— Заметьте, Либерти, быть наглым за нас двоих — часть его служебных обязанностей.
— Я уже догадалась! — весело откликнулась Либерти. — Он Папа-Медведь, у которого надо просить разрешения взять интервью у Мамы-Медведицы.
Раш окинул ее одобрительным взглядом.
— Я думал, вы умнее среднего репортера, а вы просто короче…
— Эдвард Робинсон, «Двойное возмещение», сорок четвертый год.
— Вот ведь что знает! — Прижимая ее бедро, Раш повернулся к Арчеру;
— На прошлой неделе она звонит моему секретарю и говорит: «Хочу взять интервью у миссис Александер!» Дальше лучше рассказывайте сами.
Либерти отодвинулась от Раша и вытащила свой «Кэмел».
— Я предлагала встретиться в эту пятницу. Она сказала, что перезвонит.
— И?
— Вот и все… Ваш секретарь все отменила — якобы, у горничной выходной, и поэтому…
— А вы заявили…
Либерти закатила глаза.
— Я сказала, что была бы счастлива, если бы она передумала, потому что…
— Потому что — представь. Арчи! — в пятницу у нее день рождения! — Раш радостно фыркнул.
Обоим мужчинам, по-видимому, было очень весело, и оба они в данный момент были Либерти отвратительны.
— Как видно, — начал Арчер высокомерно, — вы не прочь присочинить, лишь бы просочиться в логово врага.
— Что тут такого! — Либерти пожала плечами. — Пятница — удобный для меня день, и это не преступление.
— А как насчет дня рождения? — не унимался Раш.
Либерти затянулась сигаретой. Пятница была годовщиной — именно тогда она очутилась на ступеньках монастыря Святой Марии на Реке. В действительности она могла быть недели на три старше.
— Я верю монахиням из сиротского приюта.
— Восхитительно! — Раш загоготал. — Еще одно несчастное дитя!
— Вы не слишком-то стараетесь соблюдать приличия, — нахмурилась Либерти.
— Это потому, что я отдуваюсь за двоих, верно. Арчи? — Рейсом кивнул. — А главное, вы очаровательнейшая из богинь современной прессы. Либерти Адамс.
— Хватит, Раш, — тихо сказал Арчер, но Раш лишь ухмыльнулся.
— Она и правда прелесть, невзирая на ее ядовитое перо.
— Полностью согласен.
Либерти смущенно поерзала на диване.
— Вам не надоело?
— Вы уж нас простите, мисс Адамс, — в голосе Арчера звучало дружелюбие, — но мы ценим в женщинах одно и то же. Вы обладаете бесценнейшими качествами.
Но Либерти не клюнула на лесть.
— Я уже слышала, как ваш друг расправляется с репортершами, но от вас этого не ожидала. Вы оба достойны того, чтобы стать героями репортажа.
— Вашего? Любопытно было бы прочесть. Что-нибудь про рычаги и шестеренки?
— Раш! — прикрикнул Арчер.
— Шучу, Арчи. Уверен, статья нашей юной гостьи непременно увлечет читателя. — Раш подмигнул Либерти.
Она уже представляла, как они будут выглядеть в ее материале. Арчер — добрый полицейский, Раш — злой; богатый и бедный; солнце и тень. Классический сюжет всегда интереснее любого другого.
— А вы славно сработались.
— Да, недурно, — подтвердил Раш. — Хотите узнать больше? — Либерти промолчала. — Уверен, что хотите. — Он встал и картинно прошелся по кабинету. — Арчер Джеймс Рейсом и Константин Борисович Александров — соседи по комнате в студенческом общежитии и неразлучные друзья, гарвардский выпуск сорок шестого года.
— Сначала объясните, где в этой вашей невнятице прячется «Раш»? — перебила его Либерти.
— Нигде. — Без Пяти Минут Красавчик перестал расхаживать и широко улыбнулся. — Однокурсники называли меня русским чертом. Арчер предложил сокращенную форму.
— Неплохо, — одобрила Либерти.
— Оба — единственные сыновья в своих семьях. — Раш опять забегал взад-вперед. — Благодаря этому нам не пришлось воевать: Арчеру — в военно-воздушных силах его британского величества, мне — за приемного Дядюшку Сэма. Дальше все пошло как по маслу — не правда ли, Арчи?
Арчер, не отвечая, развалился в кресле и наслаждался представлением, а Раш продолжал:
— Наши герои сколотили стартовый капиталец на акциях во время послевоенного бума, немного поработав для начала на владельца судостроительных верфей скрягу Хэмптона Беркли — мир его праху! — Он прижал к груди воображаемую шляпу. — Неустрашимая парочка купила старину Хэма на смертном одре — кстати, на денежки Арчера — и основала «Рейсом энтерпрайзиз». — Рассказчик на миг прервался, как бы в ожидании аплодисментов. — Так, детки, появилась на свет компания «Ренсом энтерпрайзиз», небольшая, но жизнеспособная мультинациональная корпорация, простершая свои крылья над доброй дюжиной странных — я намеренно употребляю это слово — дочерних компаний. Возможно, «Рейсом энтерпрайзиз» пока что не входит в список тридцати компаний с самыми лакомыми акциями, но я предрекаю, что к концу восьмидесятых наши акции потеснят другие «голубые фишки». — Он наклонился к Либерти:
— Вы записываете?
— Слово в слово.
— Подождите еще немного. Благодаря сети казино — в Макао, Монте-Карло, Фрипорте, Рио-де-Жанейро и на Зваре — и собственной кинокомпании «Горизонт пикчерс» «Рейсом энтерпрайзиз» никогда не испытывает недостатка в наличности, с помощью которой подпитывает свои более сложные проекты: нефтедобывающий и судостроительный — «Беркли ойл энд шиллинг», химический — «Рейсом петропродакшнз», косметический — «Руба косметике».
Либерти забарабанила пальцами по подлокотнику.
— Не скучайте, я перехожу к самому интересному. Наблюдатели никак не могут определить, кому принадлежит власть в империи Ренсома: самому старикану Ренсому, генеральному директору, или исполнительному директору Александеру, с виду подручному? Обратите внимание на разницу в должностях, — компания носит имя первого, однако многие полагают, что русский…
— По-моему, мы надоели мисс Адамс. — Лицо Ренсома сделалось каменным, и Либерти поняла, что комедиант перегнул палку.
— Вы прирожденный трагик, мистер Александер. Просто я считала, что существуют некие правила… — Она выразительно покосилась на Ренсома.
— К черту правила! Если хотите написать статью, берите интервью у меня! Я столько могу вам порассказать о жутких сестренках… — Теперь Раш выглядел искренним, как мальчишка-проказник, внезапно решивший произвести хорошее впечатление на учителя.
— Жуткие сестренки?..
— Так Раш прозвал моих двоюродную сестру и тетушку.
Пустое зубоскальство, ничего больше.
— Понимаю, — проговорила Либерти, поглядев на часы.
— Ничего вы не понимаете! — обиделся Раш. — Только когда я все вам расскажу, вы прозреете.
— Буду рада вас выслушать, но сейчас мне надо бежать.
Терпеть не могу торопиться… — Она выключила диктофон и сунула его в сумочку вместе с блокнотом. — Надеюсь, теперь мне будет легко продолжить интервью.
