— Нет! — испуганно вскрикнул Чейбл. — Пока вы внутри корабля, остается надежда на то, что Чрезвычайный Совет не примет крайних мер! Вы останетесь на месте!
— Я хотел бы поговорить с доктором Мак-Кеем. Он поймет, о чем идет речь…
— Это невозможно. Мак-Кей, как вы знаете, болен, и я не допущу, чтоб его волновали.
Сэм, попрощавшись, прервал связь — и сразу же набрав номер оператора, попросил соединить его с Мак-Кеем.
— Баба! — кипятился генерал. — Истерики он тут будет закатывать!.. Обвинить меня во лжи!
После продолжительных гудков на экране появился совсем не Мак-Кей, а Эдди Перкинс.
— Ты?! — Он засопел и прищурился. — Все никак не угомонишься? Мне доложили о твоих подвигах в аэропорту. По-моему, с твоими мозгами творится что-то…
— Помолчи, Эдди, — прервал его Сэм. — Я не намерен грызться с тобой. Но тебе представляется единственная возможность искупить свою вину. Помоги мне сейчас — и я никогда не припомню тебе твоих ошибок… Я должен поговорить с Мак-Кеем! А почему я должен, это тебе объяснит находящийся здесь генерал Бэк. Ты его знаешь и, надеюсь, не сомневаешься в его честности…
— Все очень просто, доктор Перкинс! — бодро сказал Бэк. — Мы тут на «Перикле» обнаружили причину болезни Ренда. У доктора Бертолли есть теперь сыворотка. Нам нужно срочно покинуть корабль и отправиться в Белвью, да вот не дают. И единственным человеком, который мог бы помочь нам в данной ситуации, является не кто иной, как доктор Мак-Кей. Соединив нас с ним, вы…
Напористая речь Бэка делала сопротивление почти бесполезным. Сэм смотрел на Эдди Перкинса, кусавшего губу, и думал о том, что этот парень, в сущности, вполне безобиден, он только слабоват для определенного рода испытаний…
— Соедини нас, Эдди…
— Но Мак-Кей болен.
— Ведь он умрет вместе со всеми нами, если болезнь Ренда не будет остановлена! Соедини, Эдди…
Перкинс сделал конвульсивное движение в сторону переключателя и исчез с экрана…
Не глядя друг на друга, они напряженно ждали, и, когда перед ними наконец появилось лицо Мак-Кея, Сэм облегченно вздохнул.
— Что случилось, Сэм? — тревожно спросил Мак-Кей, сидя на больничной койке.
Пока Сэм рассказывал ему обо всем, он молча слушал, изредка кивая.
— Я верю этому, Сэм… Верю просто потому, что никогда не верил в болезнь Ренда. С самого начала все в ней было невероятно. Но теперь, когда выяснилось, что это изобретенная и сконструированная болезнь, теперь все становится понятным. Неясно только… ну ладно, об этом потом… Так чем могу быть полезен?
— Мы хотим немедленно доставить эту жидкость в Белвью, но нас не выпускают! Распоряжение профессора Чейбла!
— Что за ерунда! Хорошо, Сэм, я тут кое с кем поговорю и все улажу. В конце концов именно мне поручено найти лекарство от болезни Ренда! И я могу потребовать, чтобы капсулу немедленно доставили в госпиталь! — Он положил трубку.
— Орел! — улыбнулся генерал. — Надеюсь, что его сердечко не откажет в тот момент, когда он станет втемяшивать в головы политиканов некоторые полезные вещи… А нам, Сэм, остается сидеть в шлюзе и ждать, когда эти болваны нас выпустят…
Лейтенант Хэбер и Стэнли Ясумура отдыхали у коридорной стены.
— Сидите, — сказал генерал, когда Хэбер попытался подняться.
— Какие новости?
— Никаких, сэр. Все по-прежнему.
— Нам нужно будет снова открыть крышку люка — скоро, возможно, выходим.
— Стэнли! — сказал Сэм. — Давайте-ка я займусь этим. Вы только проинструктируйте меня…
— Это было бы неплохо, но… Видите ли, Сэм, вы провозитесь с этим гораздо дольше. Лучше подайте-ка мне вон тот провод и пожелайте удачи…
Ясумура лег на пол и медленно выполз из коридора в шлюз. Ничего не произошло, пока он добирался до открытой распределительной коробки, и работу свою он сделал, не замеченный снаружи. Но на обратном пути его увидели, и по корпусу корабля забарабанили пули, некоторые попадали внутрь и звонко рикошетировали…
Ясумура вполз в коридор и устало закрыл глаза.
— Чистая работа! — похвалил его генерал. — А теперь давай-ка откроем крышку и посмотрим, что будет делать наша бравая полиция.
Ясумура закрепил провода в клеммах энергопакета, и крышка стала медленно открываться.
Стрельба сразу же усилилась, но она уже никого не беспокоила.
