ла шокирующая картина – волос на голове Рахель
не было.
Акива долго смотрел на жену и никак не мог при-
йти в себя.
Затем он попросил Иошуа подождать за дверью
и, едва сдерживая слезы, произнес:
– Рахель, что произошло с твоими прекрасны-
ми волосами? Почему ты постриглась? Зачем ты это
сделала?
– Акива, я же говорила, что сейчас лето и мне
жарко работать, – опустив глаза, сказала Рахель.
– Теперь мне понятно, откуда у тебя деньги, —
присев на стул и опустив сумку на пол, печально про-
изнес Акива. – Я никуда не еду. Такой ценой мне это-
го не нужно.
– Акива, пожалуйста, не сердись на меня, —
взмолилась Рахель. – Все, что я делаю, это для нас.
Главное, чтобы у тебя была возможность учиться, а во-
лосы… они скоро отрастут.
Акива молча смотрел в пол и никак не мог осоз-
нать, как Рахель решилась на такой шаг.
– Если ты меня хоть капельку любишь, то возь-
мешь сумку и отправишься в путь, – продолжила
жена. – Волосы отрастут, а терять драгоценное время
мы не можем.
– Как я могу не любить такую, как ты! – вос-
кликнул Акива. – Каждый человек на земле мечтал
бы, чтобы рядом находилась такая жена – умная, вер-
ная, отважная. И после всего этого спрашиваешь, лю-
блю ли я тебя хоть капельку?
– Все, что я делаю, это для нас и наших детей.
Мы должны обеспечить им достойное будущее. Им
надо брать с кого-то пример, а если ты не продолжишь
обучение, то и дети начнут с презрением относить-
ся к учебе, и в будущем над ними станут потешаться
окружающие, как когда-то потешались над тобой.
– Ты права, – тихо произнес Акива, – мне обя-
зательно нужно продолжить учебу. Спасибо за все,
что ты делаешь для меня. Спасибо, что ради меня по-
шла на такой шаг – продала свои волосы.
– Акива, у тебя нет повода для печали, ведь
то, что ты научишься писать и читать, дороже, чем
то, как я выгляжу. И кстати, зачем мне длинные воло-
сы, когда ты уезжаешь? Меня интересует только один
мужчина на земле, и если его нет рядом, то для кого
тогда мне их распускать? Ты хочешь, чтобы кто-то
другой любовался моими длинными волосами? —
улыбаясь, произнесла Рахель.
– Нет.
– Вот и мне этого не нужно, у меня есть ты,
и я хочу, чтобы всю жизнь ими восхищался только ты
один.Акива был тронут поступком Рахель. Он крепко
обнял ее и пообещал:
– Рахель, я буду учиться день и ночь и сделаю
все возможное, чтобы твои усилия не оказались на-
прасными. Я даю тебе слово, что, когда выучу Святое
Писание и вернусь домой, то непременно куплю тебе
украшение «Золотой Иерусалим» в благодарность
за все, что ты делаешь для меня.
Рахель с улыбкой кивнула и сказала:
– Спасибо, любимый. Думаю, что к тому време-
ни у меня уж точно отрастут волосы, и, распустив их,
я надену эту диадему.
Затем Акива, которому с каждой минутой было
все сложнее расстаться с Рахель, чтобы не передумать,
крепко обнял ее, попрощается и отправился в город
Явне».
После нескольких прочтений этого действия и од-
ной репетиции Джули почувствовала, что очень уста-
ла. Утренняя поездка в Лондон на прослушивание
тоже давала о себе знать. Было уже пол-одиннадцатого
вечера, и Джули решила немного отдохнуть. Собрав
со стола все листы, она разложила по порядку и убра-
ла на полку. Затем, пройдя на кухню, достала бутылку
апельсинового сока из холодильника и, предваритель-
но взболтав, наполнила стакан.
Удобно расположившись на диване, мисс Уотсон
думала о словах мистера Гоулда – что ей нужно по-
любить свою героиню, постараться понять ее мотивы.
Однако она осознавала, что даже после пяти месяцев
репетиций не может полностью понять мотивацию Ра-
хели и относиться к ней с должной симпатией. Хоро-
шо, конечно, что у них все так закончилось, но вероят-
ность столь благоприятного развития событий весьма
невелика…
Устав от размышлений, она некоторое время лю-
бовалась новой картиной.
Майнц, Германия, 15 ноября 1929 года
– Как тебе спектакль? – спросил Гарри, подавая
пальто своей прекрасной спутнице.
– Замечательно. Я так давно не была в театре,
что забыла, насколько прекрасное это искусство, —
произнесла Лея.
– А я часто посещаю театр. По-моему, это самое
высокое искусство, так как между актерами и зрите-
лями в зале происходит прямое общение, это сродни
магии. Я часто сижу в зале и жалею только об одном —
что я не режиссер.
– Ты врач, а это не менее достойная специаль-
ность, – успокоила его Лея.
Когда пара вышла из театра на свежий воздух, мо-
лодой человек произнес:
– Мне очень не хочется расставаться с тобой.
Пойдем в ресторан или, может быть, просто погулять…
– Я не голодна, да и в столь поздний час я уже
не ем.
– Сейчас всего девять вечера…
– После шести вообще не ем, слежу за фигурой.
Если ты не против, хотелось бы просто пройтись. Сей-
час прекрасный ноябрьский вечер.
– Как скажете, фрейлин.
Спустившись по ступенькам театра, они напра-
вились к городской набережной. В этот осенний ве-
чер в Майнце стояла прекрасная погода. Несмотря
на поздний час, на набережной было довольно людно,
гуляли влюбленные пары и родители с детьми…
– Как ты представляешь себе идеальную се-
мью? – спросила Лея, глядя на проходящую мимо
пару с детьми: ребенок лет пяти держал за руку отца,
а мать везла коляску с младенцем.
Немного подумав, Гарри ответил:
– Муж, жена и как минимум двое детей, бегаю-
щих по дому, они шумят, играют… Наверное так, а ты?
– Муж, жена, сын и дочь. По крайней мере, я всег-
да представляла идеальную семью именно такой.
Гарри с каждой минутой все больше убеждался
в том, что Лея именно тот человек, которого он ждал
всю жизнь. Он остановился, взял ее за руки и, глядя
на нее нежным взглядом, произнес:
– Лея, мы с тобой будем прекрасной парой, я буду
тебя очень любить, и ты родишь мне прекрасных детей.
– Ты уже так уверенно об этом говоришь? Вооб-
ще-то я еще не ответила согласием на твое вчерашнее
предложение…
– Хорошо, не будем торопить события. У тебя
есть еще несколько часов для раздумья, а пока давай
посидим около реки, здесь прекрасный вид и звезды.
Они подошли к скамейке, с которой открывалась
панорама реки. Какое-то время они сидели и смотрели
на небо, а потом Лея спросила:
– Ты закончил рисовать картину?
– Да. Это моя первая серьезная работа. Мне очень
нравится искусство, и хотелось бы сделать целую се-
