— Не, — только и смог выдавить из себя ошарашенный Горадзе. Эти столичные менты его здорово озадачили. Действуют предельно нагло и как-то странно. Их главный что-то написал на листке и повернул к «Вору», тот чуть не задохнулся от увиденного.
— Да, именно так, дорогой Гоги. И поедешь ты не на сытую зону, чифирь попивать и «сучек» долбить, а далеко-далеко. На урановые рудники! Да милый мой, для таких как ты, мы вернули аналог Гулага. Там ведь твой земляк командовал вроде, товарищ Лаврентий Берия? Остались, понимаешь, еще в нашей стране старые проверенные кадры, построят вашему брату железный порядок! — Растопин уселся прямо на стол и покровительственно похлопал криминального авторитета по плечу, задумчиво наблюдая, как по его небритому лицу растекается бледность. Гоги невольно отодвинулся, этот человек в черной водолазке, поверх которой висела кобура, был не обычным ментом. Это был настоящий волчара, жестокий, обожающий посмаковать кровь жертвы и оттого становилось еще страшней. — Так что на статью мы тебе обязательно накопаем. Но… если ты поможешь следствию, то тебе непременно зачтется.
— Что… — голос Горадзе внезапно осип и ему тут же предложили воды, — что от меня требуется? Вы точно поможете мне?
— Сотрудничество со следствием обязательно зачтется на суде, Гоги. — Николай присел обратно за стул и дал знак включить запись. — Ты для нас мелкая сошка, так что живи пока. Но я бы очень советовал тебе сменить профессию.
— Я готов.
Зашумела видеокассета. «Вор в законе» Георгий Горадзе выпрямился, обычное дело в воровском мире откупиться от ментов, сдав подельников за долю малую. Криминальная среда была полностью лишена каких-либо понятий чести и справедливости. Так что поделом! Николай придвинул к себе список вопросов и начал допрос под камеру. Завтра показания уже будут в Москве в Главном Управлении, и от этого на душе стало как-то теплее. Что может быть лучше хорошо выполненной работы!
Через три часа выжатый и усталый капитан подошел к телефону, чтобы позвонить в Кутаиси.
— Гоген, как у вас дела? Поют птенчики? Мой, вообще, соловьем заливается. Думает, бедняга, что избежал своей участи. Жалко? Нет, дорогой, насмотрелся я на них в будущем. Так что совсем не жаль эту мразь. Зато потом людям спокойней жить будет. И не забывай, что я тебе помогаю твою же землю чистить. Хорошо! Послезавтра буду у тебя, тогда и отметим. Лучшее вино? Да без проблем, мэгобаро! Во всяком случае мы по пути купим барашка. Все договорились, — Николай повернулся к напарнику. — Саша, сделай, пожалуйста, две копии. Оригинал отдадим утром фельдъегерям, один для себя и один в Кутаиси увезем.
— Коля, нас за такое по головке не погладят,
— Не ссы, прорвемся! Господь велел делиться. Больно там интересные персонажи из местных вырисовываются. Но через Гоги их разрабатывать чревато. Покажем послезавтра дяде Васе, тогда и решим.
— Дяде Васе? — Садков задумался. — Ему, пожалуй, можно. Единственный человек, кому я тут хоть как-то доверяю. Коля, я вот чего не понимаю. Как можно было такой сброд собрать в милицию? Это же просто паноптикум какой-то. Кто тут работать останется после чистки. Опять русского Ваню будут присылать?
— И не говори!
Растопин тяжело вздохнул, но совсем по другому поводу.
