Ричардс встал и вышел через заднее крыльцо. Он задержался там, наверное, чтобы скрутить сигарету. Но шериф ткнул большим пальцем за плечо и кивнул в сторону Ричардса.
Затем продолжил:
— Я нашел себе очень дорогого человека, сынок.
— Для фермы? Мне не нужен еще один, — сказал Райннон. — Если только…
Он подумал, что после его отъезда шерифу понадобится еще одни руки.
— Не для фермы. Для тюрьмы, — сказал шериф. — Настоящий бриллиант, а не человек. За него заплатят большую цену! Вчера ночью он пытался повеситься на простыне и почти удавился, когда мы его нашли. Очень классный мошенник.
— И как его имя?
— Стью Моффет.
— Ах, этот!
Снаружи послышались шаги Ричардса, который спускался по ступенькам крыльца. Затем они прозвучали по дощатой дорожке, ведущей к воротам корраля.
— Этот! — сказал шериф. — Он попался! Где кофе? Когда я дождусь от тебя гостеприимства? Я хочу есть, сынок!
Он сел за стол перед жестяной кружкой с черным кофе. Его длинные руки сновали туда-сюда — за кусочком поджаренного бекона, холодной кукурузной лепешкой, порцией клубничного джема. Он ел жадно, поглощая пищу, как голодный волк.
— Когда ты вчера ел? — заинтересованно спросил Райннон.
— Не помню. Помню, что вчера. Был слишком занят, чтобы думать о еде. Прекрасно позабавился!
Он допил последний глоток кофе и продолжил:
— Догадайся, сколько за него дадут?
Райннон нахмурился.
— Три тысячи? — предположил он.
— Пять, мой мальчик, — сказал шериф. — Пять тысяч, чтобы уложить их в банк, где они станут расти и расти! Пять тысяч металлических кружочков за два дня работы. Я занимаюсь не таким уж плохим делом.
— Нет, — сухо сказал Райннон, — А когда уложат тебя, то вырастут пару таких, как ты.
— Что ты хочешь сказать? — спросил шериф.
— Ничего, — ответил его собеседник. — Но кому предназначены деньги, которые ты накопил? Детей у тебя нет. Ты и не думаешь их иметь, Оуэн, потому что ты — твердолобый, бессердечный сукин сын!
— Я? — добродушно спросил шериф, довольно постукивая по кружке. — Я? Да я же ягненок. Шерстяной ягненочек!
— Со слишком длинной шерстью, — сказал Райннон.
— У меня есть сердце, — сказал шериф, — такое же кроткое, как у овечки, Эннен, мой мальчик. Все, что мне нужно, — это понимающая женщина, которая вышибет меня из седла, и когда я найду ее, то положу ее в карман, отнесу домой, и мы нарожаем больше маленьких Каредеков, чем сможет вместить эта округа. Дай мне рассказать, как я его прихватил, этого…
— Я не хочу об этом слышать, — хмуро сказал Райннон.
— Это тебя раздражает, верно? — спросил шериф. — Тебя раздражает, когда ты слышишь, что я поймал одного из этих позолоченных скунсов?
— Они преступники, знаю, — объяснил Райннон, — только мне не хочется слышать, как ты об этом рассказываешь — это деньги за кровь, Оуэн.
— Деньги за кровь! — горячо воскликнул шериф.
— От отодвинулся от стола.
— Деньги за кровь? — спросил с яростью в голосе.
— Деньги за кровь! — сказал Райннон, и его подбородок выдвинулся.
С минуту они смотрели друг на друга, как два обозленных волка. Затем шериф с рычанием встал и зашагал к двери. Когда он повернулся, в руке у него была зажженная сигарета.
— Я привык, что меня уважают, — сухо сказал он, справившись с гневом. — Но когда приезжаю сюда, то вижу, что здесь меня не слишком ценят.
Райннон в ответ на выпад промолчал.
Его гнев сидел слишком глубоко, и он попытался объяснить свои чувства:
— На что ты купил эту ферму? На деньги за кровь! Из этого ничего хорошего не получится!
Шериф спокойно сказал:
— Я, конечно, не удивляюсь. Взять, например, тихого миролюбивого парня, как ты — у тебя даже при мысли о крови кружится голова, так что ли?
— Я никогда не наживался на мертвецах, — сказал Райннон.
— Ты убил охранника, когда грабил банк Шеллопа! — сказал шериф.
— Он был подлым убийцей! — сказал Райннон. — И я не тронул ни цента в банке после того, как прикончил его!
— Потому что за тобой погнались!
— Я уже открыл сейф кассира. Мог бы взять деньги и смыться. Но я не хотел запачкать кровью карманы, Каредек!
— Черт меня побери! — воскликнул разгневанный шериф. — Чего ты добиваешься этим разговором? Неприятностей?
Его собеседник не поморщившись ответил:
— Я говорю тебе правду. Брось заниматься этим делом, Каредек, или не бахвалься здесь деньгами, которые сделал на…
— Он не человек. Он — трусливая крыса, которая грызла сердца людей и перерезала горло спящим и пьяным.
— Ладно, — сказал Райннон так, словно считал ниже своего достоинства продолжать спор.
— А где бы был ты? — Шериф не мог не сказать что-нибудь в свое оправдание, потому что мучился смущением и злостью, однако не испытывал никакого чувства вины. — Где бы был ты, если бы не нашел это место и я бы не отдал его тебе?
— Ладно, заткнись! — рассеянно сказал Райннон. Он скатал сигарету и стучал пальцами по столу.
— Ты вечно мной недоволен, — пожаловался шериф. — Будь я проклят, если не устал от этого! Никто другой не говорит ни слова против. В газетах только и пишут, как я его взял. Никто не имеет ничего против того, что я за эту работу получаю деньги. А ты недоволен! Почему? Потому что ты был по другую сторону баррикады! Так?
— Заткнись, ради Бога. Давай больше не будем об этом, — сказал Райннон.
Он еще больше ушел в себя. Шериф смолк, но ерзал на стуле, пытаясь подавить, рвущиеся с языка слова.
— Кстати, о Морганах, — продолжал Райннон, не в силах сознаться в своем намерении бросить ферму. — Ну… о Морганах. Ты о них знаешь?
— Ты имеешь в виду банкиров? — спросил шериф. — Конечно, знаю. Кто еще смог бы вложить мои средства, и не маленькие? В последний раз, когда я был в старом добром Нью-Йорке, зашел в их контору и погрузился в ковер по самые шпоры. Зашел я в кабинет к главному спросить о моих доходах и говорю ему…
— Заткнись, — устало сказал Райннон.
— Ты же сам спрашивал о Морганах, — сказал шериф, усмехаясь.
— О здешних Морганах. Я спросил о Морганах, которые живут в холмах, а ты вообразил, что на вечеринке рассказываешь толпе о своих подвигах, болван!
— А ты и есть толпа, — откликнулся Каредек. — Будь я проклят, если знаю, как тебя воспринимать. У тебя больше лиц, чем я видел в любой толпе. Морганы? Здесь нет никаких Морганов.
— Ты уверен?
— Ни одного. Со времен скотоводческой войны.
— Все убиты?
— Всех уложили в рядок. Пойди на кладбище и посмотри. Они хвалились, что ни один из них не умрет в своей постели.
— Кто их убил?
— Ди. Кто же еще?
