— Глория говорит: никого нельзя удержать. Можно только любить того, кто у тебя есть. Пока есть.
— Она права, — кивнул пастор. — Глория Свалк совершенно права.
— Но я не готова отпустить Уинн-Дикси, — сказала я, поймав себя на том, что на миг позабыла о нем — из-за разговора о маме.
— Мы будем его искать, — ответил пастор. — Мы вместе, ты и я. А знаешь, Индия Опал, я вдруг понял одну вещь. Помнишь, я говорил, что мама ушла и ничего не оставила? На самом деле оставила. Что-то очень важное.
— Что?
— Она оставила мне тебя. И я благодарю за это Господа. — Папа обнял меня еще крепче.
— Я тоже рада, что ты есть, — произнесла я. Это было честно. Я взяла его за руку, и мы пошли обратно в город.
И всю дорогу свистели и звали Уинн-Дикси.
Глава двадцать пятая
о сада Глории Свалк было еще далеко, целый квартал, но мы уже слышали музыку. Гитару, пение и аплодисменты.
— Интересно, что там происходит? — спросил пастор.
Мы прошли по аллейке, что вела к дому, обошли его и через сад попали на кухню. И увидели, что Отис играет на гитаре, мисс Фрэнни и Глория сидят рядом, улыбаются и поют, а на коленях у Глории пристроилась Плюшка-пампушка. Аманда, Данлеп и Стиви сидели на полу, хлопали в ладоши и, по всему видно, веселились вовсю. Я даже глазам своим не поверила. Неужели сейчас, когда пропал Уинн-Дикси, все эти люди могут так веселиться?!
— Мы его не нашли! — крикнула я сердито.
Музыка смолкла. Глория Свалк посмотрела на меня и сказала:
— Детка, мы знаем, что вы его не нашли. И не могли найти, потому что он все это время был здесь.
Она взяла свою трость и легонько ткнула ею под стул.
— Эй, выходи, — приказала она.
В ответ донеслось шуршание и вздох.
— Спит без задних ног. — Глория улыбнулась. — Совсем обессилел.
Она снова ткнула его тростью. И Уинн-Дикси все-таки вылез из-под стула и широко зевнул.
— Уинн-Дикси! Родненький! — завопила я.
— Собака! — пронзительно сообщила Гертруда.
Уинн-Дикси помахал хвостом, показал мне все зубы сразу и чихнул. Распихивая всех, я рванулась к своему псу. Бухнулась рядом с ним на колени и обняла крепко-крепко.
— Где же ты был? — спросила я его.
Он зевнул в ответ.
— Как вы его нашли? — спросила я всех.
— О, это целая история, — начала мисс Фрэнни. — Глория, может, ты расскажешь?
— Что ж, попробую, — сказала Глория Свалк. — Мы все сидели и ждали, когда вы вернетесь. Потом мне удалось убедить этих мальчиков, моих соседей из семьи Дьюбери, что я никакая не ведьма, не злая колдунья, что я не варю тут зелья и не норовлю заколдовать всех подряд, и тогда…
— Она не ведьма, — сказал Стиви, качая лысой головой. Похоже, он был разочарован.
— He-а, она точно не ведьма. — Данлеп широко улыбнулся. — А то бы давно нас в жаб превратила.
— Я и без вас знала, что она не ведьма, — заявила Аманда. — Их вообще не существует. Это миф.
— Ну ладно, хватит, — прервала ее Глория. — Короче, когда мы покончили с обсуждением всей этой колдовской чепухи, Фрэнни сказала, что неплохо бы послушать музыку, чтобы скоротать ожидание. И Отис стал играть на гитаре. Это ж уму непостижимо, сколько музыки умещается у него в голове. Все песни знает. А если вдруг не знает, запросто подберет — стоит только напеть ему мелодию. Настоящий талант.
Глория замолчала и улыбнулась Отису, а он улыбнулся в ответ. Словно весь засветился изнутри.
— Расскажи, что было дальше, — потребовала Плюшка-пампушка. — Расскажи про собачку.
— Мы с Фрэнни стали вспоминать все песни нашей юности. Отис играл, мы пели, дети тоже — они быстренько выучили все слова…
— И тут кто-то чихнул! — выпалила Плюшка-пампушка.
— Верно, — сказала Глория. — Кто-то чихнул. Но никто из нас точно не чихал. И мы стали оглядываться, искать, кто бы это мог быть. Мало ли — может, вор в дом залез? Поискали, поискали, но никого не нашли. И снова начали петь. Но тут кто-то опять — АПЧХИ! Судя по звуку — у меня в спальне. Тогда я послала туда Отиса. Сходи, мол, посмотри, кто там чихает. Он и пошел. И кого, по-твоему, он нашел?
Я все еще не могла поверить.
— Он нашел Уинн-Дикси! — победоносно крикнула Плюшка-пампушка.
