с бульканьем исчезает в стоке. Она аккуратно вытерла чашку и поставила обратно в шкаф, словно никогда ею и не пользовалась. Бек боялась, что если включит телевизор, то разрушит все очарование момента. Так как делать было нечего, она вернулась в свою спальню.
Вчера она не хотела идти домой, потому что боялась разборок с братьями. Поэтому провела весь день, бродя по городу и потея в своем купальнике. В какой-то момент ей надоело таскать пляжное полотенце, и она выбросила его в мусорный бак.
Она приходила в такую ярость, когда перед глазами всплывало лицо Люка, что кулаки сжимались сами собой и хотелось что-нибудь разбить. Еще никогда в жизни она такого не испытывала. Весь день в ней бурлили злость и стыд, так что Бек вконец измоталась.
Сегодня она чувствовала себя лучше, конечно, если считать бесчувственность улучшением. Сидя на кровати, она просто ждала, как проходят минуты. Наслаждаясь последними часами одиночества, прежде чем ей придется пойти на работу и как-то улыбаться. Быть одной казалось так хорошо, так легко. Но Бек знала, что выглядит некрасиво, неправильно. На секунду она увидела себя со стороны: сгорбленная спина, отрешенный взгляд, сальные волосы, безжизненно свисающие по сторонам лица. Внутри все перевернулось от этого знакомого образа: когда Макс в первый раз вернулся из клиники, он выглядел точно так же.
Она вспомнила оскорбленный взгляд Лиззи, когда велела ей уйти, но потом еще вспомнила, как Лиззи кружила ее и смеялась, и как они дурачились на вечеринке на днях. Как они каждый год ходили на цветочный фестиваль, завтракали в Gus’s в три часа дня и чувствовали себя взрослыми, как катались на катамаранах и как визжала Лиззи, проезжая под большим фонтаном. Без Лиззи ее жизнь станет мрачнее. Если уж на то пошло, то Люк ничего не значил. Она даже толком не знала его. Он превратился в зеркало, в котором отражались ее же собственные желания. Лиззи была другой. Эмоциональной и упрямой, самоуверенной и надоедливой, да просто второй половинкой Бек. Вместе с ней Бек смогла бы справиться с самыми ужасными вещами в мире — посмеяться над ними, съязвить. Это не с Люком она должна объясниться; а с Лиззи. Рука сама собой потянулась к телефону. Бек набрала номер и подождала. Включилась мобильная почта. Но у Бек было время. Если она выйдет сейчас, то до работы еще успеет заскочить домой к Лиззи. У нее будет только полчаса, чтобы объясниться, попросить прощения, но этого должно хватить.
Только она вышла за дверь, как ее снова охватило то чувство — ужасное чувство, что за ней наблюдают. Она продолжала идти вперед, полная решимости не оглядываться через плечо.
Когда она добралась до дома Лиззи, чувствовала себя уже легче. Монотонная прогулка вверх по улице от автобусной остановки успокаивала. Собака, которая всегда лаяла на проходивших мимо ее ворот, вонючие удобрения в угловом саду. Все возвращалось на свои места. Бек негромко постучала в дверь и подождала. На мгновение даже решила, что постучала слишком тихо, и уже собиралась попробовать еще раз, как услышала шаги, медленно спускающиеся по лестнице. Дверь распахнулась. Но на Бек смотрело лицо не Лиззи, а ее отца.
— Привет, Бек.
— Привет. Лиззи дома?
— А меня недостаточно? — улыбнулся он в ответ.
Она искусственно засмеялась, не очень зная, что сказать.
— Она ушла куда-то с Джеком. Хочешь зайти и подождать?
— О’кей.
Он сделал шаг назад, пропуская Бек в дом. Проходя мимо, она почувствовала запах его лосьона после бритья. Перед лестницей она засомневалась, не зная, ждать ли в гостиной или подняться в комнату Лиззи. Странно находиться одной с отцом Лиззи. Но если она пойдет наверх сидеть в комнате Лиззи, когда той нет дома, то будет чувствовать себя сталкером. Бек села на диван в гостиной. Отец Лиззи расположился напротив. Раздвижные двери были открыты, и солнце отражалось от колеблющейся поверхности бассейна. В комнату доносился химический запах хлора. Закрыв на секунду глаза, она вспомнила ощущение невесомости и парения.
— Вы поссорились?
— Что?
— Ты и Лиззи. Она какая-то тихая в последние дни.
— Тихая? Не могу представить, чтобы она заткнулась хоть на секунду.
Он засмеялся, но его глаза оставались серьезными. Он не отводил взгляда от ее лица. Неужели Лиззи передала ему ее слова?
Он вздохнул:
— Молодость. Ссоры, которые кажутся концом света, а неделю спустя ты даже не помнишь, из-за чего они произошли.
Бек снова заставила себя засмеяться, хотя все это ее раздражало. Она ненавидела, когда взрослые вот так упрощали ее жизнь, но сегодня у нее не было сил спорить.
— Как вы думаете, она скоро придет?
— Не знаю. А что за спешка?
— Мне нужно на работу, — сказала она, доставая кепку «Макдоналдса» из сумки и демонстрируя ему.
— Ах да, работаешь на дядю. Знаешь, когда-то я работал в «Голодном Джеке».
— Серьезно? — Честно говоря, ей было глубоко наплевать.
— Да. Это был 1970 год, и я провел лето, жаря бургеры. У меня были длинные волосы, ниже плеч.
— Фу. Вы, наверное, выглядели отталкивающе.
— Девушки так не думали. У меня была подружка, еще до матери Лиззи. Настоящее дитя цветов. Красавица.
Она еще ни разу не слышала, чтобы в этом доме кто-то упоминал мать Лиззи. Никогда.
— У нее были длинные ногти. В то лето у меня вся спина была в ссадинах. Это она царапала меня каждый раз, когда мы занимались сексом.
Бек не знала, что на это сказать. Зачем он рассказывает ей все это? Она представила его занимающимся сексом, и ее затошнило.
— Помнишь, как ты зашла прошлым летом, когда Лиззи не было дома?
Нет. Она не поведется на это. На мгновение ей показалось, что ее сейчас вырвет прямо на кремовый ковер. Взглянув на свои часы, она притворилась, что потрясена.
— Ой, нет, я опаздываю!
Обычно она чувствовала себя так комфортно в доме Лиззи, но сейчас подскочила и бросилась к двери.
— Сказать Лиззи, что ты заходила? Или пусть это останется нашим маленьким секретом? — Он подмигнул ей.
— Как хотите, — ответила она, не совсем понимая, о чем он.
Он сделал шаг в сторону, и на мгновение Бек показалось, что он собирается преградить ей путь к двери. Но он просто наклонился вперед и открыл ее для Бек. Она протиснулась мимо него, случайно задев рукой его теплый живот. И только когда услышала, что входная дверь закрылась за ней, осознала, как бешено колотится ее сердце.
17
2014 год
Звук хлопнувшей входной двери доносится до моей комнаты. Должно
