– Замуж выходишь? – усмехнулась не верящая ни одному ее слову Катя.
– Он зовет, но я сказала, что мне нужно подумать…
А потом приехал вполне реальный, полненький и очень даже симпатичный, в сверкающих очках, финн, и Валя привела его к Мещеряковой домой, познакомила с подружками. И так случилось, что после этого добрый и богатый финн исчез. Словно его и не было. Валя плакала, пила, не ходила на работу, но потом взяла себя в руки, вернулась на работу, купила себе сережки из черного жемчуга, бархатную юбку и успокоилась.
Однажды к ней домой пришла Наташа. Валя угостила подружку солянкой с грибами, достала из морозилки брикет замороженного теста, и, пока подружки говорили о финне и о том, что пора бы прекратить устраивать эти дурацкие вечеринки у Кати, тесто разморозилось. Валя испекла слоеные вертолеты с джемом, заварила чай.
– Да я и сама понимаю, что для нее это бизнес, что, приглашая всех этих мужиков, она думает в первую очередь о себе, ведь это ее основной заработок. Она деньги берет как с нас, так и с мужчин. А деньги-то немалые…
– Это ты сейчас так говоришь, потому что еще не успела оправиться от своего финна, ты уже поняла, что он бросил тебя после того, как побывал у Кати и понял, какого рода вечеринки мы там устраиваем… Да Катя и сама этого не скрывала, она же приняла твоего финна за одного из тех мужиков, с которыми она привыкла иметь дело. Откуда ей было знать, что он и правда собирался жениться на тебе?
– Да она злая, эта Катя, и я больше туда – ни ногой…
Она сидела за столом, кроша слоеные вертолеты, и яркий сноп света золотил ее и без того сверкающую оранжевую густую копну волос. Веснушки ее потемнели, глаза смотрели в одну точку – на красную каплю застывшего джема. Но она была и в эту минуту ослепительно хороша, настоящая красавица. И сердце Наташи снова сжалось, когда она подумала, какими глазами мог на нее смотреть Юлий и что наверняка и смотрел, да она пропустила… Она ревновала его к Валентине, к ее красоте, и ничего не могла с собой поделать.
– Я не верю тебе, – не могла угомониться Наташа, подзуживая ее, словно подбивая совершить что-то такое, что могло бы гарантировать ее разрыв с Катей.
И она добилась своего. Валя вдруг подвинула к себе телефон и набрала номер Кати.
– Привет, дорогая…
Услышав, каким тоном Валя обращается к Кате, Наташа вдруг поняла, что сама не готова к разрыву отношений с Катей, которой она была так обязана. А ведь если Валентина сейчас выскажет той все, о чем они только что с ней говорили, последует разрыв отношений не только между Валей и Катей – цепочка будет рваться и дальше…
– Мы вот тут с Наташей сидим, чай пьем… – У Наташи упало сердце. – И знаешь, о чем говорим? О том, сучка, что ты нарочно все сделала так, чтобы мой финн, мой жених понял все… Он собирался жениться на мне, и я привела его к тебе просто, чтобы познакомить, понимаешь? Зачем ты стала ему рассказывать о других мужчинах, которые бывали у тебя раньше? Ты трезвая была, а так глупо себя вела. Из зависти, что ли? Тебе-то, может, и все равно было, что он о тебе подумает, за кого тебя примет, а мне – нет…
И тут, видимо, Катя ответила ей в том же тоне. Судя по лицу Валентины, она как-то обозвала ее. Валя бросила трубку и расплакалась…
…Наташа сидела в гостиной своего погибшего дяди и вспоминала тот вечер до мельчайших подробностей. Да, именно так все и было. И чего же тут удивляться, что теперь Катя так ненавидит ее. О каком алиби можно говорить, когда она в желании отомстить ей, Наташе, за предательство скорее навредит ей, подставит… Недавний звонок Ольги лишь подтвердил это. Она звонила и говорила быстро, нервно.
– Послушай, сюда приехал детектив, сказал, что от тебя, но роет под тебя, это точно. Он многое знает о тебе. Его интересует, есть ли у тебя алиби на тот вечер, когда умер Юлий. Он поехал сразу к Кате, и она наплела ему такое!.. Вроде бы ты сама попросила ее накрыть стол и пригласить нас, твоих подруг, что дала ей денег… Собственно, так оно и было, ведь вы к тому времени уже помирились, я правильно понимаю? Она должна была познакомить тебя с каким-то приличным господином, который старше тебя лет на десять. И мы все пришли. И ты тоже была. Валя и я, мы готовы подтвердить это. Но Катя-то придумала какого-то парня, с которым ты якобы не хотела встречаться, и тебе нужно было алиби… Словом, она на твоего сыщика произвела неизгладимое впечатление, он подумал даже, что она не в своем уме. Но на самом же деле ты там была! А мужик тот не пришел. Пришел другой, какой-то мелкий, неинтересный… Вот и получается, что она сделала вид, что простила тебя и нас всех, а на самом деле просто решила возобновить свой бизнес, можно сказать, заманила нас к себе под благовидным предлогом, чтобы вроде как познакомить тебя с хорошим человеком… И вдруг такой удар. В спину. Отрицает, что ты там была…
– А ведь Юлия убили, – сказала ей Наташа. – Явное убийство, ты понимаешь?
