закрыла глаза и запела, покачиваясь в такт воспоминаниям.
– Зелень и золото, рыжий и красный, здесь и там, и над головой, кружатся в воздухе, летят наземь, а весной распустятся снова, – пела она, покачиваясь, словно парящий в воздухе лист.
Она кружилась и порхала в танце, вспоминая, что Моргане этот танец нравился больше других. Гисла подпрыгивала, вертелась, и кланялась, и гнулась из стороны в сторону, а Хёд, увлеченно вслушиваясь, лежал у ее ног.
Но их дремотное блаженство прервал рев, не походивший на рёв ни единого известного Гисле зверя. Все вокруг захрустело, затрещало, и к ним, махая руками и бешено вращая в воздухе посохом, бросилась закутанная в черное фигура.
Хёд вскочил на ноги и закрыл собой Гислу, но разъяренный человек уже накинулся на них. Он хлестнул рукой по щекам Хёда и отшвырнул его в сторону.
– Что это значит? – завопил незнакомец в ярости, и у Гислы от страха застучали зубы.
Капюшон свалился с его головы, и Гисла увидела лысую голову и крючковатый нос. Заплетенная в косу белая борода свисала до колен и болталась словно змея, дергаясь и раскачиваясь из стороны в сторону, пока он мутузил Хёда. Тот не сопротивлялся.
– Что ты сделала с моим мальчиком, ведьма? – орал человек. – Что ты с ним сделала?
У Хёда шла носом кровь. Он вытер нос рукой, и на тыльной стороне ладони осталась красная полоса.
– Арвин? – спросил Хёд звеневшим от изумления голосом.
– Он не узнаёт своего учителя! – взвыл человек, ухватил Хёда за плечи и сильно встряхнул.
– Нет… Эм-м… Арвин, я… я в п-порядке. Все нормально, – выдавил Хёд, пытаясь высвободиться, и Арвин наконец его отпустил.
Это и есть Арвин? Учитель Хёда? Совсем не такой мудрый и добрый, каким представляла его Гисла. Он повернулся к ней, и ей стало так же страшно, как в тот миг, когда она поняла, что не умрет вместе со всей своей семьей. Арвин наставил на нее свой посох, целясь концом ей в живот, и оттеснил к дереву, на которое Хёд взбирался за медом.
– Отойди, ведьма.
Она повиновалась, прижалась к стволу дерева.
– Арвин, она не ведьма! – крикнул Хёд. – Она девочка. Из Сонгров. Когда она поет, я вижу. Я вижу, Арвин!
Казалось, что эти слова привели незнакомца в ужас. Его черные глаза чуть не вылезли из орбит.
Острым концом своего посоха он нацарапал в пыли какой‐то знак и забормотал слова, от которых Хёд охнул.
Не переставая бормотать, Арвин разрезал себе ладонь и поднял кровоточивший кулак над знаком, что лежал между ним и Гислой. Кровь закапала на землю. Хёд шагнул к Гисле, раскинув руки в стороны, словно стараясь обнять разом и ее, и Арвина, объединить их и успокоить. Но воздух зашипел, заискрился, как крепкое полено в ярком костре, и Хёд застыл.
– Мастер… что ты делаешь? – простонал он.
– Я загнал ведьму в ловушку.
Гисла попыталась было двинуться с места, но едва она сделала шаг, как воздух снова щелкнул, и прямо перед ней из земли ударила молния. Гисла отшатнулась, крепче прижалась к стволу дерева.
– Отпусти меня, – взмолилась она.
– Мастер, она показала мне свои мысли. Ты учил меня слышать отчаяние. Она боится, и у нее сильно стучит сердце. Но она не пыталась никого обмануть. Она не ведьма, не сирена, не фея. Она из Сонгров. Ребенок. Девочка. – Слово «девочка» Хёд произнес так, словно она была ларцом, полным драгоценностей.
– Это переодетый Локи! Она пришла обмануть тебя, так же как настоящий Локи поступил с твоим тезкой. Она пришла тебя погубить!
– Она не Локи, мастер. Она жила со мной здесь почти целую неделю, но все это время лишь пела мне.
Арвин ахнул, словно эти слова лишний раз подтвердили, что у Гислы нечистые помыслы:
– Все так, как сказал мастер Айво. Хранители сгинут. Началось!
– Мастер Айво? Ты виделся с верховным хранителем? – изумленно переспросил Хёд.
Арвин помотал головой, и его борода заплясала из стороны в сторону. Хёду он не ответил. Гисла снова дернулась, пытаясь сбежать, но на этот раз уже в другую сторону. И тут же рухнула, ударилась головой о камень, почти потеряла сознание. Хёд вскрикнул.
– Она пытается сбежать, – взвыл Арвин. – Кто прислал тебя, ведьма?
Голос его слышался издалека, будто он не стоял совсем рядом с ней, и в глазах у нее потемнело. Но она почти сразу пришла в себя от боли. Тихо скуля, она потерла затылок. Ладонь окрасилась кровью, и Хёд выругался.
– У нее кровь, мастер. Ты ее ранил.
– Вижу, твои чувства возвращаются, – сказал Арвин с заметным облегчением. – Я ее ослабил.
Хёд что‐то нацарапал на земле концом посоха, и Арвин протестующе вскрикнул:
– Не смей!
В следующий миг Хёд уже стоял на коленях рядом с ней, искал пальцами шишку у нее на затылке.
– Тебе больно, Гисла?
Ей было больно. И страшно. Оттолкнув от себя его руки, она вскочила. Барьер, воздвигнутый Арвином вокруг нее, исчез, и она кинулась вперед, понимая, что свободна, ликуя от этого. Но перед глазами у нее все закачалось, и она с разбегу врезалась в дерево.
На этот раз она сразу лишилась чувств и ухнула в глубокий, черный, бездонный колодец.
* * *
Очнувшись в следующий раз, Гисла поняла, что лежит на постели, которую для нее устроил Хёд. Правда, теперь ее гнездо уже не казалось убежищем. Вернулся Арвин, и Гисле не было места в этой пещере. Здесь ей больше не были рады. У нее стучало в висках, живот крутило, но она не смела пошевелиться. Хёд и его учитель увлеченно беседовали, стоя к ней спиной. Понаблюдав за ними сквозь полусомкнутые ресницы, она снова плотно закрыла глаза, не желая слышать, хоть на что‐то надеяться. Хёд тихо и настойчиво уговаривал учителя.
– Я не водил ее вглубь пещеры. Она была рядом со мной с тех пор, как я нашел ее на берегу.
– Ты ее не видишь! Так откуда тебе, дурню, знать, что видела она? – напустился на него Арвин.
– Я не отходил от нее, мастер.
– Ты медлителен. Одурманен. Ее нужно убить.
– Убить? – ахнул Хёд.
– Она должна уйти, – смилостивился Арвин. – Ей нельзя быть рядом с тобой. Нельзя оставаться здесь.
– Она одна… раньше я тоже был совсем один. Она из Тонлиса. Я уже говорил тебе, мастер, что она из Сонгров. Я слышал ее. Даже сквозь грохот шторма. Она пела… и я ее слышал. Я прождал всю ночь, пока шторм не стих и волны не выбросили ее на берег. Я чувствовал, где она, даже после того
