Тимофеев со стоном вздохнул.
Фомина сменил Лелик Сегал. Ему в должности сотрудника вычислительного центра курсовые никак не грозили, но оставить своим вниманием Тимофеева он тоже не мог. Правда, в силу особенностей воспитания, ничего путного присоветовать он был органически не способен.
— Тимми, — сказал Лелик. — Я знаю, что тебе нужно, ровесник мамонта. Есть рецепт отпадного фирменного коктейля, после которого ты ничего не будешь чувствовать. Называется «тундра». Выпить сто пятьдесят «Пшеничной», потом не закусывая — столько же «Сибирской». И попрыгать, чтобы как следует перемешалось.
Тимофеев уже не мог шевелиться, чтобы напинать Лелику за кощунство. Поэтому он слабо поморщился и снова с головой ушел в неприятные ощущения.
Вернулась девушка Света и поставила перед ним кружку с бурым отваром.
— Витюля, — сказала она строго. — Наберись мужества, встань и пополощи этим зубы. Если не поможет, заварю тебе корень подсолнуха.
«А если и это не спасет?» — безмолвно вопросил взгляд зубовного мученика.
— Тогда к врачу, — заявила Света. — Свяжем тебя и понесем на руках.
Глаза Тимофеева наполнились слезами.
Тем временем девушка достала из своего портфеля папку с курсовой работой. Черты лица ее прояснились. Она бережно расправила на коленях несколько больших листов бумаги, изветшавших от древности.
— Такой труд пропадает… — со вздохом произнесла она. — Можно сказать, историческая сенсация года. Это вам не какой-нибудь липовый подьячий Крякутный на воздушном месте. Представляешь, Витька, оказывается, и в наших копаных-перекопаных архивах можно совершить открытие. И даже поразительное!
Тимофеев откликнулся невнятным урчанием. Ничего похожего он, разумеется, не представлял. Ему своих забот хватало.
— Вот, взгляни, что я нашла совсем случайно, — попыталась пробудить в нем искорку интереса Света.
Тимофеев скосил на нее печальный глаз.
— Фто эфо? — пропыхтел он.
— Фрагмент какого-то чертежа. И похоже, очень старинная вещь. Ей здорово досталось от сырости и от мышей.
— Мыфы?.. У нас в архиве?
— Ну, в эпоху крепостничества их было предостаточно.
Лицо Тимофеева трагически перекосилось, затем собралось в гармошку, и он с подвизгиванием чихнул. Света поспешно отодвинула пыльный чертеж подальше.
— Что там нарисовано? — проявил некоторое любопытство Тимофеев, отчихавшись и совладав с попыткой зубов отыграться на нем за своеволие. От глаза Светы не ускользнуло, что это удалось ему подозрительно быстро.
— Машина, — сказала она, почувствовав, что находится на верном пути. — И знаешь что? — она предельно понизила свой нежный голосок, дабы придать ему подобающую таинственность. — По-моему, это рука Леонардо…
— Машина или рука? — простонал Тимофеев.
— Машина, придуманная великим Леонардо да Винчи! Я же исследовала год назад его манускрипты, правда — по фотокопиям. Уж его-то стиль я узнала бы среди тысяч…
— И что? Узнала?
Света нежно погладила лист пятнистого пергамента.
— Да, — промолвила она солидно. — Что-то есть.
— У-у! — взвыл Тимофеев недоверчиво. — Болтушка! Жди, как же, выдадут тебе Леонардов автограф из архива…
— И выдадут! — возмутилась девушка. — Во-первых, я там все лето просидела на практике, мне теперь доверяют, как своей! А во-вторых, никто еще, кроме нас двоих, не знает, что это рука Леонардо!
Диван под Тимофеевым жалобно заскрипел пружинами.
— Покажи, — попросил народный умелец.
Света почувствовала, что она уже у цели. Она всегда отличалась большим упорством и умела добиваться намеченного результата и в более сложных условиях. Она протянула старинный чертеж Тимофееву, но таким образом, чтобы тому, дабы разглядеть его, неминуемо пришлось отклеиться от спинки дивана и нормально сесть. Так и вышло.
— Здесь что-то написано, — сообщил он, всматриваясь в размытые линии. — Не по-нашему.
— Это шифр — пояснила Света. — Леонардо делал комментарии к схемам тайнописью, которую иногда можно было разобрать при помощи зеркальца: писал он справа налево. Мне кажется, это машина для переброски воды на расстоянии.
— Насос? — заскучал Тимофеев.
— В этом роде.
— Он что, задумал Сахару оросить? — недоверчиво спросил Тимофеев и накренился на бок.
— Ну зачем же? — заторопилась Света. — Например, снабжать водой бассейн какому-нибудь феодалу… Витенька, — пустила она в ход многократно испытанное средство. — Почему бы тебе ее не сделать?
— На кой фиг? — фыркнул Тимофеев и скривился. — Феодалы давно вымерли.
— Для моей курсовой, хотя бы! — воскликнула девушка. — Вообрази, какой это произведет эффект! И потом — неужели тебе не интересно?
Тимофеев уполз-таки в свой угол. Он напряженно размышлял. Его изобретательская жила отчаянно боролась с обнаглевшими вконец зубами.
— Интересно, — наконец согласился он. — Даже очень. Только…
— Вот-вот, — покивала Света. — Зубки придется лечить. В креслице, бормашиночкой. Что говорил великий Леонардо? «Всякое природное действие совершается кратчайшим образом!»
— У-у-у! — отозвался Тимофеев.
Спустя час с небольшим он уже сидел в кабинете дежурного врача, яростно вцепившись в подлокотники и обреченно распахнув рот. В виде исключения, за спиной слегка растерянного дантиста маячила девушка Света, держа на виду у Тимофеева спасительный чертеж. Под жужжание инквизиторского инструмента народный умелец размышлял, как ему выполнить конструкцию в натуральную величину и реализовать все ее неведомые пока функции, когда на пергаменте в наличии имелась одна лишь фронтальная схема. Он так увлекся, что не сразу повиновался предложению врача покинуть кресло.
— Ну, как дела? — спросила Света, придерживая его за локоть.
— Нормально, — сказал Тимофеев рассеянно. — Это что — все из дерева надо делать?
— Из дерева, — радостно подтвердила девушка Света. — Из палисандра!
Заглянув к нему на следующий день, она застала его сидящим в окружении обрезков водопроводных труб и досок. Чертеж был аккуратно прилажен под стекло на окне, и сквозь него просвечивало тусклое солнышко.
— Светланка, — сказал Тимофеев. — А там ничего не написано насчет материала, для постройки водозаборного тракта?
— Нет, — ответила Света, устраиваясь на свободном от уже готовых деталей участке дивана.
— А про источник энергии?
— Ну, с энергией все ясно. Десятка два здоровущих итальянцев…
— Где я их здесь возьму? — озабоченно промолвил Тимофеев. — Правда, есть Дима Камикадзе, он грузин и тяжелоатлет… Слушай, а если я электричество подведу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
