Она знала, почему ее поставили на возок, почему она стоит на возке и почему единственный оставшийся в живых Охотник за гробами набросил веревочную петлю ей на шею.
– Не пытайся сесть, – предупредил он, в его голосе слышались чуть ли не извиняющиеся нотки. – У меня нет желания задушить тебя, девочка. Если возок дернется и ты упадешь, я постараюсь не затягивать петлю. Но если сядешь – затяну. Ее приказ. – И он мотнул головой в сторону Риа, сидевшей на скамье возницы, с поводьями в скрюченных руках. – Сегодня командует она.
И она командовала. И продолжала командовать, когда они приблизились к городу. Как бы ни повлиял магический кристалл на ее тело, как бы ни сказалась его потеря на ее разуме, власть над людьми осталась при ней. Более того, увеличилась, словно она нашла новый источник энергии, от которого могла подпитываться, во всяком случае, какое-то время. Мужчины, которые могли переломить Риа об колено, как спичку, беспрекословно, словно дети, выполняли ее приказы.
Все больше людей присоединялось к процессии. Полдюжины всадников ехали перед возком, с братом Раймера и мужчиной с прищуренным глазом, целая дюжина – позади, составляя компанию Рейнолдсу, который обмотал свободным концом веревки татуированную руку. Сюзан не знала, кто эти мужчины, откуда они взялись. Риа тем временем свернула на дорогу к Шелковому ранчо, ведущую на юго-запад, вокруг города, потом свернула и с нее и уже на восточной окраине Хэмбри вновь вернулась на Великий Тракт. Возок катился медленно, ведьма, похоже, соизмеряла его скорость с местоположением опускающегося к горизонту солнца. Она не подгоняла пони, наоборот, сдерживала его. Когда они миновали фермера, что стоял один (несомненно, хорошего человека, работающего от зари до зари, обожающего жену и детей, пусть в его глазах, под надвинутой шляпой, она увидела недобрый блеск), Сюзан поняла, откуда такая неспешность: Риа ждала восхода луны.
И Сюзан взмолилась, не богам – отцу.
Папа?! Если ты здесь, дай мне силы, помоги мне постоять за него, за память о нем. Помоги мне постоять и за себя. Не ради моего спасения, не ради избавления от смерти, но для того, чтобы не радовать их, не дать им насладиться моими болью и страхом. И ему, пожалуйста, помоги и ему…
– Сохрани его целым и невредимым, – шептала она. – Сохрани моего любимого. Пусть он всегда добирается до того места, куда идет, пусть радуется тому, что видит, пусть радует тех, кто видит его.
– Молишься, дорогуша? – спросила ведьма, не поворачивая головы. В скрипучем голосе слышалось лживое сострадание. – Да, сейчас самое время пообщаться с Силами… до того, как слюна закипит у тебя в горле. – Она откинула голову и заквохтала, остатки ее волос стали оранжевыми в свете поднявшейся таки луны.
24
Их лошади, ведомые Быстрым, прибежали на крики Роланда. Они стояли рядом с тем местом, где расселина выходила на поверхность земли, с развевающимися на ветру гривами, мотая головами и недовольно всхрапывая, когда ветер бросал на них клубы густого белого дыма, поднимающегося из каньона.
Роланд не замечал ни лошадей, ни дыма. Взгляд его сосредоточился на мешке, который висел на плече у Алена. Магический кристалл снова ожил. Сквозь мешковину пробивалось отчетливо видимое в темноте пульсирующее розовое сияние. Роланд протянул руки к мешку.
– Дай его мне!
– Роланд, мне кажется, не…
– Дай его мне, будь проклято твое лицо!
Ален посмотрел на Катберта, который кивнул… затем бессильно развел руками.
Роланд буквально сорвал мешок с его плеча, сунул в него руки, вытащил хрустальный шар. Он яростно сиял: розовая, не оранжевая, Демоническая Луна.
А за их спинами в каньоне, то громче, то тише подвывала червоточина.
– Пристально в эту штуковину не вглядывайся, – прошептал Катберт Алену. – Не вглядывайся, ради твоего отца.
Роланд же склонился над пульсирующим кристаллом, розовый отсвет побежал по его щекам и лбу, заполнил глаза.
В Радуге Мейрлина он и увидел Сюзан, дочь Патрика, очаровательную девушку в окошке. Увидел ее стоящей на черном, расписанном золотом возке, возке старой ведьмы. Рейнолдс ехал позади, держа в руке конец веревки, петлей наброшенной на шею Сюзан. Возок катился к «Зеленому сердцу», катился с ритуальной неспешностью. Вдоль Холмовой улицы рядком стояли люди, первым из которых был фермер на темной дороге… жители Хэмбри и Меджиса, в которых взыграли темные инстинкты былых времен. Они вспомнили, казалось бы, давно забытое: гори огнем, приходи Жатва, смерть тебе, жизнь – нашему урожаю.
