же, как и для тебя, Фантомас, я приберег одну. Про уши. Помнишь ведь?
Внутри головы у Вано громко треснуло. А затем пришла боль.
Вано закричал, разом забыв все молитвы, которые и так толком не знал. Из горла хлынула кровь.
– Уши как клапаны, – хихикнул Капустин, приблизившись настолько, что кончик гвоздя, торчащий из глаза, царапнул Вано щеку. – Пошли гулять, дружище. Когда во всех окнах погасли огни, и все такое.
Глава четвертая
1
Загорел Выхин отвратительно, но при этом наслаждался ощущением зуда, колкостью сухого песка, забравшегося под одежду, легким головокружением. Все это как будто возвращало его к жизни, выхватывало из замаринованного состояния, в котором он пребывал последние годы.
Пляж, кажется, не изменился за двадцать лет. На влажной гальке все так же лежали, сидели и бегали местные и приезжие – различить их было нетрудно. Волны накатывали на берег, вынося горсти водорослей, медуз и камешков. Огромный скользкий валун, который торчал из воды метрах в двадцати от берега, оккупировала стайка молодежи. Выхин помнил, что у валуна были три точки для прыжков – полтора метра, три и пять. С верхотуры прыгали только самые отчаянные или безнадежно влюбленные, что, впрочем, одно и то же.
Отличие от начала двухтысячных все же было – бетонный выступ вдоль берега, ранее пустовавший, теперь занимали торговые палатки, киоски и небольшие кафешки. Людей вокруг них тоже было полно, не протиснуться. Когда Выхин, вдоволь навалявшись, возвращался с пляжа, он даже постоял немного в очереди за вареной кукурузой, прикупил три штуки, а заодно и ноль пять литра холодного кваса в запотевшем стакане. Пожалуй, именно этого ему так не хватало в последние годы: простого бездумного отдыха на берегу моря в сорокаградусную жару.
Солнце клонилось к закату, налилось бордовой спелостью, окрасило море в темные тона. Ветер уже не так обжигал, как днем, хотя все еще был горяч и неласков.
Возвращаясь домой, Выхин сообразил, что вышагивает по улицам как самый похабный турист, то есть в плавках и шлепках, держа одежду под мышкой. По красноте его лица, шеи и живота легко можно было понять, что Выхин приезжий. Кожа зудела, а перед глазами слегка плыло с непривычки.
На лавочке у дома сидели те же подростки, которых он встретил вчера. Каждый уткнулся в собственный телефон, на Выхина никто не обратил внимания. Он был уже взрослым, из другого мира или даже Вселенной.
Выхин прошел в раскаленный от жары подъезд, и тут ему стало дурно. Наверное, догнал запоздалый тепловой удар. Непривыкший организм окончательно сдался под напором южного лета. Прислонившись к шершавой стене, Выхин потер виски, закрыл и открыл глаза. Вспомнил про спасительный кондиционер, который еще с утра оставил на двадцати двух градусах. Нельзя так экспериментировать с собственным здоровьем, не мальчик.
Мотнув головой, разогнал размякшую, словно серая бумага, пелену перед взором и увидел на ступеньках то ли почудившийся, то ли вполне реальный силуэт Аллы. Вроде она была настоящая, живая, а не образ, сотканный из-за жары.
Алла смотрела наверх, задрав голову, в квадрат лестничного пролета. Как будто прислушивалась к чему-то. Когда дверь подъезда закрылась, звонко щелкнув магнитом замка, Алла вздрогнула, резко развернулась, и Выхину показалось, что у нее желтые провалы вместо глаз и дыра вместо носа. Будто на него смотрел мертвец. На самом деле шутку сыграло освещение и дурнота, растекавшаяся в голове.
«Ей тридцать четыре», – напомнил себе Выхин.
Как же люди по-разному выглядят в одном и том же возрасте. Он знал женщин, которым было ближе к сорока, и они казались моложе, краше, лучше подруги из детства.
– Напугал, балбес, – выдохнула Алла. Взгляд забегал по Выхину. – А чего голый ходишь? Девок распугиваешь? У нас так не принято.
– Я приезжий, мне можно, – ответил Выхин. – А ты что тут делаешь?
Она была одета в камуфляжную форму темно-болотного цвета и в изношенные берцы с полосками серой подсохшей грязи вдоль подошв. Под животом – борсетка. На левом плече болтался полупустой походный рюкзак. Выхин тут же вспомнил утренний разговор с Маро. Кажется, Алла была пьяна.
– На поиски? Волонтерство?
– Ага, Выхин, волонтерство, – ответила Алла, размазывая по вискам проступившие градины пота. – Одевайся, со мной пойдешь.
– Я не планировал.
– Ты всегда так отвечаешь, когда нужно помочь даме? У нас тут поиски. Пацан один пропал с соседнего района. Ушел вчера ночью из дома и не вернулся, представь. Родители нормальные, благополучные. А у пацана склонность к путешествиям. У себя на страничке в социальной сети объявил, что хочет сплавиться по реке на резиновой лодке. Лодку, кстати, тоже с собой прихватил.
Алла похлопала себя по карманам, вытащила помятый лист, протянула Выхину. Ориентировка. С листа на Выхина смотрел паренек лет пятнадцати. Ничего примечательного: светлые волосы, ямочки на щеках, тонкие губы.
– Ну, сплавится и вернется, – неуверенно пробормотал Выхин.
Он потер виски, разгоняя подступающую боль. А вдруг вокруг уже не реальность? Вдруг он валяется где-то на пляже, его откачивают врачи, поливают лицо минералкой и ставят капельницу? Или, что еще хуже, никто не заметил еще одного уснувшего, и он тихонько скопытится к утру. Какая ирония, увидеть море и умереть.
– Можно я к себе поднимусь? – попросил он. – Ноги не держат. Я как-то не готов по вечерам бегать по лесу в поисках людей. Не моя работа.
Глаза Аллы нервно бегали. Она подалась вперед, взяла руку Выхина своей. У нее были ледяные пальцы. Ледяные и влажные. Можно ли чувствовать холод в мороке?..
За спиной Аллы скрипнула входная дверь ее квартиры. В образовавшейся небольшой щели будто появился кто-то, но сразу же исчез.
Выхин хотел сказать, что Алла не в себе, что ей лучше сейчас вернуться в квартиру, отоспаться или выпить какие-нибудь лекарства – какие-то она наверняка пьет! – а еще лучше вызвать скорую и не выходить на улицу, пока не придет в чувство. Но Алла его опередила, она спросила:
– Санаторий помнишь? Тот самый, где остались «семерка» и «восьмерка» Капустина? Нам туда. Наш квадрат. Говорят, пацан решил там переночевать. Сбегаем быстро, прочешем местность и обратно, хорошо? А потом напьемся и переспим.
– Что ты сказала?
Перед ним снова стояла Элка. Постаревшая, пополневшая, с мешками под глазами, с поредевшими и жирными волосами, собранными в хвост. Но – Элка, а не Алла. Девочка из прошлого, первая настоящая любовь.
– У нас людей не хватает, – ответила Алла. – На весь город двадцать человек. А остальные – каждый сам за себя. Представь, что этот пацан такой же, как ты. Убегает от
