бочка с серебром, наверно, и в самом деле развалилась, когда ее покатили с горы. Значит, и золото лежит в Авинелисе. Но как достать его?
— Владас, ты здорово ныряешь! Может, нырнешь на дно и увидишь, где золото лежит?
— Нет, дно очень илистое. Ничего не разглядишь.
— Тогда вот что: сколотим плот и шестами будем исследовать дно.
— Вот это правильно! — согласился Владас. — Только чтобы никто нас не увидел.
— А мы плот в кустарнике будем делать.
Ребята занялись плотом. Тайком притащили они в кусты у Авинелиса бревна, доски и прочий строительный материал. Сколотив плот, они испытали его на воде — встали на него вдвоем. Плот спокойно покачивался на волнах. Тогда ребята решили дождаться воскресенья, когда на полях никого не бывает и никто не помешает искать золото.
Наступило воскресенье. Владас пригнал в обед стадо; оглядевшись, нет ли кого поблизости, он отцепил от колодца соседа Навикаса шест, и вместе с Пятрасом они зашагали мимо пастбища к озеру. Вокруг не было ни души. Они вытащили из кустов плот, спустили его на озеро и, отталкиваясь шестом, поплыли. Плот скользил по воде, но с шестом управляться было трудно: он то и дело застревал в иле, и ребята еле вытаскивали его, а плот бросало из стороны в сторону, он кружился на месте я то одним, то другим концом погружался в воду. Мальчики все дальше отплывали от берега. Но чем дальше от берега, тем больше ила было на дне: шест погружался в него все глубже и вытащить его становилось все труднее.
Ребята глядели в оба — не видно ли где в воде бочек с золотом, не наткнется ли на них шест. Однако вода была такая мутная, что ничего не разглядишь. Но вот шест, ударившись обо что-то твердое, так резко отскочил, что у мальчика даже руки задрожали.
— Бочка с золотом! — не помня себя от радости, закричал Владас, нажимая на шест.
И в этот миг шест, скользнув по твердой поверхности, исчез в воде. Не выпуская его из рук, Владас шлепнулся в воду и при этом сильно толкнул плот ногами. Плот накренился, затрещал... и развалился пополам. Пятрас тоже упал в воду. Когда ребята выплыли на поверхность, остатки плота были уже довольно далеко. Ребята поплыли вдогонку и, вцепившись в бревна, перевели дух.
— Где же бочка с золотом? — первый спросил Пятрас.
— Вон там, где шест застрял.
— Да где же он?
Как ребята ни искали шест, в мутной воде его не было видно. Ничего не поделаешь, надо было плыть к берегу. Это неожиданное купание прямо в одежде не испугало ребят; гораздо хуже было то, что шест утонул.
— Шест-то ведь от колодца Навикаса! — сказал Владас.
— А он видел, как ты его взял?
— Никто не видел, никого дома не было.
— Тогда молчи, никто и не узнает, что ты взял.
Мальчики сильно устали, пока добрались до берега.
День был теплый, тихий, солнечный.
— Нужно грязь с себя смыть и высушиться. Не пойдешь же в таком виде домой! — сказал Владас, раздеваясь. Он выбрал местечко, где вода была прозрачнее и начал полоскать рубашку и штаны.
Пятрас тоже снял свою гимназическую форму и осторожно прополоскал ее в озере, чтобы не замутить воды. Потом они развесили одежду на кустах, а сами прыгнули в озеро. Накупавшись вволю и посмеявшись над своими злоключениями, мальчики вылезли на берег погреться на солнышке.
И тут, взглянув нечаянно на ноги Пятраса, Владас даже побледнел от испуга.
— Что у тебя с ногами?.. — спросил он.
Пятрас, посмотрев на свои ноги, тоже переменился в лице. Он сразу же почувствовал боль. Его ноги были черные от впившихся в них пиявок.
— Да это же пиявки! — догадался наконец Владас.— Сбрось их, а то они всю твою кровь высосут!
Пятрас провел пальцами по ногам, но скользкие пиявки даже с места не сдвинулись. Он попробовал снять по одной, но они соскальзывали с его дрожащих пальцев. Тогда Владас нашел палочку и попытался сбросить их палочкой, но и это не помогло. А кровь текла все сильнее и сильнее. Пятрас, правда, больше не чувствовал боли, но и он и Владас опомниться не могли от страха.
— Знаешь, Пятрас, придется ждать, пока пиявки напьются крови и сами отвалятся! Все равно нам не отцепить их ни руками, ни палочкой...
— А когда это будет?
— Не скоро. Эти гады долго кровь сосут. Я видел, как старый Навикас в бане пиявками лечился — он их к вискам приложил, и они у него испорченную кровь высасывали. Впились, гады, в виски, а кровь так и течет по лицу. Страшно было смотрет на старика. Много крови из Навикаса высосали пиявки, он без чувств свалился, чуть не умер, а они все сосут и сосут.
— Так ведь и я могу умереть! — еще больше испугался Пятрас.
И Владас, конечно, не мог равнодушно смотреть на страдания друга. Но вот, что-то вспомнив, он вдруг весело закричал:
— Подожди, Пятрас! Я сбегаю к Абраму в старую корчму, попрошу у него соли. Эти гады очень не любят соль: сколько раз мы ловили их и посыпали солью... Ну и корчились они!
Схватив свою еще мокрую одежду, Владас кое-как оделся и побежал в корчму. А Пятрас, едва живой от страха, смотрел на свои облепленные пиявками ноги, на кровь, сочившуюся из ранок, и горько плакал. Он и в самом деле думал, что смерть его уже недалека и что он никогда больше не увидит ни отца, ни мать. Но вот прибежал Владас с солью и посыпал ноги Пятраса. Почуяв соль, пиявки одна за другой, извиваясь и корчась, попадали в траву.
Но тут случилась новая беда: соль разъела ранки, и Пятрас почувствовал нестерпимую боль. Казалось, будто ноги его жгли раскаленным железом. Закричав не своим голосом, он бросился на землю и катался по ней, извиваясь от боли. Владас не знал, как помочь товарищу, но наконец догадался: схватил Пятраса под мышки и потащил в воду. Соль растворилась в воде, и боль понемногу унялась, но кровь из ранок потекла сильнее.
Хотя день был теплый и вода в озере успела нагреться, Пятрас весь позеленел. Он дрожал мелкой дрожью, зубы его стучали. Сообразив, что в воде ему может сделаться совсем плохо, Владас вытащил друга на берег.
На солнышке Пятрас
