без повода. Знаешь, они теряют его вкус и праздность этого момента, выпивая каждый раз, когда есть возможность, — она закинула ногу на ногу, положила руки на стол и очень внимательно посмотрела ему в глаза. Он расстегнул пиджак и расслабил своё тело, опершись на спинку стула, но кинул напряжённый взгляд на неё, оставив его на её тонких запястьях и пальцах, которые были заняты золотыми кольцами.
***
Обручальное кольцо, которое она носила от надоедливых мужчин, сегодня она сняла.
***
Оставшись в этой же позе и не сводя с его глаз взгляда, она продолжила:
— Всё имеет значение и свой неповторимый вкус, но лишь когда им утоляют голод, а не наедаются до тошноты. Красивая песня завораживает при случайном прослушивании, а не когда её повторяют десятки раз за час; шикарная женщина волнует взор лишь при редких выстрелах взглядом в её сторону, а не при бесстыдных касаний её прелестей при свете лампы, после которых она в седьмой раз за неделю просит: «Войди…»
Он растерянно огляделся по сторонам. Официанты уже несли бутылку шампанского в ведре со льдом и графин.
— Слушайте, унесите шампанское. Принесите чай! Зелёный! — он растерянно повернулся к ней, — Ты какой будешь? А, впрочем, два зелёных чая несите!
Она откинулась на спинку стула и захохотала во весь голос. Её смех был очень заливистым, красивым, но не заразительным. Такой смех не хотелось заглушать собственным, чтобы вдоволь наслушаться, как она, подобно радостному младенцу, пела своим смехом.
Это был не тот сорванный голос и безумствующее от горя рыдание, которое она испытала тогда, когда полностью обнажённая, без телефона, без денег, без ключей от своей комнаты в общежитии осталась сидеть в одиночестве на дороге на окраине города.
Закончив хохотать, она с улыбкой приложила свой указательный палец к кончику своего носа и взглянула на растерявшегося официанта.
— Мужчины так подвластны нам, умным и красивым женщинам. Вы видели, как он поменялся в лице? Скажите… — она попыталась прочесть его имя на бейдже, — впрочем, неважно. Официант, вы бы устроились на работу в компанию, директор которой так быстро меняет собственное мнение после нескольких слов, сказанных ему красивой, но незнакомой дамой? А ведь у него в штате, вероятно, более тысячи сотрудников!
Она убрала взгляд с официанта. Больше он ей был неинтересен. Она вытащила из ведра бутылку шампанского и поставила её перед своим спутником.
— Разольёшь, милый?
Его растерянность после её двух последних слов резко спала и, чтобы не выглядеть неуверенным мужчиной в глазах этой дамы, которую запланировал этой ночью затащить в постель, он ловко открыл бутылку, которую сразу приложил к фужеру, поставленному на стол заботливым официантом.
— Пусть этот вечер будет иметь особенный вкус! — он поднял фужер, ожидая, когда то же сделает она.
— Именно! — она сделала пару глотков и поставил фужер.
Он положил руки на стол и внимательно посмотрел на неё.
— Знаешь что, ты права! Красивая женщина — очень властное существо. Настолько, что даже собственное изнасилование способна превратить в обоюдный половой акт.
На этот раз растерялась она. Она чувствовала, что за его словами был скрыт совсем другой смысл.
— Ты говоришь о падшей женщине…
Он усмехнулся, а затем пересел за стул рядом с ней, предусмотрительно перед этим взяв свой фужер.
— Я говорю правду, дорогая. Всего лишь правду.
Теперь она точно прочувствовала его парфюм. Да. Это тот самый. Тот самый, что был у того мужчины в студии десять лет назад. Она узнала бы этот запах из тысячи.
Как же непредсказуемо судьба обойму крутила.
***
Но она никогда не верила в совпадения.
***
— Выпьем на брудершафт? — он протянул свою руку с фужером первым. Она поддержала его идею.
— Твоё тело так приятно благоухает. Какая работа позволяет поддерживать его таким нежным? — он позволил себе приблизить лицо к её красивой шее, убрав руку с фужером.
***
Она забыла перед уходом из дома воспользоваться своими духами.
***
Её сотни раз целовали в шею, но именно от него этого поцелуя она сейчас ждала. Впервые она сама попросила мужчину сделать это:
— Ты можешь прочувствовать лучше…
Он прикоснулся к её шее губами, подняв поцелуй на её аккуратное правое ухо.
— Ты необычная женщина… и, мне кажется, нам с тобой сейчас место не здесь…
Либидо накрыло её слишком быстро. Она нежно развернула его голову к себе и прикоснулась к его губам. Она прикоснулась к губам мужчины впервые за последние десять лет.
***
На работе целовать мужчин она себе не позволяла. Только секс. Ничего личного.
***
То, что произошло дальше, она никак не ожидала. Он откинул её от себя и резко встал.
— С каких пор ты целуешь мужчин?
Такого вопроса от малознакомого человека не ожидает ни одна женщина.
— Прости, я думала… ты…
Он явно не ожидал такой откровенности от проститутки. Он быстро вышел из-за стола и под внимательный взгляд сидящих рядом гостей ресторана обратился к ней.
— Ты думаешь, я не знаю, кто ты такая? Да ты введи своё имя в поиске запроса браузера, везде будут твои интимные фотографии! За десять лет женщины не меняются. Нет, они никогда не меняются! Мужчины подвластны женщинам? И мне это говорит та, что подвластна кошелькам и пенисам этих самых мужчин? Да ты вообще хоть что-то умеешь в этой жизни делать, кроме минета?
Её игривый настрой сменился на слёзы. Она понимала, что она — падшая женщина. Это был её выбор, но она не хотела слышать осуждения своего выбора. Она схватила бутылку из-под шампанского и встала перед ним.
— Да, мы подвластны вашим кошелькам, но не вы ли добровольно приходите к нам, отдавая свои деньги за возможность овладеть нами на час? Час! Жалкий час! Ха-ха-ха! Вы отдаёте по сто евро за секс с красивой женщиной, а сами уродливы до того, что не в состоянии развести на постель даже прожившую год без секса подругу! Час! Вы проводите в дороге до моей квартиры времени больше, чем в моей постели! Ха-ха-ха! Вы даже не набираетесь смелости предложить заняться анальным сексом, так как боитесь, что тут же будете вышвырнуты моей охраной!
Он стоял и ухмылялся. Так же, как тот мужчина в той студии, когда смотрел, как её выкидывают на улицу.
***
Перед ней стоял его сын.
***
Она поняла, что это так, когда он поднял взгляд и посмотрел на неё сверху вниз — она была намного ниже него.
Как и тогда. Когда она стояла перед тем мужчиной в студии на коленях.
— Да кому ты нужна! Решила
