ошибками.
III
Главная причина появления этих и ряда других ошибок в современных исторических исследованиях об участии пограничных войск в Великой Отечественной войне, на мой взгляд, состоит в том, что источниковая база абсолютного большинства из них очень бедна и однообразна, а в ряде случаев сильно искажена. Встречаются даже примеры явной фальсификации в документах сути произошедших событий в те далекие годы. В ранее названных мною исторических работах практически полностью отсутствуют такие виды документов, как предвоенные приказы, директивы и указания НКВД СССР и Главного управления пограничных войск, приказы начальников пограничных округов и отрядов, схемы мобилизационного развертывания пограничных войск и округов на случай войны с Германией и ее союзниками, карты районов боевых действий пограничных частей, различные аналитические справки и многое другое. Исследователи почему-то стараются вообще не замечать существование трофейных немецких документов, переведенных на русский язык и уже давно введенных в научный оборот.
К этому следует добавить, что за все послевоенные годы ни один из тогдашних руководителей пограничных войск Советского Союза, а также оставшихся в живых начальников пограничных округов и их заместителей не оставил для потомков своих воспоминаний об участии пограничников в сражениях Великой Отечественной войны. Это на сегодняшний день, наверное, единственный подобный пример в системе всех Вооруженных Сил и СССР, и России.
Следует особо отметить, что при написании своих книг и диссертационных исследований историки чаще всего обращаются к фондам Центрального архива ФСБ России, Центрального пограничного архива, Центрального пограничного музея ФСБ России, а также к сборнику документов и материалов «Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941–1945». Фонды же Российского государственного военного архива (РГВА) и Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО), где хранится огромное число неисследованных документов по всем войскам НКВД, на мой взгляд, используются явно недостаточно.
Говоря о содержании такого фундаментального научного труда, как «Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941–1945. Сборник документов и материалов» в двух томах, к которому чаще всего обращаются ученые при освещении боевой деятельности советских пограничников в годы войны, следует отметить, что только чуть более 15 % из общего числа опубликованных там документов, охватывающих период с 22.06.1941 по 01.05.1942, можно отнести к реальным архивным документам. И то абсолютное большинство из них — это фрагменты письменных донесений из округов, записей из Журнала боевых действий, которые с первых минут войны и до 8 июля 1941 года вели оперативные дежурные Главного управления пограничных войск НКВД СССР, а также выдержки из докладов политорганов разного уровня о политико-моральном состоянии личного состава пограничных частей.
Все остальное — это воспоминания участников первых боев на границе, описание боевых действий частей и подразделений западных округов, составленные, к тому же, по истечении довольно-таки длительного времени после произошедших событий. Встречаются среди них и такие, которые были подготовлены в 1942–1945 гг. и даже в шестидесятые годы прошлого столетия. Таковых насчитывается около 80 %. Как мне представляется, ценность подобных документов весьма и весьма сомнительна. Несмотря на это, встречаются еще исторические работы, в которых источниковая база на пятьдесят и более процентов состоит именно из ссылок на этот научный труд.
Как и в прежние годы, значительную долю первоисточников составляет историческая литература советского периода. Невольно складывается впечатление, что для абсолютного числа ученых Пограничной службы по-прежнему остаются недоступными архивы как ФСБ РФ, так и других ведомств России. Хотя нельзя исключать и того, что многие из них просто боятся в своих исследованиях опираться на рассекреченные архивные документы того периода, так как выводы, сделанные на их основе, могут оказаться прямо противоположными тем, которые за многие десятилетия сформировались в пограничной историографии.
По всей видимости, именно по этой причине в исторической литературе очень много ссылок на работы доктора военных наук Г. П. Сечкина «Советские пограничные войска в Великой Отечественной войны войне 1941–1945 гг. и возможные их действия в современных операциях» и «Граница и война. Пограничные войска в Великой Отечественной войне советского народа 1941–1945». Ни минуты не сомневаясь в огромном научном авторитете этого ученого, признавая его значительный вклад в развитие пограничной историографии в 70-е — 80-е годы прошлого столетия, тем не менее нельзя не отметить, что он все-таки был человеком своей эпохи — сложной, противоречивой и до предела заидеологизированной. Поэтому если бы он и захотел более откровенно и правдиво отразить в своих работах этот период в истории пограничных войск, ему бы этого никто не позволил.
Подобное положение дел в пограничной историографии, на мой взгляд, стало возможным в силу как объективных, так и субъективных причин. Как известно, рано утром 22 июня 1941 года атакованные превосходящими силами немецких войск пограничники на большинстве направлений сделали все, что могли, чтобы задержать врага до подхода соединений и частей Красной армии. В этих боях они понесли тяжелейшие потери. Особенно это касается личного состава пограничных застав и комендатур. За этим последовали тяжелые бои при выходе из окружения в Прибалтике, под Минском и Белостоком, под Уманью и Киевом, Смоленском и Вязьмой. Сегодня с высокой долей уверенности можно утверждать, что к концу октября 1941 года войска Прибалтийского, Белорусского и Украинского пограничных округов, потеряв в людях от 70 до 80 процентов своего предвоенного состава, как боевые единицы, по сути, прекратили свое существование.
Другими словами, абсолютное большинство носителей ценнейшей объективной информации об участии пограничников в боях с фашистскими захватчиками в первые 3–4, самые тяжелые, месяца войны погибли или оказались в плену. К этому следует добавить, что почти все документы, в которых отражался ход боевых действий с началом войны, переписка между штабами и политорганами различного уровня, а также архивные документы многих пограничных отрядов и других частей при выходе из окружения были либо уничтожены, либо утеряны, либо были захвачены немцами. Длительный же период, в течение которого Главное управление пограничных войск НКВД СССР, по сути, было отстранено от непосредственного руководства пограничными частями, задействованными в охране тыла Действующей армии, не позволил по горячим следам восстановить события первых месяцев войны.
Первая попытка организовать работу по обобщению опыта участия частей и подразделений пограничных войск в боевых действиях с фашистскими захватчиками была предпринята только в сентябре 1941 года. Из ГУПВ НКВД СССР в войска было направлено указание № 19/220261 от 12.09.41, которое в общих чертах регламентировало эту деятельность[47]. Однако неблагоприятное для Красной армии развитие обстановки на советско-германском фронте не позволило выполнить это указание. Об этом свидетельствует тот факт, что еще минимум дважды, в октябре 1941 года и в марте 1942 года, указания подобного содержания направлялись в управления войск НКВД по охране тыла фронтов.
В последнем
