Но не подумайте, что это какая-то приблажная кретинка. Нет, Юля разумна, во всем знает меру и не позволяет себе увлекаться чем-то основательно, она говорит: «Всего много, а я одна. Меня может не хватить».
По этой причине Юля очень бережет себя и не раздает налево и направо.
Общаться с Юлей (если ее ненароком не разозлить) — громадное удовольствие, думаю, и в этом секрет ее успеха у мужчин. Кому же не приятно, когда от тебя балдеют? Мужчины к этому особенно чувствительны, поскольку не слишком в этом смысле избалованы, ведь посторонние женщины обычно не имеют привычки открыто выражать свои чувства, а жены чаще всего выражают только плохие.
Юля оказалась легка на помине. Увидев меня, она сразу же приготовилась балдеть, поскольку я — без лишней скромности скажу — приятная собеседница.
— Софи, — замурлыкала Юля.
Юля ни слова в простоте не молвит, она обожает изыски, поэтому меня называет Софи, Розу — Рози, Марусю — Мэри, Тосю — Тони и так далее. Пусть себе называет, раз ей это кажется изысканным. Сама я не терплю манерности, но у Юли это выходит даже мило.
— Софи, — замурлыкала она, — ты уже видела мою новую грудь?
Да, забыла сказать: Юле легко получать удовольствие от беседы, поскольку речь всегда идет только о ней.
Как правило, никто не рискует переводить разговор на себя, в противном случае Юля начнет злиться, а что при этом бывает, я уже сообщила.
По этой причине я подвергла скрупулезному осмотру новую грудь Юли и, не найдя в ней ничего нового, очень ее похвалила. Пока Юля жмурилась от удовольствия, встряла Роза и задала вопрос:
— Ты где была? Больше часа тебя ждала!
Юля испуганно захлопала глазами, но по растянувшимся в блаженной улыбке губам было ясно, что та страшная история, которую она собирается нам рассказать, доставила ей истинное наслаждение.
Между прочим, мимика Юли вызывает у меня настоящую зависть. Как ей удается передавать столь противоречивые чувства? Я пробовала это делать перед зеркалом, получилось нечто ужасное — сама не поняла, что моя гримаса выражает, у Юли же все выходит очень понятно и органично.
— Девочки, — изнемогая от наслаждения, поведала Юля, — я только что была у Дарены. У нее творится такое! — Юля закатила глаза. — Потому и задержалась…
И Юля замолчала, давая нам возможность помаяться от любопытства, что было ей очень приятно. Она молчала, красила губы и смаковала наше нетерпение.
— Так что там? Что у Ларисы? — нервничая, закричали мы с Розой.
Кричать пришлось довольно долго, потому что Юля к нашим крикам была глуха. Когда же нетерпение наше достигло кульминации, она не спеша спрятала губную помаду в сумочку, нежно разгладила мизинцем свои выщипанные брови и, жмурясь от удовольствия, произнесла:
— Ларену хотели убить.
Я и Роза ахнули;
Глава 10
Роза ахала еще долго, а я тут же пожелала знать, при каких обстоятельствах хотели убить Ларису.
— Только не говори мне, что прострелили ее шляпку, — предупредила я.
Юля удивилась:
— Шляпку? Нет, про шляпку Ларена ничего не рассказывала. В Ларену едва не вонзилась стрела.
— А картина? — завопила Роза. — Картина уже падала?
— Падала, — подтвердила Юля, — но при чем; здесь картина?
Нам некогда было отвечать. Мы с Розой растерянно переглядывались, мы зашли в тупик, поскольку версия с Тосей отпадала.
Ход моих мыслей был таким: вряд ли Тося, выкрав стрелу, бросилась бы разыгрывать Ларису, ведь она же ей первой сама про эти покушения и рассказала…
Впрочем, именно по этой причине Тося могла разыграть Ларису, раз та уже про стрелу и картину знает.
Какой смысл разыгрывать, скажем, Юлю, если та не станет связывать стрелу с покушениями? Возьмет и подумает, что кто-то из детей шалит. Какой же здесь розыгрыш?
Да нет же! Все не так! Лариса не знает про картину!
Когда картина упала, Лариса уже ушла…
Дальше я размышлять не могла, в меня полетела сумочка разозлившейся Юли.
— При чем здесь картина? — рассердилась она, для надежности запуливая в меня и расческу.
— А когда упала картина? — уворачиваясь от расчески, спросила я.
— Да вот только что и упала, — от злости топая Ногой, сообщила Юля. — Ларена рассказала про стрелу, а следом упала картина. Я полюбовалась изувеченной картиной, пока Ларена собирала осколки рамы, и пошла к Розе.
— Так, — сказала я, — давайте считать. Раз картина упала сегодня, значит, стрела прилетела вчера.
— Точно, — подтвердила Юля. — Именно так Ларена и сказала.
