остановился. Тени заплясали вокруг входа в шахту, делая и так прохладный воздух промозглым. Впереди маячил проход, заманивая внутрь. У входа не было ковриков с приветствиями и венков, только грубо сколоченные рамы, пятна грязи и редкий свет ламп, маячащий где-то далеко в брюхе этого чудовища.
Засмеявшись, Кат сдёрнул меня с моего места, подтянув ближе.
— Ты запомнишь, Нила, что я никогда не угрожаю. Я действую. И сегодня вечером, когда мы вернёмся в лагерь, ты тоже будешь жаждать некоего действия.
От того, как он подчеркнул слово «жаждать» в разговоре, сердце заколотилось. Что он имел в виду?
— Нечего рассиживаться, — резюмировал он, и, отступив назад, взял меня за перевязь на запястьях и повёл к грубо проделанному входу в шахту. Дэниель последовал за нами, довольный, видимо, тем, что исполнил наказ отца — слушать и не перебивать.
В ту секунду, как только звёздное небо над нами сменилось грязным-грязным потолком, желание сбежать увеличилось вдвойне. Деревянный каркас сменялся брёвнами, поддерживая жестяную конструкцию и уберегая помещение от влаги, проникающей с потолка.
«Лампочки Ильича», свисавшие сверху, поливали нас ярким светом, заставляя отбрасывать чёткие чёрные тени, пока мы шли всё дальше и дальше вниз по коридору, к ответвлению, больше похожему на пещеру.
Моргнув, я оглядела пространство, подмечая множество прищепок для одежды и большие баки с надписями, которые указывали, что должно в них храниться. Одни предназначались для комбинезонов, другие — для молотков, стамесок и топоров.
Вздрогнув от проникающей под одежду сырости, я поёжилась.
Дэниель прошёл вперёд и взял из одной из бочек водонепроницаемую куртку. Усмехнувшись, сказал:
— Вот будь ты чуточку послушнее, я бы предложил тебе куртку. Тут довольно прохладно. — Схватив факел из другой, он пожал плечами и продолжил: — Ну что ж, полагаю, если ты замёрзнешь, мне придётся сильно постараться, чтобы разогреть тебя, когда мы вернёмся.
Отпустив меня, Кат тоже взял куртку, накинув её себе на плечи. Молча улыбнувшись, он не стал оспаривать решение своего младшенького не давать мне дополнительной одежды.
Так тому и быть.
Я сжала зубы, пытаясь скрыть дрожь в теле.
Дэниель шлёпнул меня по заднице, проходя мимо, сказав:
— Сначала зайдём в маркировочную, а затем спустимся вниз.
Вниз?
Это значит ниже? Под землю?
Я… Я…
Я сглотнула подступившую к горлу панику, сфокусировавшись на другом, испугавшем меня слове.
Маркировка. Клеймо.
Маркировочная?
Ставят маркировку так же, как поставили и те отметины на моих пальцах?
Перевела взгляд на свои связанные руки. Грязь плотным слоем покрыла мой указательный палец, но под ней всё же просматривалась метка Джетро.
Сердце сжалось от воспоминаний, как Джетро, склонившись, аккуратно начертал свои инициалы на моей коже. Тушь останется там не навсегда. Надпись уже померкла от постоянного мытья рук, но мне нравилось, что она есть — это делало Джетро бессмертным. Даже когда я думала, что он мёртв, его имя было со мной.
Он придёт.
Я знала это. Так же как и то, что он не успеет.
Глубоко вздохнув, подумала, что, даже если я никогда не увижу его снова, у нас хотя бы была ночь в конюшне. По крайней мере, я смогла увидеть его в последний раз.
— Отличный план. — Схватив меня за руку, Кат повёл вглубь шахты. Всё было захламлено тачками и вагонетками, а старый «Джип», брошенный у входа, дополнял картину. Я не ожидала таких масштабов. В копи царила атмосфера невидимого города: со своей транспортной системой, жителями и пассажирами, ежедневно направляющимися на свои рабочие места.
Лампы старательно отгоняли мрак, но между ними непроглядная темень моментально просачивалась в одежду, впитываясь в кожу. Запах сырой земли назойливо бил в нос, так же, как и страшная мысль быть заживо похороненной, сверлила мысли.
Кожа на руках покрылась мурашками, как только мы шагнули в ещё одну маленькую пещеру, где многочисленные столы были заставлены весами, пластиковыми контейнерами и полиэтиленовыми пакетами. Эта комната была ярко освещена, будто у неё имелось своё собственное солнце, изгнанное в подземное царство.
— Здесь каждый рабочий в конце смены должен сдать свой улов. — Махнул рукой Кат, очертив пространство помещения. — Алмазы промываются, взвешиваются и маркируются специальным кодом при помощи лазера, затем сортируются и отправляются.
Я удивлённо распахнула глаза от вот так свободно предоставленной мне информации. Конечно, я знала, что Кат не позволит мне рассказать обо всём, что я узнала, просто никак не могла привыкнуть к его открытости передо мной.
Предполагаю, с этого момента мне откроют все секреты и расскажут о каждом шаге.
Вспомнив, что он заставил меня пообещать во время игры в кости в Хоукскридже, я нахмурилась. Подлец оставил за мной должок, что я исполню всё, что он попросит без всяких жалоб.
Чего он ожидал от меня тогда? И почему был так уверен, что я подчинюсь теперь, когда Вона рядом не было и угрожать было не кем?
Отбросив эти мысли, я сосредоточилась на уже рассортированных пластиковых пакетах. Если он хочет детально рассказать все секреты их семейного бизнеса, кто я такая, чтобы мешать ему?
Знание — сила.
Задав несколько вопросов, я узнала о Дэниеле больше, чем за предыдущие шесть месяцев.
Могу сделать то же самое и с Катом.
— Как вы вывозите камни из страны? — Мой голос эхом отскочил от стен пещеры.
— О-о, мы очень изобретательны, — с особой нежностью погладив сумку, ответил Дэниель.
Кат подошёл к столу и, вытащив тусклый камень из кучи грязи, сказал:
— Мы используем самолёты, подкупая воздушный контроль. Используем транспортные суда, провозя камни контрабандой в капитанских каютах. Иногда используем автомобильный транспорт, расплачиваясь с чиновниками на границе. Иногда приходится подкупать доверенные лица в «Красном кресте», которые маскируют камни под медикаменты. Перед нами открыты все пути и дороги, мы используем любые средства и уловки, чтобы провезти кровавые камни через границу, не соблюдая никаких правил и не уплачивая налогов.
При упоминании «Красного креста», губы непроизвольно скривились в отвращении. Как можно использовать тех, кто помогает нуждающимся, превращая их в мулов для
