– Ми нейм ис Сергей Вязоф. Ай лов зе афтерскул стролл ин зе фреш эйр.
Класс изумленно замер. Никто не ожидал от меня внятной английской речи. Александра Владимировна подняла в удивлении брови и выдавила:
– Э-э-э…
Я спросил, глядя на неё:
– Продолжать?
Она закрыла рот и кивнула.
– Со ай рест вич вулд зен мейк э квалитатив лессон, – вспомнив изречение друга, я прибавил кембриджское произношение, – он тиви ай лайк ту вач хистори фильмс энд зе трансефер оф «обвиус энд инсредибл».
Все сидели, раскрыв рты. Откуда-то с середины донеслось, почему-то по-немецки:
– Даст ист фантастишь!
Большая половина класса, которая из английского знала только алфавит, ничего не понимала, остальные, видно, выхватывали отдельные знакомые слова. Маринка Зеленина, сидевшая на первой парте, стала что-то записывать. Меня, что ли, конспектирует? Я усмехнулся и стал говорить быстрей:
– Ай лайк хоккей энд футболл. Ин зе ярд оф зе валл. Эт ном ай сометаймс сомезинг оф зе визард.
– Достаточно, Сергей. – Александра Владимировна, прервав меня, встала, шумно выдохнула, опустилась на стул и, не веря, посмотрела в журнал. Я пригляделся – там, в моём ряду клеточек стояли трояки. Рука учительницы вывела большую пятерку, затем почему-то знак вопроса рядом. Посидев немного, она повернулась ко мне.
– Ты хорошо выучил слова, Серёжа. Удивляюсь, но ты нигде не сделал ошибки. Сам делал задание?
– Ес оф кос, Александра Владимировна, – сказал я, наслаждаясь всеобщим изумлением, и добавил: – Инглиш хас биком май секонд найтив лангвидж!
Учительница открыла рот, закрыла рот и, повернувшись к журналу, сказала:
– Джаст фантастик! Ситдаун, Серёжа. Экселент!
Под гробовое молчание иду к последней парте, где меня встретили не менее изумленные глаза Савина.
– Ну, ты могёшь!
– Не могёшь, а могешь, – поправил я и плюхнулся рядом.
– А что такое экселент?
– Экселент, темнота, это пятерка с плюсом, – и я довольно посмотрел по сторонам. В классе было тихо, даже учительница сидела молча и смотрела в журнал, как будто не веря выставленной ею же оценкой. Или она думала – зачем там ещё знак вопроса ею поставлен? Никто в классе не шевелился, опасаясь спугнуть ступор учительницы и подбить её на новые вызовы к доске. Савин вдруг пихнул меня в бок и прошептал на ухо:
– Серёга, ты чего за зелье сегодня на завтрак съел? Громозеку со товарищи уделал, по-аглицки заговорил вдруг. Поделись рецептом, я тоже так хочу.
– Просто желание загадал, вот и исполнилось, – честно ответил я.
– Да ну тебя, – и обладатель совсем нескромного дома в будущем опять пихнул меня локтем.
На парту упала записка. Оказалось опять от Зелениной, там она написала: «Вязов, ты что, англиский шпиён?».
Я исправил ошибки и расставил запятые, а внизу написал немного переделанную фразу из фильма – «Раз грамматику не учишь, двойку в четверти получишь. Английский шпион Эльмс». Олег тихо хохотнул, когда я пояснил ему перевод своей фамилии. Я сложил листок и отправил записку обратно.
Учительница наконец встала и вызвала к доске другого ученика. Класс опять ожил, а я задумался и стал смотреть на улицу.
Проблему с Громиным надо как-то решать. И на разборку нужно идти. Драться придётся. Я, конечно, мельче и шустрей, но у них грубая сила, зажмут и все. Не знаю насколько я тут, в своём детстве задержусь, может на неделю, месяц, а может навсегда? Все равно с этой компанией надо разбираться.
Ещё Громозека червонец затребовал. Сейчас это деньги! На червонец можно неделю жить. Продукты-то копейки стоят. Белый хлеб двадцать две копейки, а черный восемнадцать. Овощи и фрукты совсем дешевые. М-да, надо срочно что-то придумать.
От мыслей меня отвлекла упавшая записка. Развернул. На листе было написано: «Сам дурак!!!!!!!»
– Слушай, – прокомментировал Олег, – а может, Зеленина в тебя втюрилась, а?
Я посмотрел на первую парту. Большие и пышные банты закрывали от меня Маринку. Она, почувствовав взгляд, повернулась, и показала мне язык.
– Точно втюрилась, – хмыкнул Савин.
Блин, когда ещё в том времени танцевали, она мне говорила, что мы в скверике целовались. Странно, что я этого не помню. Может, всё изменилось? И действительно, я и Маринка…
Ну, нет! Я ведь помню, что она станет учительницей и будет вести уроки русского языка в нашей школе. Выйдет замуж за бизнесмена, а не за военного.
