Но возражений и не было. Брат с сестрой поцеловали бабушку и вышли из комнаты. Послушные дети.
3
Скоро им уже станет мала эта небольшая спальня, а там, глядишь, понадобятся и отдельные спальни. В этом-то и была загвоздка, потому что в доме имелось всего три спальни: две смежные и одна в дальнем конце.
Спальня Корасон, самая большая, находилась как раз в дальнем конце дома. Когда они только переехали, она попросила выделить ей комнату поменьше, но, несмотря на возражения мужа, Роза настояла, чтобы мать осталась в большой. В глубине души Роза считала, что к тому времени, когда детям потребуются отдельные комнаты, матери уже не будет на свете. Но в последнее время, особенно когда начались неприятности с Рафаэлем, сомнения стали посещать ее все чаще.
— Открой, — сказала Лита.
— Закрой, — возразил Рафаэль.
— Открой!
— Закрой!
Роза нахмурилась.
— Окно нельзя одновременно закрыть и открыть. Рафаэль, почему ты не хочешь спать с открытым окном? Если я его закрою, вы сваритесь вкрутую, как яйца.
— Не надо открывать. В москитной сетке дырка. Комары туда залетают и кусают меня.
— Но ведь твоя сестра не жалуется?
— Конечно! Ее комары не кусают.
— Какие умные комары, они знают, что ты у меня такой сладенький…
— Нет, они кусают меня потому, что я сплю рядом с окном, и еще потому, что я не пью пива.
— Пива? — взвилась Лита и села в кровати.
— Дорогая, ложись обратно.
— Если бы я пил пиво, — раздраженно продолжил Рафаэль и тоже сел в кровати, — они бы и ко мне не приставали.
— Я не пью пиво!
— Еще как пьешь! Ты таскаешь его из холодильника.
— А вот и нет!
— Тогда почему комары к тебе не лезут? Все знают: если пьешь пиво, то тебя не кусают…
— Они кусают тебя, — прервала его Лита, — из-за запаха, потому что ты писаешь в кровать.
— Я? — Рафаэль всплеснул руками. — Ты врешь. Я уже давно не писаю в кровать.
— Ты описался на прошлой неделе.
— Что?!
— Ты каждую ночь писаешься.
— Откуда ты знаешь? Ты от пива такая пьяная, что ничего не помнишь.
— Я не пью пиво!
— Ну хватит! — рассердилась Роза. — Лита не пьет пива, а Раффи больше не писает в кровать. А теперь ложитесь и покажите мне, где эта дырка.
Рафаэль протянул руку.
— Вон там, наверху.
— Здесь?
— Выше.
— Теперь вижу… Как же она здесь появилась? — Роза поежилась. — Да нет, я об этом и знать не хочу.
— Это все Раффи.
— Это Лита, ножом. Лита выкатила глаза:
— Ножом?
— Ну да, когда ты по ночам шатаешься по дому.
— Я же сказала, что знать ничего не желаю!
Ладно, давайте закроем дырку куском газеты. Тогда вы сможете спать с открытым окном.
— Давай, — сказал Рафаэль. — Ты хорошо придумала, но газету сдует ветром.
— Знаешь, дорогой, — Роза потерла вспотевшую шею, — сегодня ночью ее вряд ли сдует. Уже несколько дней ни ветерка.
4
Роза тихонько спустилась по лестнице. Уже в коридоре она с удовлетворением кивнула, заслышав в гостиной звук телевизора, и быстро прошла мимо открытой двери, глядя прямо перед собой, потом двинулась дальше по коридору, перекрестилась на слегка потертого Христа с висевшей на стене репродукции «Тайной вечери» и очутилась на кухне. Она собиралась почитать Manila Times, выпить чашечку кофе и съесть мороженого с ароматом магнолии.
Корасон стояла возле мойки и с деловитым видом переставляла чистые тарелки, которые Роза вымыла полчаса назад.
— Дорогуша, — пропела Корасон, — я постоянно говорила тебе, когда ты еще была как сейчас Лита, что тарелки нужно ставить по размерам, иначе они побьются.
— Он не желает быть этим чертовым юристом! Он хочет стать баскетболистом!
Корасон сделала вид, что не заметила грубости.
— Роза, ему никогда не стать баскетболистом. Это знаешь ты, знает его отец и знаю я. Зачем же позволять ему мечтать о том, чего никогда не будет? Это жестоко.
— Ему всего шесть лет! Две недели назад он хотел стать космонавтом, пока ты его не отговорила!
— Космонавт — это нереально. Космонавт должен быть в хорошей физической форме, а вот юрист — это другое дело.
— Но пока что он хочет быть не юристом, а баскетболистом! И потом, кто знает, чего ему захочется, когда ему исполнится семь лет!
Корасон всхлипнула.
— Я тебя вырастила, а ты разговариваешь со мной таким тоном.
