их ушей долетало жужжание станнера Жюля. Полностью покончив с охраной, Жюль направил свои стопы к самому герцогу. Правитель Исландии, похоже, опасался за свою жизнь, но, несмотря на свой страх, держался молодцом.
— Что вам от меня надо? — спросил герцог Филипп.
— Ваш титул, — ответил Жюль тоном, который должен был лишить герцога последних иллюзий на благополучный исход дела. — Мне всегда хотелось быть Герцогом, а на мой взгляд, я имею прав на этот титул ничуть не меньше, чем вы — ведь мы оба по рождению не принадлежим к знати.
Следует заметить, что как раз по рождению Жюль д’Аламбер был неизмеримо более знатен, чем человек, стоявший в эту минуту перед ним. Его отец, Этьен д’Аламбер, в настоящее время был герцогом ДеПлейна, а сам Жюль был шестым наследником этого титула вслед за своим старшим братом Робертом, тремя его детьми и своей сестрой Иветтой.
Но в данную минуту с герцогом Филиппом разговаривал Эрнст Брехт, а не молодой аристократ с ДеПлейна. Правитель Исландии, даже видя перед собой ствол станнера, не собирался подчиняться.
— Вам никогда не выбраться отсюда, — проговорил он. — Полиция... Служба Имперской Безопасности...
— Интересно, как это вы вспомнили о них, — с улыбкой произнес Жюль. — Но можете не беспокоиться, я уже позаботился об этом перед приходом сюда, товарищ. Скорее всего они не смогут доставить мне никакого беспокойства.
— Неужели вы думаете, что Император согласится на...
Жюль не дал герцогу закончить его мысль, решительно взмахнув рукой.
— Император уже стар, да к тому же находится слишком далеко отсюда. Ему нет никакого дела до того, что творится в малозаметных крохотных колониях. Какая ему разница, кто из нас будет герцогом Исландии, если все необходимые налоги будут пересылаться в казну в срок? — Жюль вновь с самым решительным видом направил ствол своего станнера на герцога Филиппа. — Ну а теперь, будьте так добры, напишите манифест о своем отречении. Я продиктую вам нужный текст.
— А если я откажусь?
— Тогда я вынужден буду убить вас, а после этого сам напишу этот указ от вашего имени. Думаю, никому и в голову не придет проверять его достоверность. Может быть, только историкам когда-нибудь в отдаленном будущем, но тогда это уже не будет иметь решительно никакого значения.
Герцог крепко стиснул зубы.
— Вы в любом случае убьете меня, как только я напишу этот указ. Поэтому с какой стати мне подчиняться вашим требованиям?
— Пожалуйста, выслушайте меня. Я не какой-нибудь кровожадный маньяк. Пока еще ни один человек не был убит или даже ранен и если вы будете вести себя должным образом, никто не пострадает и впоследствии. Можете считать мое слово таким же твердым, как слово любого Герцога, — с улыбкой заверил Филиппа Жюль. — Если вы подпишете указ о передаче мне этой планеты, у меня не будет никакой надобности убивать вас. Разумеется, я должен буду заключить вас в тюрьму на несколько месяцев — до тех пор, пока население Исландии не свыкнется с тем фактом, что планетой правлю я. Но как только все успокоится, вы будете немедленно освобождены из-под стражи. Ведь лично против вас я ничего не имею — едва ли вы располагаете тем, что мне требуется. Ну а теперь садитесь и пишите указ.
Герцог Филипп внимательно рассматривал человека, который в эту минуту держал его на мушке своего смертоносного оружия, пытаясь оценить, насколько серьезно все, что тот поведал ему. Вполне возможно, что этот человек обыкновенный сумасшедший. А может быть, он действительно сдержит свое слово. Но при любом стечении обстоятельств у герцога Филиппа был совсем небогатый выбор — оставалось лишь подчиниться требованиям этого человека и надеяться на то, что в будущем появится возможность как-то исправить ситуацию. Он медленно извлек из ящика письменного стола чистый лист бумаги и приготовился писать все, что ему продиктует Жюль.
Жюль с величественным видом расхаживал по комнате и диктовал манифест об отречении.
«Я, Филипп Мессон, с этого дня и впредь отрекаюсь от рангов и титулов, пожалованных мне, а также от всех земель, дарованных мне Имперской властью. Сим манифестом объявляю Эрнста Брехта моим законным преемником и наследником всех вышеупомянутых рангов, титулов и земель, включая право передачи их по наследству своим потомкам».
— Ну вот. Думаю, что это должно пройти достаточно хорошо, — с удовлетворением заметил Жюль. А теперь подпишите, поставьте дату и заверьте государственной печатью.
Разумеется, Жюль отлично понимал, что этот документ будет признан недействительным сразу по нескольким пунктам, главным из которых был тот, что написание манифеста происходило по принуждению, а сам указ не был оформлен законным образом. Но зато эта бумага более всего остального из проделанного Жюлем и Ивонной до сих пор во время судебного разбирательства будет способствовать их обвинению именно в государственном преступлении против Империи, а не в обычном вооруженном нападении и похищении людей, которые были преступлениями планетарного масштаба. Кроме того, для любого благородного человека считалось совершенно незаконным отречься вот так от власти, не подав предварительно прошение об отречении на имя самого Императора. И даже тогда, когда такое прошение было удовлетворено, отрекающийся от власти по закону не имел права называть имя своего преемника. Передача власти и имущества происходила в соответствии с Законом о наследовании, который самым подробным образом излагался в Доктрине Стэнли. Согласно этому закону, если какой-либо благородный человек в силу определенных причин имеет намерение лишить своих законных наследников права наследования, правила предписывали ему сначала вернуть свой титул Короне, после чего Император по своему усмотрению назначит наследника.
Грубо нарушив эти основополагающие принципы Имперского законодательства, Жюль тем самым вывел себя из разряда обычных преступников Л ведь он сунул свой нос в дела Империи, узурпировав права Имперской власти и тем самым поставив себя выше Императора. Это было государственное преступление, бесхитростное и несомненное, а Имперское правосудие прежде всего стремилось наказать преступника именно за преступления против государства, даже в тех случаях, когда за ним могли числиться и другие правонарушения. При управлении такими огромными и непохожими друг на друга доминионами даже малейший намек на чье-то неповиновение должен расследоваться самым тщательнейшим образом и при наличии такого правонарушения оно должно быть публично наказано.
После того как герцог Филипп проделал с указом все, что от него требовалось, Жюль проверил документ и, убедившись, что с ним все в порядке, приказал своему пленнику отправиться с ним к автомобилю — телохранителей, слуг и членов семьи
