– Что ты обещал? – подскочила Татьяна к супругу. – Звони, кому сказала, ты, ничтожество, ни на что сам не спосо…
Она не успела закончить фразу. Всегда спокойный, Олег вдруг быстро вскочил и так толкнул ее, что Таня отлетела на диван.
– Ты? Ты… посмел? – удивленно прошептала она.
– Да! Впервые за двадцать пять лет – я посмел! Я! – закричал Олег. Таня никогда не видела его кричащим. – И не смей звонить в милицию. С Никой все будет нормально. Я сам ее привезу, если надо!
Он ушел из дому, громко хлопнув дверью.
Ночью было тепло. Тлели угли в камине. И плед был уютным. Но Ника не могла спать. Она мучалась, ворочалась с боку на бок и наконец решилась – встала, открыла дверь, вышла к лестнице. Что бы ни было, она хочет поговорить с Ларисой! Ей нужен этот разговор больше всего на свете! Она обидела Ларису, оскорбила ее. А ведь Лариса так добра была к ней все это время. Надо идти!
Ника в темноте осторожно поднималась по ступеням. Вот и дверь Ларисиной спальни. Она постучалась – никто не ответил. Тогда Ника вошла в комнату. И увидела…
Лариса лежала на полу с закрытыми глазами. В постель она не ложилась, кровать так и осталась застеленной. Девочка включила свет, наклонилась:
– Лариса Дмитриевна, Лариса!
Она била ее по щекам, пытаясь привести в чувство, но Лариса не открывала глаз, лишь тихо постанывала. Ника увидела рядом с Ларисой пустые упаковки лекарств. Их было много…
– Господи, зачем ты это сделала? Лариса, Лариса!
Она метнулась за мобильным, быстро набрала номер:
– «Скорая», примите вызов! Срочно, срочно, вы слышите, срочно!
«Скорая» мчалась по ночному городу. Лариса не приходила в себя. Ника сидела в машине, кровь судорожно стучала в ее висках…
Она ждала бесконечно долго, почти всю ночь. Только под утро в пустой коридор больницы вышел немолодой уставший врач.
Ника сидела в уголочке на кушетке, прижавшись к стене.
Врач подсел рядом.
– Ты кем ей будешь?
– Я… я племянница, – шмыгнула носом девочка.
– И что ж, из взрослых никого?
– Я уже взрослая. Мне скоро четырнадцать. А других родственников у нее просто нету.
– М-да… Даже не знаю как сказать.
– Скажите, что она будет жить, пожалуйста!
– Жить будет, детка. Интоксикация сильная. Таблеток она наглоталась снотворных. Ну, она-то выкарабкается, а вот ребенок… – врач вздохнул.
– Какой ребенок? Чей ребенок? – не поняла Ника.
– Беременная была твоя тетя. Ну как тебе объяснить? Ты говоришь, что уже большая… Плод погиб.
– Плод погиб, – почти беззвучно повторила Вероника. И тут до нее начало доходить случившееся. – У нее должен был кто-то… родиться? Послушайте, но у нее даже не было большого живота!
Врач усмехнулся:
– Это потому, детка, что срок маленький, всего четыре месяца.
– Умер ее ребенок? А как же теперь? А больше у нее никогда не может быть детей?
– Вряд ли, если честно, – опять вздохнул сердобольный доктор. – Возраст-то не девичий. И здоровье не ахти… Ну а так – через неделю выпишем твою тетю. Ты уж за ней присмотри, если больше некому. Чтоб таких кошмаров больше не повторялось.
– А можно мне сейчас к ней? – вскочила Ника.
– Нет! – твердо сказал доктор. – Ни сегодня, ни завтра я тебя к ней не пущу! Ты это учти! Иди-ка домой. Метро уже открылось.
Врач ушел, а Ника долго смотрела ему вслед, пытаясь осмыслить произошедшее.
Она подъехала к дому как раз в то время, когда Слава, живший в соседнем подъезде, шел в школу. Он обрадовался, увидев Нику.
– Эй, ты где пропадаешь? И откуда идешь в такую рань?
У Ники не было сил говорить.
– Что, язык проглотила? А! Дачу подожгла и от ужаса лишилась дара речи? – засмеялся Слава. – Я вспомнил, ты ж у этой тетки на даче была!
– Замолчи! – крикнула Ника.
Слава встревожился:
– Слушай, может у тебя дома что стряслось, а?
– Дома нормально. Лариса в больнице.
– Ух ты! Так ей и надо, – обрадовался мальчик. – Видишь, справедливость торжествует. Даже без нашего участия!
– Это я ее довела, понял? Это я виновата. Она отравилась. Таблетками. Она не хотела жить.
Ника упала на скамейку и разрыдалась.
Слава присел рядом.
– Ты что, ее жалеешь?
– А что, по-твоему, я должна танцевать от счастья?
– Ну, по крайней мере, не рыдать в три ручья. Может, она поумнеет и бросит твоего отца!
– А ты уверен, что это нужно? – снова закричала Ника. – Ты уверен, что людям надо портить жизнь, если они любят друг друга?
– Ты чего, Ника? Ты же мать предаешь! – обалдел Слава.
– Я никого не предаю.
– Нет, предаешь!
– Уйди, видеть тебя не хочу, понял? Убирайся и больше не подходи ко мне! – Ника толкнула его и побежала к подъезду.
Доктор сдержал свое слово, не пустил Нику к Ларисе ни на другой день, ни на третий.
Отцу девочка побоялась рассказать о случившемся, да он и не появлялся – сказал, что пока ночует у дяди Вити.
Ника жила в тревожном ожидании, жила с одной только мыслью – повидать Ларису, поговорить с ней.
Дома был страшный скандал. Мать, узнав про ее занятия живописью, разорвала все рисунки. А потом… потом отправилась к директрисе…
Директриса встретила Татьяну приветливо, они были одного поля ягоды! И сразу поняла суть проблемы. Она ласково улыбалась:
– Господи, ну будет все так, как вы хотите, милейшая Татьяна Борисовна! Мы никого силой не держим! Хотя не скрою, ваша дочь – способная девочка!..
– Плевать мне на ее способности, – перебила ее Татьяна. – Мне сегодня ее классная звонила. Одни прогулы! Математика – профилирующий предмет, а у нее две тройки. Куда же годится? Я требую, слышите, требую прекратить ее общение с этой особой!
– Не волнуйтесь, Татьяна Борисовна. Я вам сейчас расскажу кое-что интересное!
А в это время Ника входила в класс художественной школы.
Ларисы, конечно же, не было. Ника сразу почуяла что-то недоброе… И не ошиблась! Стая волков смотрела на нее, а не десяток девчонок-ровесниц.
– Что вам нужно?
Они уже окружили ее кольцом.
– Без году неделя у нас, а Лариса Дмитриевна с тобой только и нянчится, – усмехнулась одна из учениц.
– Думаешь, так и будет?
Кольцо вокруг Ники сжалось плотней.
– Думает, что она самая умная и Лариса Дмитриевна будет всегда за нее заступаться!
– Фиг ей! Вали ее, девчонки!
И они впрямь повалили ее на пол. И били ногами – жестоко, безжалостно. Ника почти не сопротивлялась, у нее не было сил…
Директриса же успокаивала разбушевавшуюся Татьяну:
– Ваши молитвы услышаны, Татьяна Борисовна. Особа эта вчера уволилась. Даже сама прийти не соизволила, по телефону объявила о своем уходе. Я никогда не питала симпатии к Ларисе Дмитриевне, уж поверьте! И прослежу, чтоб ваша девочка здесь больше не появлялась, если вам так угодно.
