— Может, вам еще какой-нибудь маршал нужен из отставных? — предложил оборотистый делец.
— Сколько? — спросил поднаторевший в общении с русскими агент.
— Маршал за семь штук пойдет. Но если оптом — сброшу. Если оптом, то за шесть штук.
— Я подумаю...
Стороны разошлись, довольные друг другом. Человек Джона Пиркса направился в посольство сканировать и шифровать полученные документы.
Продавец краденых досье — на конспиративную квартиру, на встречу с майором Проскуриным.
— Ну что? — спросил его майор.
— Съели и не подавились, — положил “военный чиновник” на стол пакет с пятью тысячами долларов. — Они, похоже, считают, что у нас что угодно купить можно.
— Потому и считают, что почти все можно, — вздохнул майор...
Шифровка с досье ушла в Америку.
— Хм, — сказал Начальник Восточного сектора. — У него очень неплохой послужной список. Награды... Благодарности... О!.. Он служил под началом самого генерала Нефедова!
— Нефедова?! — удивился Джон Пиркс. Покойного генерала цэрэушники сильно уважали за несколько проваленных им американских спецопераций в Анголе и Афганистане. Разведчики всегда больше уважают побившего их противника, чем того, которого “сделали” сами.
— Он, оказывается, имеет хорошую школу...
С фотографии на личном деле на Джона Пиркса и его Начальника смотрел более бравый, чем на милицейских ориентировках, и много более бравый, чем в жизни, Иванов. Иванов в военной форме, при погонах и портупее.
И все же американцы не поверили даже досье.
— Я думаю все же, имеет смысл проверить его адреса. Если русские ищут его по-настоящему, если это не игра, то они должны поставить в местах его возможного появления слежку, — внес предложение Джон Пиркс.
— Согласен. И еще следует пройтись по его биографии, — напомнил Начальник Восточного сектора. — Повстречаться с его родственниками, коллегами по работе...
Прав был генерал Трофимов, прогнозируя вероятные действия американцев. Впрочем, это понятно, это профессиональное. Занимаясь одним и тем же делом, нетрудно понять, что будет делать твой противник, потому что он будет делать примерно то же самое, что в точно такой же ситуации будешь делать ты сам...
— Американцы начали проверку! — обрадованно доложил майор Проскурин генералу Трофимову.
— Когда?
— Сегодня...
Работники американского консульства вдруг начали гулять вблизи места жительства Иванова. Вначале один, потом другой... Они бродили по улицам, любуясь уникальной русской архитектурой шестидесятых годов двадцатого века.
— О-о! Колоссаль! — восхищались они, снимая на видеокамеру очередную пятиэтажную “хрущевку”. — Русс рококо!
А сами внимательно наблюдали за улицей — за стоящими у обочин машинами, за прохожими.
За первым “туристом” шел второй “турист”. Он тоже фотографировал и тоже смотрел.
И шел третий, который уже не был американцем, а изображал русского прохожего с пакетами в руках...
Через несколько дней американцы свели результаты своих наблюдений воедино. И нашли то, что искали.
Три машины, постоянно сменяя друг друга, стояли примерно в одном и том же месте. Одна машина была легковая, две другие — продуктовые фургоны. В машинах, так же периодически сменяясь, сидели молодые, никуда не спешащие парни. Интересно, кто из русских согласится пустить в свою машину такую уйму людей? Все это походило на слежку.
И американцы решились на проверку.
Днем один из наиболее адаптированных к российской жизни, в совершенстве владеющий русским языком агент вышел на дело. Его одели в грязную фуфайку, надели на ноги найденные на ближайшей помойке кирзовые сапоги, дали в руки ящик с инструментами, который русские почему-то называют музыкальным инструментом “шарманка”, и отправили в дом, где раньше проживал Иванов.
Агент, изображавший то ли сантехника, то ли монтера, вскрыл ящики связи и быстро обнаружил вмонтированного в телефонную линию “жука”. Телефон квартиры Иванова находился на прослушке!
Сомнений не оставалось — Иванова пасли.
Через своих информаторов и за отдельные деньги американцы смогли установить, что машины, простаивающие сутки напролет на улице, приписаны к гаражу Федеральной Службы Безопасности. Сомнений не оставалось!
И все-таки оставались. Потому что разведчики это не мужья, которые пытаются выяснить, гуляет или нет их жена, и удовлетворяются честными уверениями ее близких подруг. Разведчики предпочитают перестраховываться. И предпочитают объективную информацию.
