— Он оказался прав… — вздохнул Бэк. — Они привезли свою адскую болезнь и попытались всех нас истребить.
— Нет, — сказал Сэм. — Все это более походит на лабораторный эксперимент, чем на попытку уничтожить нас… То, что они смогли создать болезнь, соответствующую земным условиям, поражающую животных, которых им никогда не приходилось видеть, непрерывно мутирующую, свидетельствует о постижении ими всех биохимических тайн… Не думаю, что кто-то из нас сможет объяснить, каким образом вирус из корабля был пущен через Лонг-Айленд по прямой линии… Если бы они захотели этого, чума уже давно распространилась бы по всему миру и уничтожила бы нас в один день. Но они этого не захотели.
— Тогда чего ж они пытались добиться, когда… — начал было генерал, но его перебил Ясумура:
— Вы только посмотрите, как пляшут стрелки блока питания!
Загудел телефон, и по экрану расплылся человек в форме.
— Что вы там передаете? — спросил он. — На наших частотах помехи!
— Это не мы, а сосед снизу. На что похожи сигналы?
— Минуточку, сейчас услышите… И посмотрите, пожалуйста, у себя, нельзя ли прекратить это безобразие! Передача идет в широком диапазоне и перекрывает все что можно!
Голос умолк, и через минуту они услышали пронзительный полувизг-полустон, который раздражал слух не меньше, чем царапанье вилки о тарелку.
Ясумура поспешил убавить громкость.
— Что за чертовщина?! — передернув плечами, возмутился Бэк.
— Юпитерианская, — вежливо объяснил Сэм. — Стэнли, этот сигнал может дойти до Юпитера?
— Почему бы и нет? Если они располагают хорошими приемниками, то сигнал, прошедший слой Хевисайда, вполне благополучно будет уловлен… Но вы, кажется, имеете в виду…
— Ничего, абсолютно ничего. Просто интересуюсь… Смотрите, все стрелки опять на нуле! Что это значит?
Ясумура быстро проверил приборы.
— Энергия не поступает вообще! Интересно, что там задумал наш друг?
— Спускаемся, — коротко бросил Сэм и стремительно вышел.
Первым, на что они обратили внимание, едва открылись двери лифта, был едкий запах аммиака. Это заставило их перейти на бег.
На полу, рядом со стенкой резервуара, была лужа. И стенка сама тоже была влажной.
— Резервуар нагревается… — пробормотал Ясумура.
— И атмосфера из него уже вышла, насколько я понимаю. — Сэм смотрел на потемневший экран.
— Значит, эта штука мертва? — растерянно спросил Бэк. — Она покончила самоубийством? Но почему?!
— Вряд ли это можно назвать самоубийством… Ведь у юпитерианина, вероятно, никогда не было ни намерения, ни желания вернуться домой. Он прибыл сюда, чтобы выполнить работу — провести эксперимент. Наш мир был его лабораторией, а мы — подопытными животными. Эксперимент завершился, он доложил…
— Радиосигналы!
— А доложив — умер или отсоединился — называйте, как хотите… Функция выполнена! Он бесчувствен, как клетка эпителия, которая защищает нас, а потом умирает и отпадает.
— Одно утешительно. — Генерал Бэк с удовольствием пнул скопление кабелей. — Ему пришлось доложить о провале своей миссии.
— Вы так думаете? Но может быть, мы имели дело и с социальным экспериментом? Ведь они заранее знали, каким образом болезнь будет воздействовать на наши тела, и поэтому могли заинтересоваться, скажем, нашими социальными структурами или нашей наукой… Тем, как станем бороться с болезнью и что сделаем, обнаружив ее источник… В конце концов они не предприняли ни малейшей попытки скрыть тот факт, что болезнь принесена ими, и заранее приготовили капсулу. Как только юпитерианин понял, что вся его коммуникационная система рушится, он тут же эту капсулу передал нам.
Послышался звук шагов, и в дверях возник Эдди Перкинс.
— Я пытался вызвать вас по телефону, но не смог пробиться, — задыхаясь выпалил он.
— В чем дело, Эдди?
— Болезнь Ренда… лекарство… Мы можем воспроизвести содержимое капсулы… Все! Мы победили!
Ветер бросил в оконное стекло горсть снежных хлопьев, которые, быстро растаяв, превратились в тонкие струйки воды.
Келлер Домингес прикурил, удобно устроившись на стуле, и выпустил в сторону окна тонкую струйку дыма.
— О, какая гадость на улице! Увы, у меня уже есть артрит — а то непременно заработал бы сегодня!.. Жаль, что вы уходите, док.
— Ухожу, Келлер! Ухожу без сожалений! — Сэм выгреб из ящика несколько пар белых носков и бросил в лежащий на кровати чемодан. — Это замечательная комната для интерна! В ней хорошо жилось и славно работалось! Но слишком уж она… спартанская!
