывается назад, чтобы дым не валил ему прямо в лицо, а затем смотрит на двигатель, когда дым рассеивается.
— О, вот в чем проблема, — говорит он. — Твой двигатель заглох. Вот, посмотри.
Я понятия не имею, на что я смотрю, но послушно подхожу и заглядываю внутрь, как будто я вдруг стану разбираться в автомобильной механике.
— Видишь? — он вытаскивает щуп, чтобы показать мне. Я узнаю его, по крайней мере, потому что я видела, как Джек Дюпон меняет масло на всех машинах в нашем гараже.
— Как в нем может не быть масла? — спрашиваю я.
Джек делает все техобслуживание. Разве масло расходуется, если много ездить?
— Наверное, кто-то слил его, — говорит мужчина. — Оно сухое.
— Это розыгрыш какой-то? — говорю я, озадаченно.
— Скорее, как уловка, — отвечает мужчина.
Странный ответ.
Я понимаю, что стою довольно близко к этому незнакомцу, который появился в тот момент, когда моя машина сломалась. Как будто он ехал прямо за мной и ждал, когда это случится...
Я чувствую резкий укол в руку.
Я смотрю вниз и вижу шприц, воткнутый в мою плоть, поршень вдавлен до упора. Затем я смотрю вверх, в глаза мужчины, настолько темные, что они кажутся почти черными, без разделения между зрачком и радужной оболочкой. Он смотрит на меня с ожиданием.
— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я себя.
Звук проносящихся мимо машин становится тусклым и медленным. Глаза мужчины — темные мазки в персиковом пятне. Я чувствую, как все кости растворяются в моем теле. Я становлюсь вялой, как рыба, переваливаясь с боку на бок. Если бы мужчина не обхватил меня руками, я бы упала прямо на дорогу.
7.
Мико
Шесть месяцев назад, анонимно и через осторожного брокера, я купил один из самых больших особняков позолоченного века в Чикаго. Он расположен на северной окраине города в густом лесу. Вы вряд ли узнаете, что вообще находитесь в Чикаго. Деревья настолько густые, а каменные стены вокруг особняка такие высокие, что в окна почти не проникает солнечный свет. Даже обнесенный стеной сад полон тенелюбивых растений, которые могут выдержать тусклый свет и тишину.
Его называют Домом барона, потому что он был построен для пивного барона Карла Шульте в стиле немецкого барокко. Все это обветренный серый камень, черные железные перила, богато украшенные скульптурные рельефы в виде завитков, медальонов и двух громадных мужских фигур, которые держат портик на своих плечах.
Я купил его, думая, что он станет убежищем. Место, куда я могу пойти, когда захочу уединиться.
Теперь я понимаю, что это идеальная тюрьма.
Как только вы проходите через железные ворота, вы исчезаете.
Я собираюсь заставить Нессу Гриффин исчезнуть. С того момента, как Йонас приведет ее ко мне, ни одна душа не увидит ее лица. Ни шпионы, ни свидетели. Ее семья может сносить город кирпич за кирпичом, и они не найдут ни следа ее.
Представляя их панику, я впервые за долгое время улыбаюсь. У Гриффинов и Галло так много врагов, что они не узнают, кто похитил ее. Братерство — их худшие и самые недавние враги, но в своем высокомерии они думают, что уничтожили нас, убив Таймона. Они настолько чертовски близоруки, что я сомневаюсь, что они даже знают мое имя.
Именно это мне и нравится. Я — вирус, который вторгнется в их систему незаметно. Они даже не поймут, что произошло, пока не начнут харкать кровью.
Я слышу звук машины, въезжающей во двор, и чувствую всплеск предвкушения. Я действительно жду этого.
Мои шаги звенят по голому камню вестибюля, когда я спешу к двери. Я спускаюсь по ступенькам и оказываюсь возле Land Rover еще до того, как Йонас вылезает из машины.
Он вытаскивает свою массу с переднего сиденья, выглядя довольным собой.
— Все прошло отлично, — говорит он. — Я попросил Андрея отвезти джип в мастерскую (chop shop - мастерская по разборке угнанных машин). Сначала он закоротил GPS, чтобы они не смогли отследить его до того места, где он сломался. Потом он
