За «вторым» БТРом поползли остальные. Бронетранспортеры выезжали задом; пока водители разворачивались, башенки кружились, громыхая очередями во все стороны.
– Вперед! – скомандовал полковник Орлов. – Всем за мной! Сразу за воротами рассыпаться цепью! Боровцев – правый фланг, Иванов – левый! Снайпера спецназа остаются на местах, двое – занимайте позицию у ворот! Свистюк, охраняешь сектор! И чтобы ни одна шавка тут не пробежала…б вашу мать! Берегите журналистов. И откройте станцию наконец, уроды недоделанные! Эй, ты куда погнал, мудак? Куда погнал? Правее держись! Там у них угол огня похуже будет.
– Выполнять приказ! – взревел майор Свистюк.
Маленькое войско в полном беспорядке двинулось к разрушенным воротам. Там было страшно, но находиться в ограниченном пространстве было еще страшнее.
– А мы туты астанымса? – спросил Молодой.
– Воевать охота? – прищурился Свистюк. – Так иди вон, с журналистами воюй.
– Чего?
– Того! Видишь тех троих гражданских? – Майор указал на двух репортеров и оператора с тяжелой камерой на плече, которые бежали следом за колонной, надеясь заснять боевые действия на внешней территории ЛАЭС. – Мигом их верни сюда. И чтобы волос не упал.
– Есть! – Молодой опустил автомат, пригнул голову и с места ринулся за журналистами: – Сытой, мат тываю! Сытой!
Спустя минуту он догнал работников СМИ и схватил оператора за шиворот.
– Пусти! – заорал оператор, с азартом вырываясь. – Там Пулитцеровская премия!
– Да хот баба голая, – не согласился Молодой. – Вам пыриказано вэрнуться!
– Имею право! – возразил оператор. И тут же остановился, с ужасом поглядывая на ствол «калашникова», упирающийся ему в живот. – Э-э-э…
– Вы не военные журналисты! – перекрикивая шумы стрельбы, проорал ему майор Свистюк. – Возвращайтесь назад!
Оператор, понурившись, поплелся обратно. Впрочем, не забыл заснять эпизод с автоматом.
Журналисты в нерешительности остановились. Один проскрипел зубами, оценивая невысказанную угрозу. Сплюнул, но пошел назад. Второй вдруг развернулся и припустил со всех ног.
– Есыли Бата гаварит вазвращаться, – поучающим тоном заметил Молодой, от волнения коверкая русские слова еще больше, – зыначит, нада вазвращаться.
Тяжелый кованый полуботинок догнал журналиста прямо в копчик. Репортер завизжал, прикрыв руками ушибленное место, и покатился по бетону. Турок схватил его за ногу и потащил обратно.
– Ветер, – шепнул майор, – писака заснял некультурные действия нашего товарища. Он имел в виду разговор между Молодым и оператором. – Разберись.
Роман кивнул, криво улыбаясь.
Когда пригнувшийся под весом стационарной камеры оператор проходил мимо, Ветров неосторожно поскользнулся. На ровном месте, увалень такой! И прямо под ноги оператору.
– Осторожнее, старлей! – прикрикнул Свистюк.
– Извините, – пробормотал Роман, когда оператор не смог удержаться на ногах и перелетел через него.
Камера с грохотом стукнулась о бетон, превратившись в бесформенную кучу пластика и стекла.
– Ты что наделал, мудак! – завопил журналист. – Она же стоит больше однокомнатной квартиры в Москве!
Сразу несколько взрывов громыхнуло по другую сторону стены. Настолько близко, что майор немедленно заревел:
– Всем укрыться! Не изображать героев, мать вашу!
Ветер подхватил остолбеневшего оператора под локоть, потащил его к ближайшей машине…
– Куда?! – в расстроенных чувствах выкрикнул тот. – Ты мне камеру разбил, скотина!
Он размахнулся и ударил Ветрова в ухо. Роман инстинктивно блокировал удар. Новый близкий залп заставил старшего лейтенанта оставить журналиста и упасть под прикрытие грузовика.
– Урод какой! – злобно крикнул ему оператор. – Ты у меня…
Целая серия взрывов наполнила собой все пространство между стенами. Били явно из чего-то наподобие «Василька». Не слишком мощные, однако кучные и весьма действенные в замкнутом пространстве. Кузов соседней машины вспух от прямого попадания. Три другие мины вздыбили землю и бетон. Только что стоял журналист – и вдруг валяется окровавленное, изорванное осколками тело. Нескольких солдат и репортеров подхватило воздушной волной и швырнуло на стены. Копоть смешалась с кровью.
Люди кричали, не в силах услышать себя. У многих из ушей и носов лилась кровь, глаза покрылись сеточками разбухших капилляров. Контузило всех.
Солдаты лежали вперемешку с журналистами. Многие на какое-то время лишились сознания.
