class="p1">— Он занимался проблемой стратегических вооружений. Читал все статьи в этой области. И не просто читал, а делал выводы, выписки, анализировал.
— Я все-таки не понимаю, за что его арестовали и так долго держат в тюрьме, — настаивала я. — Ты говоришь, что он не шпионил. Неужели они этого не понимают? А деньги он у этих иностранцев брал? Ведь при обыске нашли какие-то деньги?
— Нашли несколько тысяч долларов. Но, я думаю, люди, которые ведут это дело, прекрасно понимают, что он не шпионил против России. Его просто выбрали в качестве жертвы.
— Для чего? — не унималась я.
— За ним следили. Алексей участвовал в написании книги о стратегических ядерных вооружениях. Издавалась она на американские деньги. Как только книга вышла, за всеми авторами началась слежка. Их телефоны прослушивали. В книге не было ничего секретного. До публикации ее несколько раз вычитывали кураторы из ФСБ. И все же решили Алексея пощупать. Был у них в институте один эфэсбэшник, и однажды он взял Летучего «на слабо»: «Можешь написать такую статью, в которой, пользуясь исключительно открытыми источниками, раскроешь гостайну?» Летучий попробовал, написал. Дал почитать куратору. А тот возьми да и скажи ему: «Смотри, старик, будь поосторожней. Твоя беда в том, что ты шибко умный и иногда можешь додуматься до того, что даже и не написано в статье. Знаешь, как в „Голом короле“ у Шварца: „Принцесса, вы так невинны, что иногда можете сказать совершенно страшные вещи!“» Этот разговор состоялся за полгода до ареста Алексея.
Глава четвертая
Империя судьи Филипповой
Председатель горсуда Елена Алексеевна Филиппова ждала гостей в своем недавно отремонтированном кабинете. Она волновалась, а когда волновалась, не могла усидеть на месте. Вот и ходила туда-сюда по красно-зеленому ковру, который час назад привезли из химчистки. Иногда заглядывала в платяной шкаф, где висела ее новая шуба из белой норки. Елена Алексеевна имела слабость: шубы из натурального меха. Роста она была небольшого, телосложения крепкого, волосы в последнее время красила в ярко-рыжий цвет. Mexa, как говорил ее муж, большой знаток женской красоты и генерал ФСБ в отставке, Елену Алексеевну «украшали и облагораживали». Дома у нее была настоящая коллекция. Но последняя, «Белоснежка», как любовно называла ее Филиппова, была чудо что за шуба. Глядя на нее и поглаживая искрящийся мех, судья успокаивалась. В последнее время, и правда, нервы были ни к черту.
«Что я им скажу? — спрашивала она сама себя. — Сказать правду — обидятся. Соврать — заподозрят неладное. И, чего доброго, обвинят в нелояльности или в непрофессионализме. И так плохо, и эдак нехорошо. Но не могу же я им сказать, что обвинение трещит по швам. Что в деле концы с концами не сходятся. Что на таких материалах присяжные запросто признают этого ученого невиновным.»
Елена Алексеевна устала ходить и опустилась в большое кожаное кресло, которое заботливая уборщица поставила ровно под портретом Владимира Путина. Других портретов в кабинете не было. Стены были выкрашены в светло-зеленый цвет: Елене Алексеевне кто-то объяснил, что этот цвет успокаивает. Спокойствие и умиротворенность — это как раз то, чего так не хватало судье Филипповой. По местному телефону, который судьи окрестили «вертушкой», позвонили. Елена Алексеевна сняла трубку. «К вам пришли», — сообщила секретарша с придыханием.
Председатель горсуда вышла из-за стола, внутренне готовая к любому исходу событий.
Секретарша открыла дверь, на пороге стояли двое: Виктор Викторович из Администрации президента и незнакомый мужчина представительного вида.
Виктор Викторович галантно поцеловал даме ручку и представил своего спутника:
— Николай Васильевич Ведрашку, наш новый социальный психолог.
Елена Алексеевна жестом пригласила мужчин садиться.
Сама опустилась в кресло, успев заметить про себя, что Виктор Викторович в хорошем настроении. «Еще не все потеряно», — решила она.
— Елена Алексеевна, дорогая, мы очень огорчены, что вам пришлось распустить присяжных, — начал В. В. — Ваши действия уже вызвали нарекания и шум в прессе. Я понимаю, что у вас не было другого выхода. Я видел распечатки разговоров в совещательной комнате. Но вы должны нас понять: мы не можем допустить второй внештатной ситуации. Надо будет как следует поработать с людьми. А Николай Васильевич поможет вам с отбором.
Елене Алексеевне такой поворот разговора понравился. Перспектива понижения в должности или увольнения после роспуска коллегии присяжных по делу Летучего, неизбежность разборки в Администрации, от которой ее трясло последние два дня, — все это оказалось напрасными страхами. Похоже, неудачу с присяжными ей простили. И теперь предстояло в очередной раз доказывать свою нужность. К этому Елене Алексеевне было не привыкать. За последние пять лет на посту председателя городского суда бывшая районная служительница Фемиды сумела отстроить свою империю в соответствии с собственными представлениями о том, каким должен быть суд как инструмент исполнительной власти.
Хорошо смазанный механизм принятия судей в свою корпорацию редко давал сбои. В судебной коллегии, которая занималась отбором кандидатов, все знали о вкусах и пристрастиях Елены Алексеевны. А это значило, что чужому человеку путь в ее вотчину заказан. Предпочтение в последние годы отдавалось иногородним, без квартиры, с не всегда прозрачным прошлым.
Такие преференции объяснялись вполне понятным образом: в случае возникновения каких-либо проблем можно легко найти компромат на сотрудников, осмелившихся высказывать недовольство. Дела бывали «платные» и «бесплатные». И Елена Алексеевна заранее знала, кому из судей то или иное дело поручить.
В первом случае выбирался надежный и проверенный работник, про которого точно было известно, что он не подведет. Вместе с материалами дела он получал установку по судебному решению, которое следовало принять в данном конкретном деле. После завершения работы судье выплачивалось вознаграждение.
Если же дело было бесплатное, но политически заказное, то его распределяли судье не просто надежному и проверенному, а суперпроверенному. В таком случае можно было не сомневаться в результате. На кону стояли не просто деньги, не только высокая и прибыльная должность. От выполнения или невыполнения политического задания зависела карьера Елены Алексеевны, амбиции которой простирались гораздо выше должности председателя городского суда. Елена Алексеевна не исключала для себя возможности лет через десять оказаться среди служителей Фемиды в Верховном суде.
Судья Филиппова точно знала, на что способен каждый из ее подчиненных, кому из них можно поручить дело той или иной степени сложности. И в платных, и в бесплатных заказных делах приходилось сталкиваться с очевидной халтурой при подготовке дел следователями и прокурорами. Нужно было обладать особым складом ума, чтобы не замечать грубых ошибок следствия. Нужно было уметь договариваться со своей совестью, чтобы при явных фальсификациях и при сфабрикованности обвинения выносить невиновным людям заказанные за деньги или по указке сверху заведомо неправосудные приговоры.
Казалось, в судьях-исполнителях недостатка не было. До тех пор, пока по всей России