— Маз-зилы! — презрительно усмехнулся генерал. — Интересно, чего они хотят добиться этой своей дурацкой пальбой?
И тут внезапно наступила тишина.
А через несколько томительных минут снаружи закричали:
— Генерал Бэк! Вы слышите меня?
— Слышу! — рявкнул в ответ Бэк. — Но не вижу! Если я войду в шлюз, эти нервные полицейские опять начнут стрелять?
— Нет, сэр! Приказано не стрелять!
Если генерал даже и был несколько обеспокоен — по нему этого никто не сказал бы… Поправив берет, смахнув с рукава какую-то пылинку, он шагнул вперед — и в глаза ему ударил яркий свет прожекторов.
— А это еще что такое? Может быть, уберете свои фонари, пока я не ослеп?
Послышались приглушенные крики, и два прожектора погасли.
— Вам разрешено покинуть корабль! — Говоривший, седой капитан полиции, вышел вперед.
— Мне нужен транспорт. Вертолет.
— Вертолет есть.
— Разогрейте двигатели… Что с моим сержантом?
— Если вы имеете в виду того, кто стрелял в нас, — он мертв.
Не говоря больше ни слова, генерал развернулся и тяжело протопал внутрь.
— Пошли, ребята. А то ведь они могут и передумать…
На лице его было то выражение, какое бывает у солдат, видевших смерть слишком многих своих друзей.
— Я ведь больше не нужен вам, — подал голос Ясумура. — И вполне могу остаться — поболтать с юпитерианином, ознакомиться с записями в бортжурнале…
— Да, конечно, — сказал генерал. — Спасибо за помощь.
— Это вам спасибо — за то, что взяли меня с собой!
…Большая грузоподъемная машина подкатила к «Периклу», и платформа поднялась до уровня шлюза.
Сэм с генералом, поддерживая с двух сторон лейтенанта, ступили на нее и плавно опустились на землю.
Даже не взглянув на угрюмых вооруженных полицейских, они прошли к вертолету, уложили на заднем ряду сидений Хэбера и уселись сами.
— Госпиталь Белвью, как можно скорей, — опустившись рядом с пилотом и сжав капсулу в руке, сказал Сэм.
Пилот швырнул машину вверх…
Впереди вырисовывались усеянные огоньками очертания Манхэттена, а Сэм видел лишь искаженное лицо Ниты… С того момента, как он расстался с ней, прошли уже часы, и теперь она должна быть в куда более худшем состоянии, если уже не… Нет, он не верит в это! Она не могла умереть — особенно сейчас, когда спасение так близко! А близко ли?.. Он посмотрел вниз. На коленях лежал цилиндр. Действительно ли в капсуле лекарство? Хотя — что за выгода юпитерианину подсовывать не то? А почему, собственно, он должен был дать им «то»?.. Оба вопроса были бессмысленны…
Вертолет, на мгновение замерев над госпитальным корпусом, опустился на площадку. К нему уже спешили люди.
— Позаботьтесь о раненом! — крикнул Сэм и, оттолкнув в сторону замешкавшегося санитара, бросился к входу, а потом к лифту, ожидая который он стал бешено колотить рукой по стене.
Генерал Бэк вскочил вслед за ним в уже смыкающиеся двери.
— Спокойно, мой мальчик! Мы уже там!
…В палате было темно, и Сэм включил верхнее освещение. Незнакомая женщина прикрыла ладонью глаза и застонала. Он повернулся к другой койке… Нита… Боже, как она плохо выглядит, как она плоха…
— Что вы здесь делаете? Кто вы такой? Немедленно выйдите вон!
Сэма схватил за руку незнакомый врач, и он понял, как странно выглядит здесь в этом грязном комбинезоне и с черным лицом.
— Извините меня, доктор… Я Бертолли… Есть ли у вас… — Не договорив, он бросился к автоклаву.
Все было горячим и обжигало пальцы, но он не замечал этого, как и всего остального. Например, исчезновения врача, который стоял теперь в дверях рядом с энергично жестикулирующим Бэком…
Капсула. Сэм протер торец спиртом и ввел иглу — она прошла удивительно легко. Что там, внутри? Лекарство от болезни Ренда? А может быть, яд?.. Перевернув капсулу, он оттянул поршень шприца до упора. Стеклянный цилиндр наполнился жидкостью соломенного цвета.
Вручив капсулу Бэку и строго наказав: «этим концом вверх!» — он осторожно вытащил из-под одеяла руку Ниты и протер ее на сгибе локтя. Кожа была сухая, обжигающе горячая. Ее покрывали красные нарывы… «Нита!»… Он заставлял свой мозг воспринимать ее как обыкновенного пациента… Помассировав вену, он ввел иглу, решив для начала ограничиться дозой в пять кубиков.
Регистрирующее устройство показывало температуру 41 и 1, что в сочетании с другими факторами означало приближение смерти.
