Из-за того что доктор был едва виден, а рука его облачена в темную перчатку, казалось, что переливчатый шар висит в воздухе сам по себе. Слегка вращаясь, сияя всеми цветами радуги.
Я прикрыл глаза – пусть специалист занимается своим делом, мне тоже нужно настроиться. Пусть ничего принципиально нового делать не придется, но и проводить подобные процедуры самостоятельно мне еще не случалось.
Интересно, что разрешение на гипновоздействие выдано фантастически быстро. Бюрократическая машина во всех сферах жизни работает примерно одинаковым образом, и такая оперативность могла означать, что мы столкнулись с чем-то очень опасным, угрожающим устоям государства. Либо приложил руку кто-то очень влиятельный и своей властью подвигнул неторопливых чиновников к активным действиям. Либо и то и другое вместе…
Я волновался. Всё-таки передо мной был оператор, попавший в непростую и опасную переделку. Такой же сирота, как и я, пробивавшийся в жизни сам. Может, не слишком талантливый и удачливый, но свой. Какие чувства я к нему испытывал? Радость оттого, что всё это произошло не со мной? Сочувствие? Ведь на месте этого парня мог быть любой из нас. Каждый оператор может оказаться под угрозой, и я в том числе!
Да, все эти мысли меня занимали, но еще – жгучий интерес к тому, как это могло произойти.
– Оператор… – услышал я и открыл глаза. – Клиент готов. Можете беседовать. Лучше задавать конкретные вопросы, обращаясь непосредственно к объекту по имени. Но у вас своя специфика, поэтому… Можно вызвать объект на разговор, пусть он рассказывает сам, только направляйте в нужное русло.
Гипнотизер жестом фокусника убрал свой волшебный шар, мягко отступил от кресла и тут же потерялся в тени у стены.
Я приблизился. Лицо коллеги, успевшего за короткое время стать «объектом», изменилось, стало неживым. Веки прикрыты, глазные яблоки утекли вверх, щеки и нос обвисли еще больше, но уже по-другому. Как-то безысходно…
– Приветствую тебя, оператор Корг, – начал я негромко. – Я – оператор Мартин, тринадцатый отдел. Сейчас мы будем работать. Это очень важно, нужно разобраться в том, что случилось. Постарайся вспомнить, коллега, как это происходило: пришел клиент, вы беседовали, что спрашивал ты, что отвечал он. Восстанавливай всю картину событий – постепенно, не торопясь и как можно подробнее. Начинай с момента появления клиента в операционной…
Корг начал монотонно рассказывать тихим, но внятным голосом. Всё, что он говорил, я уже хорошо знал, изучив документы накануне, поэтому я не стал вслушиваться. Поднес руки на десять сантиметров к его голове, стараясь ладонями почувствовать теплый ветерок энергии. Кожу стало покалывать морозцем, вращения не было, от Корга шел мощный холодный ток. Я сделал глубокий вдох с короткой задержкой – раз, два, три и…
Распахиваю объятия миру, на резком выдохе разбрасываю руки широко в стороны, как будто хочу обнять всю вселенную. Волна восторга захлестывает, тело вытягивается в струну, словно собирается взмыть в небо.
Деньги. Золотые монеты сыплются каскадом – на землю, в рыхлый жирный чернозем, и тонут в нем. В траву – ныряют между гибких стеблей, прячутся под широкие темные листья. Звенят по остроугольным, в трещинах, камням горного склона, по булыжной мостовой, по гладкому узорчатому мрамору чьих-то ступеней…
Столбиками лежат на грубом дубовом столе, между кру́жками с пивом и какими-то объедками. Звенят в маленьком кожаном кошельке, тяжелой тусклой массой заполняют большой кованый сундук…
Сейчас я вижу ситуацию господина Х так, как видел ее Корг во время процедуры. Образы у нас могут различаться, но суть остается прежней – человек был прямо-таки помешан на деньгах. Сколько символов богатства одновременно! И рассыпавшиеся монеты – сожаление о каких-то упущенных возможностях. И желание обратить золото в насущные хлеб и вино.
И в то же время яркое стремление к накопительству, к сундуку. Жаден он, этот господин Х. Может, его супруге было с ним не так уж и сытно…
Но всё это «мусор», мне нужен энергетический рисунок.
Быстренько сооружаю образ бухгалтера-счетовода. Я видел такого как-то в банке: маленький, серенький, над сутулыми плечами выглядывает желтоватая, вытянутая огурцом лысина. Сажаю его за стол, даю мысленный приказ считать деньги и складывать в стандартные банковские мешочки по сто крон. Непропорционально большая рука с длинными пальцами с неимоверной скоростью пересчитывает монеты, ловко прихватывает и укладывает золотые столбики. На каждый пузатый наполненный мешочек счетовод ловко прищепляет ручным компостером бирку с прописанной суммой и подписью.
