вырвал меня из размышлений Бес, нависнув надо мной в своей чёрной мантии.
Я, разумеется, этого не знала, ведь абсолютно абстрагировалась от того, что он говорил. Стоило мне увидеть Ромуса как я забыла обо всём на свете. В том числе об учителе и о том, что мне нужно вести записи для баргата.
— Я, к сожалению, не знаю.
— Хорошо. Тогда я немного подскажу вам и задам свой вопрос ещё точнее, — суровые глаза Беса впились в меня, словно в добычу. — Какое испытание проходят выпускники для того, чтобы доказать, что они готовы завершить обучение?
— Извините, но я не знаю, — вновь ответила я, чувствуя, как все взгляды кадетов тотчас обратились ко мне. Боже, как стыдно!
Бес растянулся в гаденькой ухмылке, кивнув на мой ответ.
— Вы бы знали, что ответить, если бы слушали меня, госпожа. Верховный баргат не просто так привёл вас сюда, верно? Так оправдайте же его ожидания.
Виновато опустив голову, внутренне я взорвалась от обиды.
Да что он пристал?! Явно захотел унизить меня перед всем классом!!
Тем временем Бес развернулся к остальным ученикам и спросил:
— Кто-нибудь знает ответы на данные вопросы?
Вверх тут же взметнулась рука.
Ромус, разумеется, знал ответ на это.
— Прошу, кадет Ромус, — кивнул ему Бес, вновь кидая на меня многозначительный взгляд, мол «смотри и учись, не то настучу Шаяну и ты получишь наказание».
Ромус, немного смутившись и виновато на меня скосив глаза, чётко отчеканил:
— Для подтверждения прочной связи выпускника с драконом проводят особое испытание. В стенах академии его называют «испытание огнём», — на этих словах брата у меня по спине пробежался холодок от плохого предчувствия. — В первые два года обычно происходит обучение теории и первый смотр кадетов драконами.
Со слов Ромуса это звучало даже не шибко страшно. Однако я прекрасно знала, что из тех, кому не посчастливилось быть отобранным в академию после четырнадцати лет, выживали лишь единицы. Ромусу через два месяца должно было исполниться четырнадцать, однако физически он был слабее тринадцатилетки.
Его в любом случае оставили бы на второй год на первом курсе из-за того, что он не достиг необходимого возраста пятнадцати лет, однако это не упростило бы ему жизнь. Наоборот, он мог просто не дожить до повторки, потому что даже слабый сквозняк приносил ему простуды. А, учитывая, что с шестого месяца обучения начинались тренировки на матах и на «круге препятствий» вокруг академии, шансы Ромуса убиться в процессе прохождения тех же тренировок стремительно возрастали. И именно поэтому я проникла в академию — чтобы уберечь его от смерти.
— В третий год обучения кадеты проходят «испытание металлом и камнем», после которого драконы образуют связь с кадетами, — продолжал отвечать на вопрос Беса Ромус. — После будущие всадники тренируются со своими драконами, устанавливая более прочную связь — в воздухе и на тренировках. Когда наступает четвёртый год, самый трудный, кадеты до самого выпуска учатся контролировать свою магию, сливаясь с душой дракона настолько, что магия начинает прочно циркулировать между душами дракона и кадета. И когда на пятом году обучения приходит день испытания, будущие всадники должны пройти сквозь стену огня всех драконов. Если связь кадета и дракона сильна, а магия циркулирует в них должным образом, соединяя души, то выпускник останется цел и невредим, выйдя из стены огня. И лишь тогда его провозглашают всадником.
Пять лет, а то и больше уходило у академии на то, чтобы выдрессировать из обычных детей орудия убийств. Притом не только элитных всадников, но и солдат и магов, что также учились в Лармаре, но в другом крыле академии. Единственные, кто более-менее подходили бы под специализацию моего брата — это лекари. Но опять же, его уже предопределили во всадники и вряд ли после повторки можно было сменить решение Ше’ру в данном вопросе. Ведь каждый всадник мог заменить солдата или мага, но солдат или маг не мог заменить всадника. А всадники Империи были нужны всегда, поэтому надежды на перевод Ромуса в другое подразделения изначально были провальными. И мой план оставался в силе.
Тем временем в классе повисла тишина, а потом Бес похвалил Ромуса:
— Отлично, кадет Ромус. Полагаю, что этот блок наших занятий вы совсем скоро окончите с блестящими результатами, если и дальше будете внимательно слушать и отвечать. Надеюсь, ответ кадета был полезен для госпожи Ребекки, — Бес снова ухмыльнулся. — Итак…
Я усиленно начала вести записи, еле поспевая за рассказом Беса. Но из моей головы до сих пор не выходило то, что рассказал Ромус.
Выходит, чтобы стать всадником, я должна доказать свою связь с драконом, перепрыгнув годы обучения… А ещё баргат говорил, что мне придётся ему доказать, что я всадница… Неужели он заставит меня войти в огонь, чтобы проверить мою готовность к обучению?!
Но хуже всего было даже не это.
А то, что, будучи связана, своего дракона я до сих пор не ощущала.
* * *
— Пойдём, Ребекка, — сухо скомандовал мне Алакай, когда я вышла из класса практически самой последней. Мне очень хотелось поговорить с братом, но нам помешал этот вездесущий Ше’ру. — Пора в столовую. Иначе будешь голодать до ужина. Обеда у нас нет. Идём.
Нехотя мне пришлось подчиниться, ещё раз бросив взгляд на Ромуса, который видел, как Алакай уводит меня в столовую. Встретимся скорее всего уже там. Быть может, после завтрака мне удастся поговорить с братом?
— Тебя что, в мои няньки записали? — буркнула я себе под нос.
Алакай усмехнулся. Пока мы шли по коридору, кадеты постоянно косились на нас, шепчась в чём-то. Как здорово, что я стала новым поводом для сплетен!
— Шаян приказал сопровождать тебя. Повсюду, — он сделал акцент на последнем слове, из-за чего я мысленно взвыла. С приставленным ко мне Ше’ру мне будет гораздо труднее поговорить с Ромусом. Не то, что вывести его из академии!
— Приятно, что сами Ше’ру считают меня опасной, — фыркнула я.
— В тёмные времена, когда Таллас спит и видит, чтобы завоевать Шеррувию, нельзя доверять никому. Даже собственной бабушке.
Я скосила глаза на Алакая. Он что, сейчас пошутил?
— Какие вы бедные! Лишены главной ценности — семьи, которая всегда будет на вашей стороне.
— Доверие для Ше’ру невиданная роскошь. После вступления в отряд твоей семьёй становятся напарники.
В словах Алакая я уловила горечь. А по глазам прочитала — он догадался о том, что мы с Ромусом знакомы. И своей фразой намекнул о том, что все родственные связи в академии теряются.
Конечно, он был прав. Но не в вопросе моих