— И тесновата для семейного человека — да, док?
— Тоже верно, — улыбнулся Сэм. — Не хотел бы я привести сюда Ниту… Знаешь, чего единственно мне будет не хватать? Твоей манеры водить машину!
— Ерунда, док… Только легче на сердце будет без этого фургона… Лаборатория есть лаборатория! С вашей головой и познаниями в юпитерианских делах только туда и идти! Кстати, поговаривают, что идея создания этой лаборатории исходит от них…
— В известном смысле. — Сэм задвинул ящик и подошел к стенному шкафу. — Начало всему было положено лекарством от болезни Ренда, которое мы получили от юпитерианина. Это новое слово в медицине… 1-молекула, так ее назвали, оказалась живой, как вирус или микроорганизм, и легко размножающейся. Вот почему за несколько дней нам удалось произвести такое количество лекарства. Ты просто кладешь ее в чашку Петри — и она начинает плодиться!
— Колоссально. А не разорятся ли аптеки?
— Может быть… Мы еще только начинаем выяснять, на что способна 1-молекула. Если окажется, что она в десять раз менее эффективна, чем нам кажется, — все равно, это повлечет за собой фундаментальные изменения в медицине! Видишь ли, 1-молекула не только самовоспроизводится, но и при определенных обстоятельствах может быть обучена бороться с различными болезнями, например…
— Достаточно, док, достаточно… Все в меру… Я их привожу — вы их чините… А что это за секретная информация о подготовке очередной экспедиции на Юпитер? Мало было забот с первым полетом?
— Есть ли что-то, о чем бы ты не слышал, Келлер?
— У меня связи, вы ж знаете…
Сэм закрыл чемодан на замок.
— Пока мы — всего лишь маленькая группа, которая пытается убедить ООН в том, что юпитериане отнюдь не кровожадны… Пока, правда, усилия наши почти бесплодны. У людей еще не прошел испуг. Но он пройдет, и мы снова вступим в контакт с юпитерианами — в дружественный, надеюсь. Полетят, разумеется, добровольцы, и все меры предосторожности, исключающие повторение чего-то вроде болезни Ренда, будут своевременно приняты…
Он еще не закончил говорить, когда в дверях за его спиной появилась Нита.
— Почему-то мне кажется, что среди этих добровольцев будешь и ты, — сказала она, стряхивая с пальто мокрые снежинки.
Их поцелуй затянулся так надолго, что Келлер, какое-то время смотревший на них с явным одобрением, решительно притушил сигарету и, пробурчав что-то о долге, который обязывает, исчез.
— И все-таки ты не ответил мне… — наконец сказала она.
Сэм мгновенно посерьезнел.
— Но ты ведь не станешь меня отговаривать, верно?
— Нет, хотя мне очень хотелось бы попытаться, но я понимаю, что это бесполезно. Только, пожалуйста, не так скоро.
— Ну, этот день наступит еще не скоро. Кстати, команда подбирается очень неплохая. Стэн Ясумура, например… Хэбер. Не всю же жизнь ему скакать на костылях… Кливер Бэк! Даже не представляю, как он умудрился пройти Космическую комиссию, но он ведь теперь посещает специальные курсы, только чтобы попасть в эту экспедицию…
— Несчастный! В его-то годы! Все эти бесконечные ускорения и берр-барокамеры! Мне его искренне жаль!
— А мне — нисколько… — произнес Сэм, нежно взял ее под руку, подхватил чемодан и направился к двери. — Гораздо больше мне жаль юпитериан…
(Перевод В. М. Рыбакова)
Подвиньтесь! Подвиньтесь!
Тодду и Мойре
Я надеюсь, дети, что это окажется всего лишь вымыслом.
Пролог
В декабре 1959 года президент Соединенных Штатов Дуайт Эйзенхауэр сказал: «У нашего правительства, пока я нахожусь на этом посту, никогда не будет позитивной политической доктрины в программе, имеющей отношение к проблеме контроля за рождаемостью. Это не наше дело». С тех пор это и не было делом американского правительства.
В 1950 году жители Соединенных Штатов, составляя лишь 9 процентов населения земного шара, потребляли 50 процентов всего сырья. Эта доля продолжает увеличиваться, и через пятнадцать лет при теперешней скорости роста Соединенные Штаты будут использовать свыше 83 процента ежегодно добываемых полезных ископаемых. К концу столетия, если наше население будет увеличиваться с такой же скоростью, этой стране будет нужно более 100 процентов естественных ресурсов планеты, чтобы сохранить сегодняшний уровень жизни. Это математически невозможно, не говоря уже о том, что тогда на Земле будут жить около семи миллиардов людей, и, вероятно, им тоже захочется иметь какое-нибудь сырье.