Глава 6. Что делать? 9.30 утра. 25 января 1976 года. Москва. Старая площадь. Кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС
Заседание «Центральной межведомственной комиссии», именно так обозвали группу самых важных руководителей государства, участвующих в общей реформе Советского Союза, в этот раз проводили на Старой площади. У генерального секретаря ЦК КПСС здесь был собственный кабинет на четвертом этаже. Приезд в Кремль некоторых участников «комиссии» привлек бы ненужное внимание, тащить же в загородную резиденцию такое количество народа Брежнев посчитал неуместным. Да и сам кабинет недавно отремонтировали, убрали лишнюю, слишком тяжеловесную мебель, сделали светлей и удобней, а главное — обеспечили современной правительственной связью. Один из дорогих подарков попаданцев. Сейчас западные разведки не могли ничего прослушать из советских каналов связи. Зато суперкомпьютеры ГРУ щелкали натовские шифры, как семечки. Кому-то было очень обидно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Брежнев крутанулся на новом «офисном» кресле и довольно хмыкнул. Умеют в будущем ценить человеческий комфорт! Их бы в тридцатые, в провинциальные залы клубов, где и на скамейках сидеть часами приходилось, слушая бесконечные собрания и митинги. Да и сельские туалеты тех пор вспоминались и поныне с содроганием. Нет, прогресс дело хорошее! Неожиданно дверь в кабинет распахнулся и показался Кириенко. Его-то чего сюда принесло раньше времени? Но Леонид Ильич сделал над собой усилие и радушно улыбнулся. Он так привык играть роль «добренького» дедушки, что делал это безупречно. Многие в той жизни на такое купились.
— Доброго утра, Андрей. Ты чего так рано? Не случилось чего?
Секретарь ЦК был непривычно взволнован, без лишней суеты подошел прямо к столу и сел на Т-образный выступ. Начал сразу без обиняков.
— Лёня, скажи начистоту, ты решил остаться у руля?
Брежнев даже поднял в удивлении руки. Он обычно всегда бойко жестикулировал, здесь же не сразу смог ответить. Знаменитый брови поиграли на его лице, Генсек хмыкнул, но сумел ответить.
— Ты с чего это взял?!
— Да как с Нового года удила закусил, так и мчишь без остановки. С товарищами вот лишний раз не советуешься.
— Ах, вот ты, о чем? — Леонид Ильич недовольно поджал губы. — Ты, Андрюша, часто со мной советуешься, когда ваши аферы проворачиваешь? Сколько я узнавал уже опосля?
Было заметно, что Кириенко еле сдержался, но выждал некоторое время и неспешно ответил.
— Дела делаем, не всегда и передохнуть успеваешь.
— Ладно проехали! — отходчиво сказал Брежнев после некоторой паузы и нажал на пульте нужную кнопку. — Дима, организуй, пожалуйста, два чая, с сахаром и лимоном, — затем Генсек повернулся к товарищу. — Вот сам же и ответил на свой вопрос. Как я страну в таком состоянии брошу! Давай, сначала к съезду хоть какое-то подобие порядка наведем. И тут без меня, согласись, уж никак нельзя. Или ты имеешь другое мнение?
— Ну почему же, — примирительно пробормотал Кириенко. — Ситуация, что ни говори, сложная.
— И это мягко сказано! — Брежнев сделал паузу, хотелось матюгнуться, но он сдержался. Если на все свалившиеся неприятности так нервно реагировать, то и до конца срока не доживешь. — Я вот что для себя решил твердо. С поста уйду, но присматривать за партией буду. Твоя задача государство беречь, я же возьму на себя партстроительство.
Второй человек в партии бросил на босса острый взгляд и задумался. Похоже, что это было неким предложением и его придется принять в любом случае. Он вздохнул, делать нечего и кивнул в ответ.
— Правильно решил. Одному человеку все не под силу.
— Так ты и не один. Мы тут подумали и решили, — Брежнев усмехнулся, он только что использовал формулировку, так любимую «Великим вождем», Кириенко вон аж как колыхнулся. — Вашу комиссию сделать постоянной.
— Как Совет Обороны? — секретарь ЦК снова бросил удивленный взгляд на Генсека. Сколько в его рукаве осталось сюрпризов? — Так вроде не война, Лёня?
— Как не война! Смотри, что в мире творится, а в стране? Мало тебе погромов в Армении? И сколько у нас будет еще проблем в Грузии, Азербайджане. Смотри, как бы все Закавказье не запылало! Узбекистан, Прибалтика, даже на Украине неспокойно. Знаешь, сколько мне оттуда ежедневно пачек писем приходит. Деятели, блять, национальные. И вся эта мразота на среднем управленческом звене! Вот откуда потом они все повылезают! Нет, дорогой товарищ, в такой непростой обстановке надо действовать всем миром. Хватит нам расхлябанности!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я тебя понял, — видимо, решил что-то для себя Кириенко и попрощался до начала заседания.
Через три часа. Старая площадь. Кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС
