Откуда-то из темноты донесся голос Хенрака:
— Поймайте девчонку! Она нужна мне! — кричал он.
Мы добрались до одного из плотов, который еще утром, незадолго до рассвета, я помогал привязывать к нашему острову; я усадил на него, в самом центре, Телиму и принялся перерубать удерживающие его лианы.
Цепочка факелов, двигавшаяся в нашем направлении, быстро приближалась.
Лиан, привязывающих плот к обоим островам, было восемь — по четыре с каждой стороны, Я уже перерубил шесть из них, когда услышал чей-то оклик.
— Стой! — закричал человек.
Я даже не подумал прислушаться к этому приказу, потому, что ближайший остров, на который был перекинут отвязываемый мной плот, уже занялся огнем, и пожар, быстро распространяясь, подходил вплотную к нам. Скоро огонь будет слишком хорошо освещать это опасное место.
Я продолжал методично заниматься своим делом, перебегая от одной сцепки лиан к другой.
Человек, пытавшийся остановить меня, был один — вероятно, охранник, обходивший считавшуюся очищенной от ренсоводов территорию.
Его копье вонзилось в поверхность плота в каких-нибудь нескольких дюймах от меня. Я обернулся. Человек быстро приближался, на ходу обнажая меч. Погиб он от собственного копья. Оно легко вошло ему в грудь.
Я внимательно огляделся. Никого больше пока видно не было.
Перерубая одну из последних лиан, я оступился, и моя нога на секунду ушла в воду. В то же мгновение я почувствовал острую боль и, выдернув ногу, заметил сорвавшегося с моей лодыжки крохотного тарлариона, быстро ушедшего в глубину. Вода вокруг словно закипела, покрывшись рябью от множества замелькавших у самой поверхности проворных желтовато-коричневых тел. Из глубины тростников донеслось глухое ворчание большого тарлариона, иногда достигающего в длину футов тридцати, а то и больше, рядом с которым непременно должно будет появиться гибкое, угреподобное тело девятижаберной акулы.
Ругаясь про себя на чем свет стоит, я рванул последнюю лиану, выдрал из поверхности острова большой клок сплетенных ренсовых стеблей, и накрыл ими лежащую Телиму.
Двигающиеся факелы были рядом.
Я ухватил еще пучок ренса и уложил его в центре плота. Затем, упираясь ногой, я оттолкнул неповоротливый плот от ренсового острова и забрался под лежащую на плоту груду ренсовых стеблей, рядом с Телимой. Плот медленно, словно нехотя, двинулся по течению.
Вскоре на нас упал свет приближающихся факелов; мы были в нескольких шагах от налетчиков из Порт-Кара.
Заметив дикий страх в глазах девушки, я закрыл ей рот ладонью и навалился на нее всем телом, не давая ей пошевелиться.
Люди с факелами прошли мимо.
Плот с грудой ренсовых стеблей на нем, никем не замеченный, медленно удалялся от пылающих островов.
Глава седьмая. Я ВЫХОЖУ НА ОХОТУ
Затерянные в зарослях тростника и осоки, в непроницаемой темноте болот, куда не достигал отсвет от пылающих в нескольких сотнях ярдов от нас ренсовых островов, мы с Телимой — она, все еще связанная по рукам и ногам, а я в венке из мелких ренсовых цветов, — сидя на плоту, наблюдали за движением факелов по не тронутой пожаром поверхности островов и прислушивались к доносившимся оттуда крикам мужчин, женщин и детей.
Налетчики из Порт-Кара подожгли все скопище островов с дальней от пришвартованных галер стороны, чтобы огонь выгнал тех, кому удалось скрыться, проделав норы в уходящих глубоко под воду слоях переплетенного ренса или притаившись в центральных сквозных отверстиях, предназначенных для установки длинных шестов и транспортировки острова. Нашедшим себе такие убежища приходилось сейчас выбирать между перспективой сгореть заживо либо оказаться в лапах работорговцев. Мы увидели, как несколько ренсоводов, нашедших себе оказавшееся столь ненадежным укрытие, пробежали по отделяющим пылающие острова мосткам и в конце концов были пойманы захватчиками. Затем плоты, удерживающие один остров рядом с другим, были разрублены, и течение отнесло охваченные пламенем острова.
Позже, примерно за час до восхода солнца, были прочесаны в поисках ренсоводов два других, примыкающих к центральному, острова и после тщательных обысков также преданы огню.