— Ты и врача из меня делать не собиралась, — огрызнулась Роза.
— Что?
— …Ничего.
— Что ты сказала?
— Ничего я не говорила.
— Нет, я ясно слышала, как ты сказала что-то насчет того, как я тебя воспитала.
Роза вздохнула.
— Ты не хотела, чтобы я стала врачом.
— Да как только у тебя язык повернулся! Кто же тогда оплачивал твою учебу в колледже?
— Дядя Рэй.
— Да?! А кто ходил к нему по четыре раза в год, выпрашивая денег?
— А почему вдруг так срочно понадобилось отправлять меня в колледж? Почему так срочно потребовалось убрать меня с глаз долой из Сарапа?
— Неужели ты бы предпочла остаться там?
— Я бы предпочла, чтобы у меня был выбор. Корасон злобно хихикнула.
— Выбор в Сарапе! Скажешь тоже, выбор: стать женой рабочего с лесопилки или рыбака. Вот у меня был выбор!
— Точно! У тебя была масса вариантов.
— Какие уж там варианты…
— Но ты же выбирала между мужчинами!
— Боже мой! — Корасон перекрестилась. — Ничего-то ты не понимаешь. Работаешь врачом в столичной больнице, а ничего не понимаешь.
— Господи, — сказала Роза, но не перекрестилась, — что же мы все вокруг да около? Неужели неясно, что шестилетний мальчик может мечтать…
Что стало с цветущими деревьями? Пока она купала детей, солнце село, но все вокруг переливалось зелеными, красными и синими сполохами. Почему же цвета сохраняются так долго?
— Сегодня сериал про врачей, — сказала Корасон. — Пойду смотреть.
Ее голос еще звенел от обиды, но в нем смутно звучала и ласковая интонация. Это было похоже на выражение ее лица, когда она недавно разговаривала с Раффи, на улыбку, которая силилась пробиться сквозь застывшую мертвую маску.
— «Скорая помощь», — откликнулась Роза, стоя к ней спиной. — Я…
Корасон остановилась.
— …приду попозже.
— Смотри не задерживайся. Через полчаса начинается. Я же не могу смотреть без тебя — не понимаю, о чем там речь. — Через полчаса… Корасон вышла из кухни.
Это случилось неожиданно. Отблеск фар на дороге, яркий свет, заполнивший все вокруг, и разбегающиеся тени. Несущийся «мерседес» с тонированными стеклами.
Пара секунд — и все пропало.
Власть цветка
1
Городок Сарап был так же похож на Манилу, как тюлька — на акулу. Расположенный в сотне миль от столицы и отделенный от нее горами Сьерра-Мадре, он раскинулся на восточном побережье острова Лусон и смотрел скорее на Филиппины, чем на Южно-Китайское море. Единственным каменным зданием в городке была церковь. Электричества нигде не было, только на лесоскладе имелась своя электростанция. Телефона тоже не было, равно как и асфальта. Была одна артезианская скважина и несколько ручьев, пробивавшихся сквозь толщу гранита и петлявших по саванне.
Суровая и одновременно сонная деревенская жизнь, размеренное течение которой не могли нарушить даже глухие взрывы самодельного динамита, которым рыбаки глушили рыбу, или визг пилы, доносившийся с лесопилки. Единственное, что ее нарушало, так это пьяные драки и тайфуны в конце лета, которые сносили хижины из пальмовых листьев, срывали кокосовые орехи, превращая их в пушечные ядра, и приносили огромные волны, с корнем вырывавшие пальмы.
А еще были драмы, главным действующим лицом которых становилась молодежь со своими проблемами.
Правило было такое: переспал — и под венец. Секс вне брака — такого просто не бывало. В отчаянии от подобной жизни парни Сарапа сбивались группками по три-четыре человека и отправлялись в центр острова, где девушки не столь свято блюли свою невинность. Парни приезжали в города покрупнее и бродили по ним в надежде вознаградить себя за столь долгое и утомительное путешествие. Если ничего не получалось, они скидывались и брали одну проститутку на всех.
Что касается парней из центра, то они оставались на месте. К чему им было переваливать через горы, ведь они знали, что девушки с побережья отличаются провинциальной скромностью и согласятся переспать с ними только в обмен на клятвенное обещание жениться.
В этом заключалась сила девушек Сарапа. Да и парни городка в свою очередь придерживались таких же провинциальных убеждений и ни за что на свете не согласились бы жениться на девушке, которая уже с кем-то переспала. Так что все их планы на будущее ограничивались девушками Сарапа. Их власть над парнями была так велика, что одной улыбки оказывалось достаточно, чтобы парень поджидал свою избранницу на жаркой пыльной дороге в надежде, что улыбка опять пройдет здесь, а вот безразличный взгляд означал полное поражение. И то, и другое частенько становилось причиной бессонных ночей.
