Абеке качала головой. Мейлин медленно крутилась вокруг своей оси, словно хотела что-то найти в этой ледяной пустыне.
Конор ничего не видел. Только горная гряда и горизонт. Ни города, ни людей, ни пути к спасению. Даже если они снова отправятся на юг, еды не хватит на обратное путешествие в Эвру.
Время потрачено зря, а захватчики не сидят на месте. Возможно, этот подлец Шейн уже нашел Шуко, пока они бесцельно бродят по бескрайнему Северу.
Конор сел на землю. Он покинул отчий дом, бросил свою семью, потому что считал, что поступит благородно, если поможет в поисках талисманов. Но погибнуть в этой ледяной пустыне вовсе не благородно, а просто глупо.
– Ну что, жаждешь увидать Арктику, Тарик? – спросил Роллан. – Хочешь увидеть Эрдас во всех проявлениях его красоты?
Тарик открыл было рот, но потом, видимо, передумал и не стал говорить то, что вертелось у него на языке.
– Как думаешь, Эссикс поможет? – спокойно спросил он.
– Эссикс, ты что-нибудь видишь? – обратился Роллан к птице. – Пожалуйста, поднимись повыше и погляди как следует.
Когда Эссикс послушно взлетела, у Конора стало совсем скверно на душе. Кажется, даже Эссикс понимала, насколько безнадежно их положение, раз беспрекословно повиновалась Роллану.
Поскольку им оставалось только сидеть и ждать возвращения Эссикс, они решили съесть свои скудные порции еды. Конор надеялся, что черствого хлебца и кусочка вяленого мяса хватит, чтобы восполнить силы и вновь обрести веру, но еда провалилась в пустой желудок, только раздразнив его. Майя разожгла огонь, пытаясь всех согреть, но он быстро погас; попробовала возобновить игру «лучшее блюдо на свете», но мысли о еде только сильнее угнетали.
Тарик изучал компас, разбирая его по частям.
– Он когда-то был настоящий, но Пиа его сломала. Он вел нас в никуда.
– Она с самого начала не собиралась нам помогать, – сказал Роллан.
– Она хотела, чтобы мы погибли, а она по-прежнему проживала бы свою вечную жизнь, – холодно сказала Мейлин твердым голосом.
Майя расхаживала туда-сюда и с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Спустя какое-то время прилетела Эссикс и села Роллану на плечо. Убедившись, что птица ничего не нашла, он разочарованно поник.
– Когда мы были наверху, я тоже не видел никаких селений, – сказал Конор.
– Каких еще селений? – нахмурился Роллан. – в Арктике нет городов.
– Да нет, я говорю про Ледяной град. В песне говорится, что медведица спит в Ледяном граде.
– Если только песня – не враки, – возразил Роллан.
– Не бывает в песнях врак, – сказал Конор. Абеке кивнула, и он, обрадовавшись, что она его поддержала, продолжил: – Судите сами: из песни мы узнали, что Шуко как-то связана с городом саамов – так и оказалось. Ее там не было, но ведь раньше она там бывала! Может, в словах песни кроется что-то еще.
Конор откашлялся, стиснул в руке свой посох и запел. Голосок у него был не сильный, но пастухам частенько приходилось петь, хотя обычно их слушателями были всего лишь безучастные ко всему овцы.
К западу от солнца, к северу от окияна,За хребтом ледянымВо льдах, средь инея и тьмы,Медведь полярный видит сны.Он спит и жизнь хранит саамов,Что память чтят его за каждый вдох.И спит медведь глубоким сномНа севере во граде Ледяном,Что высекли из льда и снега,От ветра спрятавшись,Чтоб он их не сгубил…
– Погоди, «окиян» – это океан? – спросила Мейлин. – А то ведь мы уже на севере от «окияна».
– А ледяной хребет – это, наверно, та горная гряда, – сообразила Абеке.
– То бишь мы ищем ледяной город, – подытожил Конор.
– И где его искать? – поинтересовался Роллан.
– Ну, мы уже к северу от ледяных гор, – стал рассуждать Конор. – Еще одна подсказка…
– Запад, – сказал Тарик.
– Да, а в последней строчке говорится о «солнце, что окунается в воды прибрежные». Зуб даю, Шуко где-то неподалеку от западного побережья Арктики.
– По крайней мере на побережье можно будет поохотиться, – подытожил Тарик.
– Хоть на кого-нибудь… – пробормотал Роллан.
Итак, они отправились на запад. Они шагали и шагали. Шагали и шагали. На закате солнце светило им в лицо, а на восходе – в спину.
Конор пытался не считать дней. От чисел на него накатывало отчаяние. Два – осталось два хлебца; ноль – яблок вообще не осталось.
Утром они доели последние остатки еды, кто-то даже заплакал. Может, он сам. Или вообще все разом. Сил не хватало поднять голову и посмотреть.