К тому времени, когда первые лучи солнца упали на серую гладь дельты Воска, основная задача налетчиков по захвату рабов была выполнена. Теперь старые рабы, отбросив ставшие ненужными факелы, занялись погрузкой на узкие, с высокими бортами речные галеры рулонов ре-нсовой бумаги, которые они, очевидно, стащили в одно место со всех четырех островов прежде, чем поджечь их. Бумага была погружена в первую очередь и уложена с особой тщательностью так, чтобы ее не могло намочить водой, а затем уже на галеры пинками загнали пленников и рабов, расположив их на оставших свободными местах в проходах между скамьями гребцов, и утрамбовали, как рыбу в бочках, побросав людей друг на друга.
В набеге участвовало шесть кораблей. К носу каждого из них на верхней палубе было привязано по самой красивой девушке, чтобы по прибытии кораблей в Порт-Кар каждому из встречающих было понятно, что набег оказался удачным. Мне не показалось странным, что темноволосая длинноногая девушка, так самозабвенно отплясывавшая передо мной на празднестве, оказалась сейчас привязанной к носу флагманского, стоящего первым корабля. Думаю, если бы работорговцам удалось захватить Телиму, это место сейчас принадлежало бы ей. На верхней палубе второго корабля виднелась связанная сероглазая блондинка, а у носа третьей галеры — та низкорослая стройная девушка, которую я впервые увидел с рыболовной сетью на плече.
Я посмотрел на Телиму, сидящую у моих ног, связанную, не сводящую глаз с далеких, стоящих под погрузкой живого товара галер. Выражение ее лица было безразличным и отсутствующим. Рука моя легла ей на плечо. Теперь она была моей.
На острове, в самом центре, там, где до сих пор возвышался столь знакомый мне позорный столб, еще оставалась небольшая группа захваченных в плен ренсоводов, представлявших собой сейчас жалкое зрелище. Со всех сторон их в два ряда опоясывала охотничья сеть. Кое-кто из пленников цеплялся руками за крепкие волокна сети, бросая вокруг полные тоски и отчаяния взгляды, однако находящиеся поблизости охранники с копьями в руках надежно обеспечивали порядок. Здесь же стояли несколько арбалетчиков. Чуть поодаль я заметил Хенрака, с плеча которого все еще свисала широкая полоса тонкой белой шелковой материи. В руках он сжимал увесистый кожаный мешочек, очевидно, наполненный золотыми монетами. Он о чем-то оживленно переговаривался с бородатым офицером в позолоченном шлеме.
Ренсоводы внутри огороженного сетями довольно большого пространства все еще были в одежде. Их поймали последними. Их здесь было, наверное, не меньше сотни. Одного за другим их выпускали из сетей, и рабы, которые перед этим занимались погрузкой галер, теперь следили, как пленники снимают с себя одежду, затем связывали их по рукам и ногам и переносили на борт корабля, присоединяя их к своим уже находящимся здесь товарищам по несчастью.
Остров был весь завален мусором, объедками закончившегося столь неожиданно празднества, обломками разрушенных хижин и тростниковых копий и раздавленных под ногами горшков и тыквенных бутылей, вытекшее из которых вино смешалось с кровью лежащих тут же мертвых, изуродованных людей.
Два диких болотных ганта, стараясь держаться подальше от людей, бродили по острову, подбирая разбросанные повсюду остатки пищи.
Высоко в небе неторопливо пролетел хищный ул — крылатый ящер, держа путь на запад.
Вскоре после того, как взошло солнце, погрузка пленников на галеры была окончена. Рабы скатали каждую сеть отдельно и аккуратно уложили вдоль бортов. Затем они заняли свои места на длинных скамьях для гребцов и без малейшего возражения дали приковать к ним себя своим хозяевам. Последними на борт корабля поднялись Хенрак со все еще развевающимся на плече легким шелковым шарфом и бородатый офицер. Хенрак после такой операции станет в Порт-Каре богатым человеком: работорговцы города — люди умные и предусмотрительные — довольно редко предают и обращают в рабство таких вот, как Хенрак, иначе у них на болотах было бы значительно меньше подобных союзников.
До меня донесся грохот поднимаемых якорных цепей. Вскоре над водой показались облепленные тиной изогнутые трехлапые якоря, легкие и широколопастные, совсем не такие, что используются на длинных морских галерах и круглых кораблях.
Старший офицер, стоящий на мостике флагманского судна, взмахнул рукой.
Я услышал приглушенную расстоянием команду загребного мастера, по которой длинные весла, стоявшие до тех пор почти параллельно воде в каком-нибудь футе над ее поверхностью — настолько тяжело нагружены были галеры, — одновременно опустились в воду и после короткого движения лопастей к корме судна, роняя цепочки сверкающих на утреннем солнце капель, снова взлетели над водой.