– А Зеленина-то как на тебя смотрела! – не унимался друг. – Ведь какой герой! Эльф – победитель громозек!
Ответить на подколку Олега я не успел, так как учительница прикрикнула на Савина и заодно вызвала его к доске. Встав из-за парты, Олег прошипел:
– Рецепт зелья вспоминай.
И пошел, понурившись. А я опять стал смотреть в окно, где открывался великолепный вид на далекие горы. Так, на чем я остановился? А, на том, чтоб такого придумать, чтобы отвадить от меня Громозеку со товарищи? Просто так они не отстанут.
О, так, я ведь Громину практически болевой прием провел! Интересно девки пляшут! А как у меня это вышло? Ведь я тут ещё не тренирован совсем, или всё дело в голове, то есть в самом знании. Блин, проверить бы как? С Олегом, что ли, опробовать знание захватов и бросков? Конечно, разбивать кирпичи не надо, но элементарные приёмы возможны.
– Ну, вспомнил рецепт?
Это вернулся хмурый Савин. Я поинтересовался:
– Что получил?
– Гуся, чего же ещё? Я ж по-английски так, как ты, говорить не начал.
Зазвенел звонок – первая перемена. Все шустро собрались и вышли из класса.
Перемена в школе – это что-то! Представьте себе смесь рева стадиона в момент гола, грохота прокатного цеха и канонады от целого артполка. И этот ор, от подвала до самого чердака, заполняет коридоры школы в короткие мгновения между уроками. Среди всего этого, как броуновское движение, торпедами носятся ученики, причем увернуться от них сложней, чем от самонаводящейся ракеты. Я вышел из класса и растерялся, но Савин, вцепившись в мой рукав, потащил меня прямо по коридору, при этом что-то мне говоря. Что он там говорил, не слышал. И не удивительно! Тут вообще ничего не услышишь! С удивлением прошел мимо двух беседующих учениц. И они друг друга понимают? Наверное, читают по губам, больше никак. Олег свернул в дверь класса. Как только зашли в помещение, так я сразу услышал его голос:
– …руг ты по-английски говорить начал. Ни с того ни с чего. Я тоже так хочу.
За нами входили другие ученики. Мы прошли к «камчатке» и уселись за парту. Олег выложил учебник математики и повернулся ко мне:
– Так и будешь молчать, как рыба об лед?
– Ты о чём? – не понял я.
– Всё о том же. Откуда ты английский знаешь?
– Так сказал же, что я желание загадал.
– А заклинание было – абра швабра кадабра? – поджав губы, прогнусавил Олег. – Шпиён эльмовский!
Ученики, зайдя в класс, положили свои сумки по партам и собрались в кучки. Одна, полностью состоящая из девчонок, скучковалась рядом с учительским столом и тихонько зашушукалась, а пацаны подошли к нашей парте. От них посыпались вопросы:
– Вяз, а Вяз, тебе не страшно?
– Серёг, а на разбор пойдешь?
– А ты с ними вообще будешь говорить или сразу в торец дашь?
– А ты их по-английски пошли, пусть тоже обалдеют.
– Скажи – как у тебя так вышло?
Ответил на все вопросы по порядку:
– Мне не страшно. На разбор я пойду. Никакого английского. С Громозекой и Вершиной надо только по понятиям и по фене ботать.
Разговоры и шушуканья сразу стихли.
– А что такое – ботать по фене?
Святая простота советского постпространства! Ведь это сплошь и рядом было! И говорили так почти во всех дворах и закоулках городов. А эти где были? Не хотели знать? Или слышать? Морщились при этом?
Но это же дети! – одёрнул я себя. И тут же добавил, тоже про себя: а сам-то кто?
– Это значит разговаривать как вор, преступник. Ботать – говорить, феня – воровской язык.
– Понятно. И ты его знаешь? Откуда?
Пожимаю плечами, импровизируя на ходу:
– А у меня дядя в зоне, работает. Рассказывал, что и как.
– А я тоже могу по фене ботать! – вдруг заявил Переходников. – Фраер, редиска, петух Гамбургский.
Я закрыл руками лицо и съехал со стула. Рядом забился в истерике Олег. Половина пацанов крутила в недоумении головой и несмело улыбалась, а половина смеялась. Только, думаю, те, кто смеялся, просто поняли, что Евгеша сморозил чушь, но они тоже не знают, как на самом деле на воровском жаргоне говорят.
Дверь открылась и в класс вошел… Василий Владимирович Коротов.
Вставая, я аж подпрыгнул от неожиданности. Мелькнула мысль – откуда он тут? И тут же вспомнил – где ему ещё быть? Василию Владимировичу сейчас тридцать лет. Он часто бывает у нас в гостях, так как начинал службу у моего отца. Но после тяжелой травмы демобилизовался, восстановился в педагогическом, закончил с красным дипломом. Начинал простым учителем в нашей школе, вёл математику и физику. Сейчас директор, но продолжает преподавать математику и физику.