– Это совпало так… Она же не могла знать, что его убьют. Ну какая же дрянь! Мы – с тобой! Если хочешь, кто-нибудь из нас приедет к тебе. Может, помочь надо что-то приготовить, поминальный обед… Щи там сварить, пироги испечь… Снова Катю вспомнила. Вот она бы точно приехала, главное для нее – денежки. Она за денежки и в могилку зароет. Вот дрянь!
– Да успокойся ты, Оля. Хотя ваша поддержка мне бы не помешала. Я здесь совсем одна. Юлий, вернее, его тело – еще в морге. Прокуратура возбудила все-таки уголовное дело. Посмотрим, чем его отравили…
– А как же эта… его… жена? Лариса-то?
– Да нет ее. Она пропала. С вещами и документами. Представляешь?
– Думаешь, она? – спросила Ольга шепотом.
– Ничего не знаю. Но подумай сама, если это не она, то зачем ей исчезать, да еще и с документами?
– Так, может, ее увезли? Насильно? Похитили? К примеру, ее бывший муж? Она была замужем?
– Я так и не поняла… Но если похитили, то, думаешь, позволили бы ей спокойно упаковать чемоданы и забрать с собой все, вплоть до трусиков и пудры? Я не могу себе представить, чтобы преступники действовали таким вот образом. Или же ее обманули, сказали, что они куда-то переезжают… Нет, все было не так. А вот как – об этом я и попросила узнать Шубина, того самого, что пытает вас сейчас…
Потом Ольга звонила ей еще несколько раз, держала в курсе дела, рассказала, что вынуждена была дать Шубину ключи от ее квартиры. На Наташу, на заказчицу, начали охоту почему-то в первую очередь, и Катя Мещерякова решила помочь утопить ее… Не простила того, что именно Наташа решила положить конец прибыльным для нее вечеринкам? Что же она думала, что они теперь всегда будут вместе и что Наташа всю жизнь будет чувствовать себя обязанной ей? Разве она не расплатилась с ней? Да за такие деньги, которые она ей давала, можно было пролечиться в самой дорогой клинике города…
Она тщательно убралась в квартире. Стемнело, она включила настольную лампу и принялась читать лежащую на столе раскрытую книгу – первое, что попалось ей под руку: «В одном приятном уголке Французской Ривьеры, на полпути от Марселя к итальянской границе, красуется большой розовый отель. Пальмы услужливо притеняют его пышущий жаром фасад, перед которым лежит полоска ослепительно яркого пляжа. За последние годы многие светские и иные знаменитости облюбовали это место в качестве летнего курорта; но лет десять назад жизнь здесь почти замирала с апреля, когда постоянная английская клиентура откочевывала на север».
Она вдруг подумала, что никогда в жизни не попадет на Французскую Ривьеру. Просто не случится… Как не случилось стать возлюбленной тихого и нежного Юлия. Как не удалось удержать при себе пылкого и ускользающего, а потому еще более желанного Мишу. Она так и будет сидеть дома, в заваленной нитками и канвой комнатке, и вышивать, вышивать, зарабатывая себе на жизнь, вернее, на то, что в ее понятии являлось жизнью. Хотя на самом деле жизнь бурлила и радовала своими красками и звуками где угодно, только не в холодном и загнивающем Питере, городе, куда редко заглядывало солнце и где приходилось постоянно и очень много работать. А ведь деньги у нее бывали, и очень даже немалые. С такими деньгами она могла бы спокойно прокатиться в любую теплую страну, осмотреть достопримечательности, понежиться на теплом песочке, любуясь морем… Но дальше-то что? Надо же будет возвращаться назад, обратно в эту комнатку, чтобы вышивать, вышивать…
«Когда шум затих, она пошла дальше, мимо калейдоскопа пионов, клубившихся розовыми облаками, черных и коричневых тюльпанов, хрупких роз с фиолетовыми стеблями, прозрачных, как сахарные цветы в витрине кондитерской, пока наконец это буйное скерцо красок, словно достигнув предельного напряжения, не оборвалось вдруг на полуфразе – дальше влажные каменные ступени вели на другой уступ, футов на пять пониже».
Цветы… Пионы, тюльпаны. Ей почему-то захотелось плакать. Как так могло случиться, что в ее жизни было так мало живых цветов? Что цветы она в основном видит, когда заходит полюбоваться ими в цветочные магазины. И все почему? Не хватает денег? Да нет же, она просто забыла о существовании живых цветов, которые могли бы радовать глаз дома, в прозрачной вазе. Да и есть ли у нее подходящая ваза для тех же пионов или тюльпанов? Она – девушка без фантазии. Или не так. Она – женщина без фантазии. Снова не так. Она – одинокая и скучная женщина без фантазии, ума и таланта. И это удивительно, что она еще умеет что-то в этой жизни. К примеру, вышивать. Удивительно…