— Следовательно, двумя днями раньше была прострелена шляпка. Роза, — закричала я, — что же это выходит? Шляпка была прострелена в пятницу?
— Да не была прострелена шляпка! — возмутилась Юля, лягая ножку журнального столика и подскакивая ко мне с настораживающе непонятными намерениями. — Не была шляпка прострелена! С чего ты взяла?
— Уйди, — рискнула я отодвинуть Юлю, поскольку в гневе и сама была страшна. — Ты ничего не знаешь.
И Лариса, думаю, не знает. Да не думаю, а бьюсь об заклад, что у Ларисы прострелена шляпка, только она об этом ничего не знает. В общем, так, я еду к Ларисе, а вы давайте по своим делам.
— Потом позвони мне, — попросила Роза.
— Всенепременнейше, — пообещала я и помчалась к Ларисе,* * *
У Ларисы меня ждал сюрприз — в прихожей под вешалкой прямо на полу сидел Пупс Розы. Вид его совсем не допускал событий, так живо описанных Розой.
Пупсу было явно не до секса, его трясло, а в глазах стояла полнейшая бессмысленность. Думаю, в таком состоянии ему трудно было бы отличить козу от коровы, не то что…
Впрочем, я не об этом.
— О, — изумилась я, глядя на Пупса, но обращаясь к Ларисе, — а трясогузка откуда у тебя?
— Какая трясогузка? — растерялась Лариса.
— Ты что, не знаешь, что такое трясогузка? — изумилась я.
— Понятия не имею, — призналась Лариса.
— Бог мой, что с вами происходит? Как вы отстали от жизни! Маруся не знает, что такое Интернет, ты — что такое трясогузка. Радуйся, ты ее переплюнула.
— Хорошо, я радуюсь, но что это такое?
— Трясогузка — похмельный алкоголик, — сказала я, брезгливо склоняясь над Пупсом. — Но когда он успел так сильно протрезветь, что его уже всего колотит? Он же совсем недавно общался с Розой и не был пьян. Во всяком случае, Роза обязательно это отметила бы.
Пупс тупо смотрел на меня снизу вверх и делал робкие попытки подняться, однако толку от них не было, Пупс неизменно возвращался под вешалку.
— Прямо на глазах идет ко дну человек, — констатировала я, уже с жалостью глядя на Пупса. — Как он здесь оказался?
Лариса пригорюнилась.
— Ах, лучше не спрашивай, — ответила она, — в моей жизни пошла черная полоса. Сначала эти странные события, а тут еще и Пупс. Двое молодых людей позвонили в мою дверь, я открыла. Они предъявили мне Пупса и спросили: «Вы его знаете?» Пришлось сказать, что знаю. Они вручили мне его и сказали:
«Пускай отсидится, пока в ментовку не попал». Вот, отсиживается. Затащить его в комнату я не смогла.
Звоню Розе, никто не отвечает.
— Розы нет дома, она повела Юлю к Ряшкину на консультацию, — сообщила я и обратилась уже к Пупсу:
— Вить, ты где так набрался-то?
Пупс поднес палец к губам и прошипел:
— Тес. Я не наббиралссся.
Я покачала головой:
— Оно и видно, ну, да ладно, теперь сиди, пока не оживешь.
— Как думаешь, долго он так сидеть будет? — поинтересовалась Лариса.
— В зависимости от того, сколько выпил, — предположила я.
— Ты же сказала, что у него похмелье.
— Да-а, здесь и то и другое наблюдается, если так бывает, конечно. А вообще он странный, может, вызовем «Скорую»?
Лариса испуганно замахала руками:
— Ты что, его же с работы выгонят!
— И давно его привели? — поинтересовалась я.
— Минут за двадцать до твоего прихода.
— Ты знаешь этих молодых людей?
— Первый раз видела.
Я удивилась:
— Тогда почему они привели его именно к тебе?
Почему не ко мне, не к Тосе, про Розу я уже не говорю.
Как они адрес твой узнали?
Пупс, видимо, в происходящем немного разбирался, во всяком случае, он понял, о чем я говорю, и замычал, потрясая кулаком.
— Лариса, глянь, что там у него? — попросила я.
Лариса разжала кулак Пупса, и на пол выпала смятая бумажка. Лариса разгладила ее и прочла.
— Мой адрес, — сказала она, — теперь понятно, почему его ко мне привели.
— А что они сказали, ребята эти? Это не они его так напоили?
— Не думаю, — покачала головой Лариса. — Они сказали, что нашли Пупса на улице в совершенно беспомощном состоянии.
— Не называй его Пупсом, — посоветовала я, — он нас понимает. Правда, Витя?
Пупс энергично замотал головой, но тут же взвыл, думаю, от боли.
— Боже, — воскликнула я, — сердце кровью обливается, на него глядя. До чего довел себя человек. А ведь совсем недавно был образцово-показательным мужчиной. Вот к чему приводит алкоголь. Кстати, нет ли у тебя выпить? Столько горя я не переживу.
