Сегодняшние выступления критиков и публицистов «Нашего современника», «Молодой гвардии», «Москвы», «Литературной России», точно такие же по тону и манере, что и в 1970-х годах, когда они выступали против «новомирской линии» в литературной политике, производят совсем другое впечатление. Это озлобленные, но беспомощные, довольно неуклюже инсценированные – в манере киноэпопеи «Освобождение» – мелодраматические бои за кресла в секретариате Союза писателей. Уходя с социальной авансцены, они оставляют серию вопросов на будущее, которые – хотим подчеркнуть – стоит принять всерьез.
Как могло случиться, что эта ничтожная группа творцов бутафорской, синтетической словесности сумела на полтора десятка лет заместить для широкого читателя едва ли не все сколько-нибудь существенное в мире литературы? Какие ценности, образы мира и человека, представления о нормальном и должном несла с собой эта фантомная, тривиальная литература? Насколько и как широко вошла она в сознание читателей? И, наконец, что же «победителям» противостояло?
«Гетто избранничеств»: структура и тематика самиздата
Непримиримо, целиком и полностью – прежде всего так называемый «самиздат». Само это слово устойчиво связывается в массовом сознании, сформированном систематическими кампаниями брежневской прессы, с политическими сочинениями диссидентов. В символическом плане это абсолютно верно, так как именно в этих группах противостояние сталинско-брежневскому репрессивному режиму, пусть одряхлевшему и не такому жестокому, как в 1930–1940-е годы, было наиболее выговоренным и последовательным. Здесь впервые в нашей стране были сформулированы принципы правового государства, демократии, открытости и плюрализма, терпимости, которые заново открываются на страницах газет и журналов в наше время. Именно здесь открыто обсуждались проблемы истории страны, ее узловых, судьбинных моментов – революции, НЭПа, коллективизации и ее цены, массовых репрессий, монополии господства, а также вопросы разделения властей, экологической ситуации и прочие предметы, сегодня наиболее дискутируемые.
Но вместе с тем внимательный разбор позволяет обнаружить в самиздате практически все виды и типы издательской продукции, почти полное соответствие тому, что находило выражение в официальном книгоиздании. Здесь представлен весь круг вопросов, тем, видов литературы, на которую предъявляло спрос общество и которую не в состоянии был обеспечить Госкомиздат. Что же здесь обращалось?
Начнем с самого «безобидного»: хоббистская литература – книги о животных, об уходе за ребенком, сыроедении и иглоукалывании, правилах хорошего тона, сексологическая и медицинская литература, самоучители самого разного назначения – от английского языка до самбо и каратэ; книги о том, как добиться успеха и держать себя в форме, фантастика, детективы и проч.
Следующий пласт литературы, активно функционирующий по каналам межличностных отношений, – словесность «серебряного века» и 1920–1930-х годов, представляющая собой перепечатки со старых изданий, ксероксы тамиздата: Осип Мандельштам и мемуары Надежды Мандельштам, А. Ахматова, А. Платонов, М. Кузмин, Н. Гумилев, В. Ходасевич, М. Булгаков, Е. Замятин, Б. Пильняк и многие другие. Затем – современная литература, не получившая доступа на страницы журналов: Г. Владимов и В. Войнович, А. Солженицын и В. Гроссман, А. Зиновьев и Ю. Алешковский, Л. Чуковская и А. Кёстлер, И. Бродский и А. Битов, авторы «Метрополя».
Разумеется, эта литература не была изолированной, а шла в контексте, в сопровождении мемуарной, историко документальной и очерковой прозы, а также в дополнении, осмыслении и разработке (что характерно!) зарубежной славистики, социальной аналитики и эмигрантской публицистики. А кроме того, такого рода литература плавно переходила в зарубежную и эмигрантскую русскоязычную (и только русскоязычную!) периодику, печатавшую, то есть воспроизводившую уже в печатной форме, машинопись самиздата. Как и всякая периодика, она дополняла и комментировала, сопровождая актуальной критикой и аналитикой, то, что публиковалось здесь же в разделах прозы и поэзии (в самиздате ни критики, ни полемики как таковой не бывало).