Отлично, пусть занимается делом, а рядом поставлю румяную щекастую хозяйку, дородную, статную, с лукавой веселой улыбкой. Пусть убирает со стола объедки и кру́жки, следит за порядком. Если надо, поможет бухгалтеру.
Все это расчищает ситуацию, облегчает выход к каналам.
Каким путем шел до меня Корг, сейчас не важно, главное – увидеть то, что видел он, и поймать линию судьбы клиента. И у меня получилось: несколько в отдалении от моей благолепной картинки, где бухгалтер продолжал сноровисто пересчитывать монеты, а хозяйка, благодушно улыбаясь, убирала со стола, тихо и незаметно трудился дворник. Маленький сгорбленный старичок в кошмарной шапке с торчащими ушами, в тулупе и высоких войлочных сапогах без каблуков, мел огромной метлой пространство. Что это за пространство, видно не было.
Вот так-так! Похоже, я поймал образ Корга! Что это, выверты контакта в гипнотическом трансе? И где он взял такой образ, совершенно не похожий на наших классических дворников в фартуках до пят, ботфортах и с бляхами на груди? Судя по всему, оператор работал незатейливо, сооружал собирательный образ уборщика, не размениваясь на детализацию и всякие красивости. Не гонялся за парусниками, не бросался острыми копьями. Это совершенно ему не в упрек, можно работать и так, порой эффект от простых картинок даже ярче.
Но всё это было уже неважно. Дворник медленно, но уверенно двигался в каком-то определенном, одному ему известном направлении. Конечно, ведь сейчас Корг шел уже проторенным путем, повторяя те действия, которые совершал. Не раздумывая, я пристроился за проводником, навел внутренний взор в точку между бровей и поднапрягся…
Краем сознания отметил, что оператор уже какое-то время молчит, грузное тело расплылось в кресле. Пусть…
Есть! Вот она, четырехуровневая модель ситуации. Всё как описывал Корг. Четыре четкие составляющие: сам клиент, старший приказчик, поставщик и партнер. Каким образом я разобрался, кто кем является, объяснить не могу, но мне самому всё совершенно понятно и хорошо видно. Рисунок у каждого уровня разный, но сомнений в распределении ролей никаких!
Вот шесть опорных точек, выстроились как на схеме. Так и есть – три горячих, оранжевых, и столько же холодных – голубоватых. На второй висит «гвоздь». Точка выглядит расплывчато, цвет «плавает», переходит из оранжевого в алый, мерцает. Приглядываюсь, возникает знакомый образ куриного яйца, на скорлупе несколько трещинок и шероховатости.
Между второй и третьей точками связь не прямая и ровная, а волнистая. Но алого свечения внутри нет, грубой деформации тоже, так и было сказано – не особенно-то и мощный «гвоздь». Оператор должен был разложить этот участок по пунктам и дать необходимые рекомендации, что, наверное, и сделал.
Словно подслушав мои мысли, яйцо начало медленно вращаться, поверхность его на глазах становилась гладкой, появился здоровый блеск. Я зачарованно смотрел на картинку – сейчас передо мной открывался результат процедуры так, как он выглядит в информационной сфере. Результат не моей, а чужой работы!
Наверное, они о чем-то говорили тогда. Наверное, Корг убеждал господина Х, призывал понять или, быть может, простить своего начальника, старшего приказчика. Такой «гвоздь» чаще всего бывает результатом взаимного непонимания, мелких обид, борьбы мнений. Разве это трудно – послушать друг друга чуть внимательнее и постараться понять? И как часто мы этого не делаем…
Как бы то ни было, результат Корг получил. Яйцо медленно повернулось вокруг оси, и трещины на его поверхности исчезли. Связывающая нить между опорными точками потеряла извилистый характер, стала ровной и четкой. Точки засветились ярко и уверенно.
Все признаки информационной коррекции налицо. И следом, как столбик окрашенного спирта в термометре, немного рывками, от точки к точке, пополз рубиновый пульсирующий вектор. Линия судьбы.
Вектор прочертил всю информационную модель ситуации, от границы до границы, и застыл. Вокруг змеился изумрудный узор чужих мыслей и побуждений. Картинка слегка подрагивала, конфигурация линий немного изменялась, но общий вид устойчиво сохранялся.
А еще через миг призрачное видение затвердело, стало предельно четким и объемным. Линия судьбы – как вмороженная в лед молния. Дивное полотно работы великого мастера… Финт! – понял я. Неким своим, неповторимым образом коллега выполнил финт! Теперь операция социальной адаптации считалась полностью завершенной, при этом с положительным результатом. Никаких вопросов к оператору после этого и быть…