Словно беззвучная команда прошла по их рядам, и они начали забрасывать Сюзан сначала вылущенными кукурузными початками, потом гнилыми помидорами, потом картофелинами и яблоками. Одно из яблок угодило ей в щеку. Сюзан покачнулась, едва не упала, выпрямилась, вскинула к луне избитое, но по-прежнему прекрасное лицо. Так и застыла, с гордо поднятой головой. Смотрела она прямо перед собой.
– Гори огнем, – шептали люди. Роланд их не слышал, но мог прочитать слова по движениям губ. Стенли Руис стоял там, и Красотуля, и Герт Моггинс, и Френк Клейпул, помощник шерифа со сломанной ногой, и Джейми Макканн, которому так и не удалось сыграть роль Юноши Жатвы. Роланд увидел сотню человек, с которыми он познакомился (и многих полюбил) за время пребывания в Меджисе. А теперь эти люди забрасывали его любимую вылущенными кукурузными початками и овощами, а она стояла перед ними на возке со связанными впереди руками.
Медленно катящийся возок добрался до «Зеленого сердца», где в этом году не горели бумажные фонарики, не кружилась карусель, не смеялись дети. Толпа, теперь скандирующая: Гори огнем, – раздалась, и Роланд увидел деревянную пирамиду – незажженный праздничный костер. Вкруг ее, прислоненные к ней спинами, плотным кольцом сидели соломенные пугала с красными руками. Но в кольце этом недоставало одного сегмента.
Роланд начал кричать. С губ его раз за разом слетало единственное слово: нет, нет, нет, нет, нет! И с каждым вскриком шар вспыхивал все ярче, словно ужас Роланда подливал в него энергию. Теперь при этих пульсациях Катберт и Ален видели череп стрелка под его кожей и волосами.
– Мы должны забрать у него кристалл, – прошептал Ален. – Должны, он высасывает его досуха. Убивает его!
Катберт кивнул и шагнул вперед. Схватился за шар, но не смог вырвать из рук Роланда. Пальцы стрелка, казалось, сплавились с ним.
– Ударь его! – Катберт повернулся к Алену. – Ударь его снова, ты должен!
С тем же успехом Ален мог ударить и валун. Роланд даже не покачнулся. И продолжал кричать: Нет! Нет! Нет! Нет!
Шар мерцал все чаще и чаще, проникая все глубже в открытую им рану, напитываясь горем Роланда, как кровью.
25
– Гори огнем! – выкрикнула Корделия Дельгадо, рванувшись к возку с того места, где она стояла. Толпа приветствовала ее, ей даже подмигнула зависшая над ее левым плечом Демоническая Луна. – Гори огнем, неверная сука! Гори огнем!
Она метнула ведро с краской в племянницу, перепачкав ее штаны и одев связанные руки в алые перчатки. Она широко улыбалась, когда возок с Сюзан проезжал мимо. На щеке ее чернела отметина: пепел, оставленный рукой Сюзан. Посередине бледного лба пульсировала толстая, как дождевой червь, вена.
– Сука! – кричала Корделия. Пальцы ее сжались в кулаки, она отплясывала джигу, колени так и ходили под юбкой. – Жизнь – урожаю! Смерть этой суке! Гори огнем! Приходи, Жатва!
Возок миновал ее. Корделия выпала из поля зрения Сюзан, еще один жестокий фантом в страшном сне, которому вскорости суждено оборваться. Птички и рыбки, медведи и зайки, думала она. Чтоб у тебя все было хорошо, Роланд, любовь моя. Это мое заветное желание.
– Возьмите ее! – вскричала Риа. – Возьмите эту убийцу и зажарьте ее с красными руками! Гори огнем!
– Гори огнем! – с готовностью отозвалась толпа. Лес рук вырос в пронизанном лунным светом воздухе. Послышались взрывы петард, детский смех, предвкушающий невиданное зрелище.
Сюзан сняли с возка, подняли в воздух, и она поплыла над головами к деревянной пирамиде, передаваемая с рук на руки, словно героиня, вернувшаяся домой с победоносной войны. А луна смотрела на все это с недосягаемых высот.
– Птички и рыбки, медведи и зайки, – шептала Сюзан, когда ее сначала опустили, а потом бросили спиной на деревянную пирамиду, заполнив ее телом недостающий сегмент в кольце пугал.
– Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! – в унисон скандировала толпа.
– Птички и рыбки, медведи и зайки.
Стараясь вспомнить, как он танцевал с ней в ту ночь. Стараясь вспомнить, как они любили друг друга в ивовой роще. Стараясь вспомнить их первую встречу на ночной дороге: «Спасибо, сэй, хорошо, что мы встретились». Его слова. И да, несмотря ни на что, несмотря на то, что ее соседи внезапно превратились в страшных гоблинов, пляшущих под луной, несмотря на боль и предательство, несмотря на грозящую ей страшную смерть, он сказал правду: хорошо, что они встретились, очень хорошо.
