Самое забавное, что, понимая временность существования в замке, думать о том, что скоро у неё будет какой-то там муж и свой замок, Ирэн пока не могла. Ну никак эти мысли в голове не укладывались! Тряхнув головой, как будто пытаясь отмахнуться от сиюминутных забот, она велела Питеру:
— Пойдём уж, ждут ведь нас.
Как выяснилось, никто их особо и не ждал. Госпожа Сантия за это время успела довольно много сделать для себя и без их участия. Четыре сундука стояли в коридоре, перед той комнатой, куда привёл её Питер. Господин Буст с равнодушным лицом наблюдал, как дочь лорда и служанка набирают господское добро. В руках у него была тонкая плоская дощечка и на ней он что-то отмечал.
— Леди Ирэн, — поприветствовал он её, слегка кивнув головой — проходите. Там есть ещё четыре сундука. Они – ваши. В этой кладовке полотно для белья и нижней одежды, есть крашеное – для домашних платьев. Выбирайте.
Ощущения, которые испытала Ирэн, войдя в кладовку, были очень-очень странные. Странной показалась комната, длинная и узкая, как коридор, с высоким потолком и одним единственным окном в самом конце. Благо, сейчас в него заглядывало солнышко и можно было видеть чуть не сотню разнообразных рулонов ткани, лежащих на полках. Там, в конце комнаты, у окна и копались в рулонах Санти и её служанка. Странным было и то, что сундуки, которые стояли один на одном в предбаннике комнаты, отличались от тех, что были уже набиты сестрой. Сильно отличались. И не рисунком, а размером. Сундуки сестры были все одинаковые. Примерно полтора метра длины и восемьдесят на восемьдесят сантиметров – квадрат боковой стенки. А вот оставшиеся были меньше. Два – на треть длины, а два – в половину. Они, скорее, вообще напоминали крупные кубики.
Ирэн вышла из кладовки и не слишком даже робея спросила:
— Почему сундуки моей сестры больше, господин Буст?
— Потому что она так решила. — вполне равнодушно ответил он.
Ирэн замялась. С одной стороны, она тоже дочка пэра. С другой – может так положено? Старшей – больше, младшей – что останется? Так-то, если разобраться, их уже, от рождения, обеих с сестрой обделили в пользу брата. Была только одна странноватая тонкость, которую Ирэн, собравшись с духом, решила уточнить сразу. Зачем её задержали швеи? Это случайность или это происки Санти, которая вдруг до боли напомнила ей сестрицу покойного мужа? Та тоже любила поживиться за чужой счёт, не забывая всячески подчёркивать – «Ну, мы же одна семья!».
— Питер, отойдём на минуту.
Питер послушно поплёлся за ней на лестницу.
— Питер, как ты думаешь, почему именно с утра меня в комнате задержала Мага? Это специально или случайно вышло?
Питер бросил на Ирэн внимательный и совсем не детский взгляд, секунду поколебался и сказал:
— Не знаю, госпожа Ирэн. А только когда госпожа Санти услала вашу Анги горшки выносить, — на этой подробности Ирэн слегка порозовела от смущения — Линта еённая что-то наговаривала Маге в ухо. Я не слышал, что именно, только…
Ну, с этого момента Ирэн всё стало понятно. Оставалось только решить для себя, что делать? Поднять скандал? Выкинуть из двух больших сундуков добро сестрички и набить своим? Потребовать у господина Буста другие, большие сундуки? Может рискнуть и сбегать пожаловаться лорду? Или всё же спустить это с рук сестре?
11
Так ничего и не решив, она вернулась в кладовку и не слишком уверенно начала отбирать ткани. Пока что складывала их Питеру на руки, но, когда туда лёг третий рулон, поняла, что мальчишка так долго не выдержит – тяжело ведь ему. Снесла всё добро и на время положила в среднего размера сундук. А за Питером как раз пришла служанка и велела срочно бежать к лорду Берриту. Вызывает лорд! Ирэн осталась совсем без подмоги.
