теплое дыхание разливается по моей коже. — Но если ты позволишь…
— Ты можешь снять мешок с головы? — спрашиваю я, набираясь храбрости. — Чтобы я могла видеть твое лицо?
Он отстраняется настолько, чтобы встретиться со мной взглядом, его глаза потемнели от желания.
— Могу, но не буду, — тихо говорит он. — Хотя я все еще в основном человек, но проклятие изуродовало меня. Мое лицо неузнаваемо.
Мне жаль, что ему слишком стыдно показать себя. Однако, поскольку он обещает уважать мои желания, я буду уважать его. Кроме того, я пришла сюда, желая его, не видя его лица. Это не изменилось.
— Ничего страшного. — Я осторожно тянусь к нему и позволяю кончикам пальцев скользить вверх по его груди, его мышцы твердеют под моим прикосновением. — Это не значит, что я хочу тебя меньше.
Из-под мешковины слышится смешок, и я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.
— И осознание этого заставляет меня хотеть тебя еще больше.
Глава 9
Если кто-нибудь спросил бы меня две недели назад, как я себя ощущаю, когда раздеваюсь на кукурузном поле, в то время как пугало наблюдает за мной со стояком, я бы спросила, что они курят.
Сейчас же, стягивая толстовку с футболкой через голову и отбрасывая их в сторону, я совершенно не напугана происходящим. Наоборот, мое тело горит от желания, и я уверена в своих действиях. Именно этого я хочу.
— От тебя захватывает дух, — шепчет Аттикус, проводя пальцами по моей ключице и вниз к груди. Мои соски становятся острыми в холодном воздухе, и он дразнит один из них через кружевной синий материал моего лифчика. — Красавица, Кэсси.
Если бы мои щеки уже не пылали, я бы покраснела. Все, что говорит и делает этот человек, превращает меня в плохо соображающее и жаждущее его тело глупышку, а каждое прикосновение будоражит мое либидо, как никогда и никто прежде.
Я тянусь к пуговицам его рубашки, осторожно расстегиваю одну и поднимаю глаза на него в поисках одобрения. Если он не хочет снимать мешок, то возможно, против и остального, но Аттикус лишь кивает головой. Мои пальцы подрагивают, пока я медленно обнажаю его серовато-голубую кожу с рельефными мускулами.
— Это во время работы на ферме, — говорит он, когда мой взгляд впивается в глубокий шрам на его груди. — Едва не убил меня, но я выкарабкался.
Мой лифчик вскоре присоединяется к растущей куче сброшенной мною одежде, а после и джинсы. Мурашки бегают по моему телу, когда я предстаю перед ним почти полностью обнаженной, но это не из-за холода, а из-за того, как Аттикус пожирает меня глазами.
— Иди сюда, — тихо рычит он, притягивая меня к себе.
Его шершавые пальцы гладят мое тело, словно он рисует на мне невидимыми красками. Он прижимает меня все сильнее и утыкается в изгиб моей шеи, словно желая поцеловать. Материал царапает мою кожу, посылая мурашки, и я не могу не мечтать, чтобы он губами касался меня.
— Прикоснись ко мне, — умоляю я, нуждаясь в большем. Грохот моего сердца раздается в ушах — я желаю его так сильно, что чувствую влагу между бедер.
После ста лет целибата я думала, он набросится на меня, но Аттикус не торопится.
— Если это единственный шанс, который у меня есть с тобой в этой жизни, я хочу наслаждаться каждым моментом, — говорит он, а его пальцы опускаются вниз между моих бедер. Он мягко раздвигает мои ноги и дразнит влажные складки. — Ты мне это позволишь?
— Ммм… — промычала я, мои закрывается глаза от удовольствия, которое дарят его прикосновения. Его пальцы какое-то время скользят взад и вперед, попеременно касаясь моего клитора, а затем врываются внутрь, отчего мои колени перестают держать меня. Я вцепляюсь в плечи Аттикуса, пока его пальцы медленно входят и выходят из меня.
Я не могу сдержать стон, когда он набирает темп, и помогаю ему, потираясь бедрами об его руку.
— Так прекрасна, — его хриплый голос посылает волну дрожи по моему телу. Я двигаю бедрами сильнее, желая, чтобы его пальцы оказались глубже во мне.
— Аттикус, — шепчу я его имя, уткнувшись лицом в его плечо. Балансирую на грани оргазма. Он, должно быть, тоже чувствует это, потому что меняет положение своей руки, чтобы потереть мой клитор, и загоняет пальцы глубже.
Еще несколько секунд, и я догоняю кульминацию, за которой стремилась — взрыв удовольствия захватывает дух. Мои ноги дрожат, когда волны экстаза обрушиваются на мое тело, а Аттикус крепко обнимает меня за талию, чтобы удержать в вертикальном положении.
— Да, милая. Сделай это для меня, — шепчет мне он на ухо, пока спазмы охватывают мое тело. Через какое-то время я открываю глаза и смотрю на него, завороженная блеском возбуждения в его глазах. И думаю о том, что ждет меня с ним дальше.
— Теперь твоя очередь? — спрашиваю я и тянусь к твердой и толстой выпуклости в его штанах.
— Если ты этого хочешь, — говорит он, глядя туда, где лежит моя рука. — Но я должен предупредить, что проклятие изменило не только мое лицо. Это будет не то, чего ты ожидаешь.
Я хмурюсь, пытаясь представить, что он имеет ввиду. Сжимаю его член, и он определенно толстый, немного изогнутый и твердый… нестандартный. Я слышу тревожные звоночки в своей голове, но не позволяю страху отразится на моем лице.
— Я могу закрыть глаза, — мягко заверяю я его, а мои пальцы поглаживают его длину.
— Как хочешь милая, — говорит Аттикус. — Никому другому никогда не узнать меня в этом обличье, кроме тебя. Всё, что ты видишь и примешь во мне, принадлежит только тебе.
«Он принадлежит мне».
Не знаю почему, но эти слова приносят мне радость. Аттикус мой, даже если только на одну ночь, и я возьму от нее всё.
Он отступает и сбрасывает рубашку, расстилая ее на земле, как одеяло. Затем берет мою толстовку из кучи одежды и кладет ее рядом со своей. Это не пятизвездочный отель и даже не дешевый мотель с сомнительным интерьером, но это самая романтичная вещь, которую я могу себе представить в данный момент: лежать под звездами посреди поля, занимаясь любовью с моим пугалом.
С ухмылкой я плюхаюсь на импровизированное одеяло и жду, когда он присоединится ко мне.
Он бросает шляпу на землю и останавливается, чтобы расстегнуть штаны. Я жду, затаив дыхание, глаза становятся все шире, когда он стягивает джинсы вниз по бедрам. Они падают на землю, и он отбрасывает их, оставляя свое тело обнаженным, если не считать