Позже, после третьей волны эмиграции, пошла молодая проза московских и ленинградских писателей, ставших известными уже после отъезда, – С. Соколова, Э. Лимонова, В. Марамзина, С. Довлатова, Б. Хазанова, Ю. Мамлеева и т. д.
Можно также назвать очень важный, внутренне чрезвычайно разнородный и многообразный тематический раздел – религиозную литературу. То, что здесь читалось, осмыслялось и людьми изначально верующими, и крестившимися недавно (уже в 1970–1980-е годы, так называемыми «новыми христианами»), и неверующими или равнодушными к вопросам теологии, но ищущими ответы на этические вопросы, было крайне пестро по составу: здесь рукописные молитвенники или Псалтыри, синодальные Библии, христианская теологическая литература самого широкого профиля – от антропологической до патристики, начиная с проповедей и житий и кончая социально-ориентированной религиозной публицистикой, вроде «Вестника РХСД» и изданий «ИМКА-Пресс», например, сочинений митрополита Антония. Освещались не только вопросы церковной жизни и недавней ее истории, гонений и репрессий – воспроизводились основные идеи русских религиозных мыслителей, отчасти даже выходящих за рамки ортодоксального православия (не только, скажем, Г. Якунина или Д. Дудко, но П. Флоренского, Н. Бердяева, С. Булгакова и других). Помимо православной, обращалась и еврейская, и католическая литература, сочинения мистиков и визионеров.
Сказав о религиозной книге, мы должны назвать и весь массив произведений по русской философии – от В. Зеньковского или Л. Карсавина до Л. Шестова и «веховцев», В. Соловьева, Н. Федорова и других, начавших появляться в журнальной форме или планируемых к изданию лишь в самое последнее время. Заметим также, что одно лишь обещание издать их типографским образом (в качестве приложения к журналу «Вопросы философии») немедленно в три с лишним раза подняло тираж последнего, год за годом перед тем терявшего читателей и подписчиков. (Хотя от обещаний до их реализации дело, видимо, дойдет еще не скоро.)
Фактически так или иначе в самиздат проникали в отрывках или в виде отдельных сочинений работы всех направлений современной мысли – от К. Поппера и «новых философов» до неотомистов или комментаторов дзен-буддизма. Кое-что из этого предполагает выпустить в ближайшее время издательство «Прогресс».
Идя дальше по нашему «музею самиздата», оставим в стороне эротику (любого рода – от высоких мировых образцов типа «Камасутры» до любительских переводов Г. Миллера и вульгарной порнографии), западный и восточный оккультизм, необозримое хранилище статей и книг об НЛО, йоге и т. п. – все то, что подлежало цензуре в печати и библиотеках или было по крайней мере «литературой ограниченного пользования», не выдававшейся в залы или выдававшейся «на ответственного» в залах спецхранов. Мы подошли к наиболее напряженной зоне – литературе социально-аналитической, исторической и критико-идеологической, закрытой даже в спецхранах «общего пользования» (хотя сейчас понемногу и здесь кое-что открывается). Речь не только о работах уничтоженных вождей революции, теперь постепенно реабилитируемых, а также идеологических противников коммунистов, но и о трудах по истории большевизма, репрессий, лагерей, гигантский массив документалистики, в которой открыто обсуждались вопросы истории страны фактически всех периодов: до революции, революции, коллективизации, войны, пятилеток – вплоть до самого последнего времени. Сюда входили работы всех тех, кто не вписывался в узкие рамки официальной печати, авторов самых разных мировоззрений и идеологических позиций – монархистов, марксистов, националистов, антисемитов, «спасителей России», ее беспощадных критиков, тех, кто пытался обнаружить исторические корни тоталитаризма, и тех, кого он уничтожал, и тех, кто стремился прозреть ее будущее. В них поднимались проблемы правопорядка и карательной медицины, экономики, принудительного труда, внутрипартийной борьбы, надвигающейся экологической катастрофы и деградации системы управления, национальных отношений и мафии, коррупции, школьного обучения и армии – то есть весь круг тем и вопросов, которые сегодня постепенно осознаются общественным мнением как самые неотложные. Именно эти издания квалифицировались как «антисоветские», а их читатели или авторы подвергались жесточайшим репрессиям.
Конец ознакомительного фрагмента.