Зашла да так и застыла у стеллажа, не поворачиваясь лицом к сестре. Пусть она себе там копается пока у окна, а Ирина Викторовна сейчас с обидой вспоминала свою золовку. Вот уж кто ни стыда не имел, ни совести! Всегда детьми прикрывалась, умела к братику подход найти, порассуждать на тему «мыжесемья». Сколько в своё время утащила домой всяких дефицитных ещё по тому времени вещей! То полотенца турецкие банные. Ирина-то брала маме своей, мужу и одно в подарок свекрови, ну и себе ещё, а сестрица тогда разохалась – как раз, дескать, набор ей на всю семью надобен. Витька и отдал. А что Ирина Викторовна чуть не четыре часа в очереди простояла на морозе, аж до самого закрытия магазина, так то, вроде как, и не важно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Или вот шарф мохеровый шотландский. Тут особенно обидно было. Мода тогда такая была, аж двадцать пять рублей он стоил – Ирина как сейчас помнила эти сиреневенькие купюры с портретом Ленина и гербом СССР. Шарф пушистый, тёплый, красивый, в красно-зелёную клетку шотландскую. Свой-то муж себе оставил, а сестрице второй и подарил. А ведь Ирина мечтала, как пойдут они с Андреем на выходных гулять в парк в этих одинаковых шарфах, молодые, красивые, модные. А её шарф просто так отдали. Вроде бы – как на день рождения приближающийся. А по сути – просто так. На день рождения через неделю муж сестре своей сам лично в конверт положил две сиреневых купюры. Ну, свекровь-покойница его тогда хвалила очень, а он и говорил: «Да ладно, мать, что я, сестре да племяшам помочь не смогу, я ж мужик!» — и ещё одну такую же купюру матери выдал. Так его зарплата в тот месяц вся и ушла.
Конечно, голодать не голодали они никогда с мужем, а всё ж обидно было, что семья у него, вроде как, только мать с сестрой. Правда, осознание этого факта пришло сильно позднее. А тогда и Ирина Викторовна считала, что они ещё молодые и заработают, а золовке и мамам помогать нужно.
Не знаю, что бы решила в конце концов госпожа Ирэн, но тут – бог, не иначе – послал ей помощь – принесло леди Беррит, которая начала верещать на господина Буста так, что в ушах зазвенело. И этим самым визгом, похоже, накликала на свою голову неприятностей. Ирэн так и не рискнула бы выглянуть в коридор, слишком уж пугали её крики леди, но они резко прервались, перебитые басовитым голосом лорда. Папенька рявкнул на супругу, что-то неразборчиво спросил у господина Буста, а потом, с трудом протиснувшись в узкий коридор между стеллажами, посмотрел на кланяющихся сестёр и велел выйти.
Четыре больших сундука, что отобрала себе Санти, сейчас стояли по-другому. Два по одну сторону от входа в кладовку, два по другую. Леди Беррит у дверей кладовки уже не было. Стоял, уперев руки в бока, как грозная домохозяйка, лорд Беррит. За его спиной, шагах в двух – двое вояк. Между ними притаился Питер. Чуть ближе к входу в кладовку, с левой стороны от двери, застыл господин Буст.
Вблизи лорд пугал Ирэн ещё больше – невысокий, но массивный, тяжело пахнущий вином, потом и ещё чем-то неприятно-сладковатым. Глаза она на него поднимать боялась, потому не сразу увидела, что господин Буст протягивает ей тяжёлый ключ, размером почти во всю ладонь, с хитрой резной бородкой. И во второй руке у него очень похожий ключ для Санти. Робко взяв тяжёую железку, Ирэн вопросительно посмотрела на господина Буста, который, хоть и был повыше папеньки, но на его фоне смотрелся мелким.
— Этот ключ, госпожа Ирэн, от кладовой комнаты, куда лорд велел выставить ваши сундуки. Для вас, госпожа Санти, кладовка будет другой.
Папенька грозно сопел, стоя почти между сестер, и Ирэн, собравшись с духом, сказала:
— Спасибо за заботу, папенька.
Ответа она не дождалась, зато дождалась вопроса госпожа Санти:
— Почему ты наврала сестре?
— В чём же я наврала, папенька?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты сказала, что я не велел тебе показываться на глаза мне.
— Да что вы такое говорите, папенька! Зачем бы я стала врать ей?!
— Вот и мне интересно, зачем? Почему ты не пришла вместе с ней просить приданое?
— Я, папенька, и знать не знала, что она собирается просить вас. А и знала бы – так отговорила! Сами вы такое решать должны. Я, как почтительная дочь, даже и не подумала бы у вас попрошайничать! Сколько дадите за мной – столько, значит, мне и положено.