Роману показалось, будто кто-то огромный со всей силы ударил его с двух сторон могучими ладонями по голове.
Перед глазами плыла мутная кровавая пелена. В ушах ревел замедленный оглушительный гул, сердце стучало прямо в висках. Рот заполнился горечью и рвотой. Окружающее завилось в беззвучный и непроницаемый для зрения кокон. Почерневшие машины, покрытые гарью бетонные стены, окровавленные тела вертелись в медленном вальсе. Земля уплывала куда-то к роскошным зарницам артиллерийского огня.
Время закуклилось вместе с пространством. Механизм биологических часов остановился, перестрелка и крики остались где-то за пределами ощущений.
За стенами ревели взрывы. Кто-то стонал, булькая горлом.
– Эй, ты меня слышишь?
Ветрова похлопали по щекам.
Роман не отреагировал. Невидящими глазами смотрел сквозь небо и космос – в непостижимые дали неизвестности.
– Очнись же, пожалуйста, очнись! – Его подняли за воротник. Потрясли.
Из тумана показалось бледное лицо, окруженное ослепительно-золотым нимбом. Насколько прекрасное, что казалось: вот-вот за спиной божественного создания раскроются крылья.
– Чт… – пробормотал Роман.
Мысли перемешались и спутались. Не удавалось сконцентрировать взгляд на одной точке. Липкая мерзость текла по шее, пробиралась под рубашку на груди.
– Вставай! Там ваших бьют!
Ветрову с трудом удалось понять, что тормошит его Людмила Батурина. Она говорила о чем-то страшном. Об атомных взрывах на территории России, о проклятых террористах, завладевших тяжелой артиллерией, об угрозе для Ленинградской АЭС. О том, что Ветер едва ли не единственный на побоище, кто выглядит живым.
– Слышишь меня? Там ваших почти перебили!
– Как? – опомнился Роман.
С помощью девушки приподнялся на локте. Затем с трудом, в несколько приемов, сумел встать.
Вытянутый двор между воротами изменился до неузнаваемости. Несколько грузовиков горели, отравляя воздух смрадом коптящей резины. Повсюду валялись изуродованные тела бойцов и журналистов – вперемешку, где кого застала смерть. Но еще кто-то носился в дыму, что-то старался делать. Свистюка не было видно, и Роман тяжело, пошатываясь, направился к внешним воротам.
Снаружи в уходящем свете позднего северного вечера бушевала настоящая война. Один БТР коптил багровым темным пламенем. Остальные застыли, поврежденные, а может, просто брошенные. Понять что-либо на расстоянии было решительно невозможно.
Хотя… Кажется, один еще огрызался, а другой спешно удирал куда-то прочь с поля боя. Или же – выполнял какое-то задание. Откуда знать? Видимая из ворот часть прилегающей территории сплошь была изрыта дымящимися воронками. Над зданием администрации поднимались огненные языки. Вражеские залпы поредели и реже ложились в цель – видимо, бойцам полковника Орлова удалось уничтожить немалое количество неизвестных противников. Но стрельба продолжалась. А вот пехота, кажется, оттягивалась в стороны, стараясь уйти из сплошного ада.
Домики и пристройки превратились где в решето – от шквального огня БТРов и пулеметов, а где в разворошенный хлам – после попадания ракет. Территория напоминала большую, объятую пламенем помойку. Казалось, даже небо над ней горит, исходя вонючими запахами жженой резины и плоти. Поодаль полыхал и краешек соснового леса. Хвойные красотки в бору потрескивали, кивая горящими головами, над ними расстилались тучи маслянистого дыма.
На фоне вакханалии метались солдаты. Большинство бойцов полностью потеряли ориентацию. Молодой солдатик, наверное, контуженый, повернулся и начал стрелять в товарищей, засевших позади него. Не попал. И тут же свалился под ответной очередью.
Из люка застывшей неподалеку от ворот машины вылез водитель. Тут же пошатнулся. Схватился руками за грудь и полетел на землю.
– Держитесь, сосунки! – безадресно орал где-то вблизи полковник Орлов. – Вали их всех! Мать!.. Держитесь! Скоро помощь придет!
Из-за кирпичных построек, беспорядочно рассыпанных вокруг ЛАЭС, выдвигались фигурки врагов. Неизвестные бойцы, кто в маскировочных комбинезонах, кто вообще в штатском, перебежками приближались к заветной цели. Раз за разом они отплевывались вспышками очередей, падали под ответным огнем, но упорно продолжали атаку. Откуда-то из-за леса их поддерживали минометы и ракетные установки.
Роман попытался понять, кто же это напал на станцию? Понятно, что террористы, но не слишком ли их много? Да еще с тяжелым вооружением. Такого расклада изначально не предполагалось. Откуда неведомый противник вообще мог взять ракеты и прочее? Захватить где-нибудь? Но не настолько это легко. Не Кавказ – сравнительно спокойные места, да еще поблизости от одного из крупнейших городов.