Следующим витком проверки должны были стать родственники Иванова. Но идти к ним американцы не решились, опасаясь быть узнанными и пойманными за руку. Но выход нашелся, выход, который предоставили им новые демократические веяния. Американцы наняли одно из охранных, каких в России миллион, агентств.
— Вы сможете справиться с такой работой? — спросили американцы, изображающие русских бизнесменов, директора фирмы.
— Обижаете, ребята, у меня половина работников — бывшие наши резиденты за кордоном. А вторая половина полковники КГБ, — заверил их директор. — Они раньше шпионов пасли, а теперь того, кого закажете вы.
Американцы заказали первый пришедший на ум адрес, чтобы убедиться, что нанятые ими люди работают качественно. И они действительно работали качественно.
— Мы просим вас проверить вот эти адреса, — попросили “бизнесмены”.
— Все будет в лучшем виде! — уверил щедрых заказчиков директор...
Проверка установила, что по меньшей мере еще три адреса, где мог объявиться Иванов, находились под наблюдением. Это был очень весомый аргумент, говорящий в пользу ценности Иванова.
Но и на этом американцы не успокоились. Они нашли еще одно агентство, которому заказали родственников Иванова.
— Мы бы хотели, чтобы вы побеседовали вот с этими людьми...
Сразу после американцев в агентство пришли люди генерала Трофимова.
— Вам что, лицензия недорога? — спросили они с порога.
— А в чем, собственно, дело?!
— В том, что вы вступили в контакт с иностранными спецслужбами! — напугали охранников до полусмерти люди генерала. И перечислили ряд статей Уголовного кодекса, в том числе статью за измену Родине. — Вы что, не поняли, с кем имеете дело?!
— Мы поняли, что они не русские, но мы не знали, что они шпионы! — оправдывались охранники. — И что теперь делать?
— Делать то, что мы скажем!..
Когда охранная фирма представила американцам диктофонные записи бесед с родственниками Иванова, там все звучало так, как надо. И даже лучше.
Все родственники радостно и часами рассказывали про детство Иванова — про то, как он гукал, какал и пускал пузыри, как после дергал одноклассниц за косы и воровал в садах яблоки, но дружно разводили руками, когда речь заходила о его жизни после школы.
— Не, чего там с ним дальше было, мы точно не знаем, — вздыхали они. — Он же потом сразу уехал и куда-то, кажется, поступил.
— Куда?
— А кто его знает? Он, кажись, какие-то котлы ремонтировал или трубы...
— Откуда вы это знаете?
— Так он же сам рассказывал, когда потом приезжал. Говорил, что работа у него такая, с паром связанная.
— Но он только говорил или вы у него на работе были?
— Нет, тока говорил. Но, поди, не врал. Чего ему врать-то...
Запрос, отправленный в институт, копия которого хранилась по месту последней работы Иванова, тоже ничего не дал. Из института ответили, что Иванов действительно у них учился на заочном факультете, закончил вуз в 19... году, получив специальность инженера по котлоагрегатам, и никуда не распределялся, так как был заочником.
Учеба в вузе на заочном отделении ничего прояснить не могла, так как ее можно было запросто совмещать с чем угодно — хоть с учебой в воинском училище, хоть со службой в армии, получая для сдачи экзаменов кратковременные отпуска. В военной разведке существует такая практика — легендирование второй, гражданской биографии для офицеров, которых готовят для нелегальной работы за границей или для ведения подпольной и партизанской борьбы на территории, занятой противником, в будущей войне. Так что диплом Иванова ничего не значил и ничего не прояснял.
Проследить дальнейшую гражданскую судьбу Иванова тоже не представлялось возможным. Согласно записи в трудовой книжке, Иванов после института работал в котельном цехе режимного завода — потому что действительно работал! Но узнать о характере его работы более подробно затруднительно, так как после конверсии все документы, хранившиеся в первом отделе, были изъяты и частью уничтожены, частью переданы на хранение в ФСБ.
Но в целом то, что он много лет работал не где-нибудь в жэке или на гражданском предприятии, а работал на закрытом почтовом ящике, само по себе говорило о многом, потому что именно так обычно поступали КГБ и ГРУ, легендируя своих “выпускников”. Именно туда, на подведомственные им режимные предприятия, они их и распределяли, вписывая в трудовые книжки несуществующие должности и проставляя вполне реальные печати.