Услышав птичий крик, он вздрогнул. Это Эссикс вернулась с разведки. Но на этот раз она тащила в когтях что-то белое. Когда она спустилась ниже, Конор увидел, что это снежная лисица. Вряд ли ее мяса хватит на шестерых, но при одной только мысли о свежей пище желудок так скрутило, что Конор согнулся от боли.
Вдруг лиса задергалась. Эссикс не убила ее. Она кружила над Конором, быстро махая крыльями, чтобы удерживаться в воздухе.
– Возьми, – настойчиво сказал Роллан. – Эссикс хочет, чтобы ее взял ты.
– О! – Конор выхватил лисицу у Эссикс и крепко прижал к себе.
Возле города саамов Бригган отвадил волчью стаю от оленьего стада. Возможно, Эссикс знала, что Бригган имеет власть над своими сородичами.
– Роллан, закатай мне рукав.
Когда предплечье обнажилось, Конор выпустил Бриггана. Волк встряхнулся всем телом, будто только что вылез из воды, и принялся радостно скакать вокруг мальчиков, как игривый щенок, а не взрослый волк.
– Бригган! – окликнул его Конор. – Я знаю, что ты рад размять ноги, но можешь поговорить с этой лисицей? Спроси у нее, может, она знает, где найти Шуко? Или хоть что-нибудь. Еду и кров.
Бригган понюхал лису, взвыл и быстро закрутился на месте.
– Кажется, он хочет, чтобы я положил ее на землю, – догадался Конор.
Едва Конор ослабил хватку, лисица спрыгнула наземь, посмотрела на Бриггана и припустила бежать на запад.
– Скорее! – закричал Конор и бросился за ней.
Теперь, когда он знал, что бежит не вслепую, он почувствовал небывалый прилив сил.
Утомленные, умирающие с голоду путешественники не могли бежать долго. Они замедлили шаг, а Бригган шел по следу лисицы, которая давно скрылась из виду. У Конора тоже обострился нюх, хотя до Бриггана ему было далеко, и он ощущал слабый мускусный запах на льду.
Роллан первым увидел что-то вдалеке. Когда они подошли ближе, Конор разглядел с десяток приземистых домиков с круглыми крышами. Они были целиком построены изо льда: стены сложены из ледяных плотно скрепленных кирпичиков.
– Ледяной город! – воскликнул Конор.
– Если это город, то я целое войско, – пробурчал Роллан.
Откуда-то вышли собаки и яростно облаяли путников. Позади них стояли люди с гарпунами и костяными ножами. А рядом с незнакомцами сидели животные: снежные лисицы, арктические чайки, тюлени, зайцы-беляки, снежные совы, горностаи, овцебык и два высоких оленя карибу с ветвистыми рогами.
– Это селение арду, – сказал Тарик. – Сомневаюсь, что чужаков они встречают с распростертыми объятиями.
Бригган тоже залаял. Собаки взвизгнули и замолкли.
Вперед вышел мужчина с гарпуном. Толстый меховой капюшон наполовину закрывал его лицо, но Конор видел, как он вытаращил глаза.
– Бригган, – проговорил он с благоговением и, повернувшись к своим людям, быстро заговорил.
– Самое время их впечатлить, – прошептал Роллан.
Мейлин со вздохом выпустила Джи. Абеке разбудила Уразу, и та потянулась и зевнула, будто и правда только что спала. Эссикс уселась Роллану на плечо, включаясь в игру.
Глава арду положил свой гарпун на лед. Остальные тоже опустили оружие и спрятали луки. Джи и другие духи зверей вернулись в спячку.
– Четверо Павших, – сказал арду.
– Да, – кивнул Тарик. – Они вернулись и обрели связь с этими особенными детьми. Нам нужна ваша помощь…
Предводитель арду поднял руку, призывая всех к тишине.
– Сейчас вам нужно поесть и отогреться.
Тарик благодарно кивнул. Услышав о еде и тепле, Конор разом ослабел и задрожал от холода. Майя рухнула на лед.
Тарик и Конор подхватили Майю, и арду провели их в маленький домик с куполом.
Внутри места хватило всем, и они сели, прислонившись к ледяным стенам. Женщина-арду поставила на пол широкую и глубокую миску с тюленьим жиром и подожгла его. Огонь резво разгорелся, и в доме стало дымно и тепло. Вскоре Конор пил из кружки горячий бульон.
От тепла его разморило и поклонило в сон. Он допил бульон и прилег. Потом услышал, как кто-то рядом с ним посапывает, и сам провалился в сон.
Наверно, Конор проспал весь остаток дня и всю ночь: когда он проснулся, наступило утро. Он так давно не высыпался как следует, что и забыл, как это замечательно. Ночи среди льда тянулись бесконечно, а сон урывками только сильнее утомлял.
