поцеловала цветок и, вставив в нагрудный карман музыканта, проделала такой реверанс, которому должны были позавидовать фаворитки короля.
Повторная волна аплодисментов, захлестнув первую, ещё долго гуляла по залу, заставляя восторженных посетителей кидать восхищённые взгляды в сторону столика, за которым сидели Богданов и Лемье.
Отблагодарив скрипача двадцатидолларовой купюрой, Илья, дождавшись, когда Элизабет займёт место за столом, поспешил вернуться к разговору о тайнике
— И что же было дальше, когда ты, посетив Петербург, не смогла проникнуть в указанную на схеме квартиру?
— Я решила, что пришло время отвлечь себя от мыслей, касающихся завещания, — переведя дыхание, произнесла Элизабет. — Приехала в аэропорт, купила билет на первый самолёт, и через два часа оказалась в Ялте.
— Выходит, я появился в «Амбассадоре» вовремя?
— Можно сказать и так. Поначалу я не планировала романов, к тому же с каким — то там Мачо. Но потом вдруг подумала, а почему бы и нет?
— А брат? Откуда он узнал, что ты в Ялте? И потом тот, второй?
— Понятия не имею, что это был за человек и откуда взялся. Что касается Жака? После того, как мама передала мне завещание, тот не даёт проходу. Стоило уехать в Англию… Он тут как тут. В Германию… Появился на второй день. Теперь Россия.
— Он знает, что тебе удалось разгадать код завещания?
— Нет. Кроме меня, а теперь и тебя, об этом не знает никто. Ты даже не представляешь, насколько Жак лжив и бесцеремонен. Сколько раз отчим вытаскивал его из разного рода историй.
— А как сам Лемье отнёсся к завещанию прадеда?
— Никак. Говорит, что выдумки выжившего из ума старика.
Пришло врем впасть в размышления Илье: «Сложив узнанное в линию фактов, первый же сделанный вывод означал — Элизабет оказалась одна — одинёшенька с проблемой, что подбросил её же прадед. Тайник мог быть найден. Ещё хуже, если бы француженка нарвалась бы на бандитов. Можно, конечно, попробовать обратиться к официальным органам, но тогда ситуация выйдет из-под контроля. А со спецслужбами такие номера не проходят».
— И ты, подумав, решила обратиться ко мне?
Вопрос Богданова прозвучал, как приговор.
— Да.
Ответ Элизабет выглядел не менее категорично.
— В таком случае необходимо выяснить, каким ты видишь моё участие? — без тени смущения произнёс Илья.
— Тебя интересует твоя доля?
— Нет. Тридцать миллионов — деньги, конечно, немалые, но мне больше по душе идея.
— И каков же вывод?
— Вывод один — вперёд и с песней.
Из ресторана выходили за полночь.
Снег не мёл и не летел, кружа в воздухе, падал на подставленные ладони, отчего напоминал слёзы зимы. Вот только, что именно заставляло столь мужественное время года плакать — радость или печаль, оставалось загадкой.
Ответить на вопрос, касающийся лирики, должно было время. Оно одно, неумолимый труженик вечности, могло предоставить столь редкую для человека возможность — окунувшись в прошлое, оставаться жить в настоящем, при этом знать своё место в будущем.
Не пройдя и десяти метров, Илья обратил внимания на стоявший у обочины «Мерседес». С виду автомобиль как автомобиль, по Москве таких бегают сотни. Но что-то было в монстре зловещее. Чёрного цвета с затемнёнными стёклами «Мерседес» напоминал неизвестного науке паука.
То, что в автомобиле находились люди, не вызывало сомнений. Вьющийся из выхлопной трубы дымок говорил о том, что авто работает. Такой же, только сигаретный дымок струился из окна пассажира, что подтверждало о наличии в салоне как минимум двух людей.
Обратил же Илья на данный автомобиль внимание только потому, что на капоте отсутствовал фирменный знак, и это когда номера «Мерседеса» были три единицы. Автомобиль этот Илья заприметил ещё у «Мариотт Гранда». Тогда регистрационные номера у «Мерседеса» были другие — семьсот сорок пять.
Зачем находящимся в авто людям понадобилось шифроваться, ставило перед Богдановым огромный знак вопроса.
Ответ не заставил себя ждать: «Надо срочно связаться с Рученковым. В прошлом майор ФСБ, ныне руководитель одной из авторитетных в Москве охранных фирм». Мысль несколько успокоила Богданова, заставив отбросить мысль о «Мерседесе» в тайники памяти.
Глава 4
Руча
По поводу отъезда в Петербург решение было принято единогласно — торопиться не следует, надо всё обстоятельно обдумать, просчитать все варианты, и что особенно важно заручиться поддержкой удачи, которая, как показала жизнь, не столько не терпит, сколько презирает суету.
Илья попросил пару дней отсрочки, аргументировав необходимостью приведением в порядок дел на работе.
Элизабет же ничего не оставалось, как принять объяснения, тем более что выглядели те вполне обосновано.
Имея привычку не откладывать в долгий ящик дела особой важности, Богданов на следующий день позвонил Рученкову. Тот обещал подъехать через час. Столь быстрое реагирование на просьбу можно было объяснить тем, что между друзьями имелись вопросы, связанные с бизнесом, которые необходимо было решить давно, но то времени не хватало, то занятость более важными заботами не позволяла отвлекаться на дела второстепенного порядка.
Как и подобает бывшему ФСБэшнику Виктор прибыл минута в минуту.
— Что-то серьёзное?
— Не то слово, — не говоря ни да, ни нет, ушёл от ответа Богданов.
— Тогда чего раньше не позвонил?
— Потому что только вчера узнал то, отчего до сих пор нахожусь в непонятках.
— Говоришь загадками, — включился в тему Руча. — Господина Богданова хотят втянуть в авантюру, по поводу которой у того нет чёткого понимания. Угадал?
— Авантюра состоит в том, что от меня требуется только помощь в оказании поисковых услуг.
— В качестве кого?
— Человека, которому можно доверять.
На введение Рученкова в курс дела ушло чуть больше двадцати минут. Не озвучивая ни фамилии Элизабет, ни стоимость хранившихся в тайнике вещей, а также названия улицы, на которой находился построенный прадедом дом, Богданов попытался отразить суть разговора с француженкой в том объёме, в котором хранило сознание и по поводу которой бесновался разум. Вертеться приходилось подобно ужу на сковороде, тем не менее цель была достигнута — до Виктора было доведено всё, что тому требовалось знать. На что тот после продолжительных раздумий глянул на Илью так, словно перед ним сидел ни друг детства, а волшебник из сказки «Звёздный мальчик».
— Сам-то ты во всю эту канитель веришь?
Сотворённые умом Виктора сомнения застали Богданов врасплох.
— А почему я должен не верить?
— Потому что всё, о чём ты только что рассказал, похоже на сказку.
— Не понял.
— Чего тут непонятного. Посуди сам. Имея золотой ключик, отец твоей подруги даже не попробовал отыскать замок. Считаешь, это нормально? Живёт человек, под подушкой у которого лежит завещание, хранившее в себе ни один десяток