— Твой замечательный пес забрался ко мне под кровать, забился поглубже, словно вот-вот настанет конец света. Но стоило Отису заиграть на гитаре, Уинн-Дикси заулыбался, а заулыбавшись, как водится, чихнул.
Папа рассмеялся.
— Правда-правда, — закивала мисс Фрэнни.
— Честное слово, — подтвердил Стиви.
Данлеп тоже кивнул и улыбнулся, глядя мне в глаза.
— И тогда, — снова заговорила Глория, — Отис стал играть уже специально для него. И потихонечку, полегонечку Уинн-Дикси выполз-таки из-под кровати.
— Он был весь в пыли, — сказала Аманда.
— Прям как привидение, — добавил Данлеп.
— Ой, правда! Как привидение! — поддакнула Плюшка-пампушка.
— Хмммм… Ну, в общем, да, — согласилась Глория. — Как привидение. Короче, гроза наконец кончилась, и твой пес устроился у меня под стулом. И заснул. И так там и лежал все это время. Видно, ждал, чтоб ты пришла и забрала его домой.
— Уинн-Дикси, — прошептала я. И обняла его так крепко, что он даже засопел. — Мы же весь город обошли, всю округу. Звали тебя, свистели, кричали. А ты все это время был здесь? — Я подняла глаза и сказала всем: — Спасибо.
— За что? — удивилась Глория. — Мы же ничего не сделали. Просто сидели тут, ждали вас, песни пели. Успели подружиться. Кстати, в пунше теперь больше дождевой воды, чем всего остального. От бутербродов вообще ничего не осталось, хлеб весь размок. Но если хочешь яичного салата, можно ложкой поесть. Зато у нас есть маринованные огурчики. И «Ромбики Литтмуса». И у нас по-прежнему праздник.
Папа принес из кухни стул и сел.
— Отис, а церковные песнопения вы тоже знаете?
— Помню кое-что.
— А вы напойте, — воодушевилась мисс Фрэнни. — Он непременно подхватит.
Тут папа и вправду стал напевать, а Отис — наигрывать на гитаре, а Уинн-Дикси завилял хвостом и снова забрался под стул Глории Свалк. Я посмотрела на всех вокруг, на все эти разные лица, и почувствовала, что сердце у меня так и распирает от счастья.
— Сейчас вернусь, — сказала я.
Но они громко пели и смеялись, а Уинн-Дикси похрапывал, поэтому меня никто не услышал.
Глава двадцать шестая
ождь кончился, тучи рассеялись, и небо было такое ясное, что я видела все звезды, которые Творец зажег во вселенной. Я прошла в самый конец сада Глории Свалк. К дереву ее дурных поступков и ошибок. Ветер стих, и бутылки не звенели, просто висели недвижимо. Я посмотрела на дерево, а потом на небо.
— Мама, — произнесла я, словно она стояла здесь, рядом со мной, — я знаю о тебе десять фактов. Но это все не то. Мне этого мало. Папа, конечно, расскажет о тебе еще. Наверняка расскажет, потому что теперь он уверен, что ты не вернешься. Он очень по тебе тоскует, и я тоже тоскую, но у меня уже нет такой пустоты в сердце. Оно понемногу наполняется. Я все равно буду думать о тебе — обещаю. Но, наверно, уже не так часто, как в это лето.
Вот что я сказала в тот вечер под деревом ошибок Глории Свалк. А договорив, просто постояла, глядя на небо — на созвездия и планеты. А потом вспомнила, что у меня тут тоже есть дерево, то самое, что мы посадили вместе с Глорией. Я не проверяла его очень давно. Я встала на коленки и принялась шарить руками в поисках моего деревца. А когда наконец нашла, страшно удивилась: какое же оно выросло большое. То есть оно, конечно, было еще маленькое, скорее росток, чем дерево, но листья и ветки были сильные, крепкие, вполне настоящие. Я еще не поднялась с коленок, как вдруг раздался голос:
— Ты что, молишься?
Это оказался Данлеп.
— Нет, — ответила я. — Не молюсь. Просто думаю.
Он встал, скрестив руки на груди, и посмотрел на меня — сверху вниз.
— Думаешь? О чем?
— О всякой всячине. Знаешь, извини, что я вас со Стиви лысыми сосунками обзывала.
— Да ладно. Я не в обиде. Глория велела привести тебя в дом.
— Я же говорила вам, что она не ведьма.
— А я и так знаю. И раньше знал. Просто хотел тебя подразнить.
— Правда? — Я поглядела на него внимательно. Только было темно, толком не разглядеть.
— Ты вставать-то собираешься?
— Ага.
И тут он меня удивил. Он сделал то, чего я никак, ну никак не ожидала от любого из братьев Дьюбери. Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. И я тоже протянула руку. И он рывком поднял меня на ноги.
— Давай наперегонки к дому? — предложил Данлеп и припустил бегом.
