что говорить с Блонде Ха́ре сейчас невозможно.
— Тогда вечером — обязательно! — приказал он.
Наш начальник был человеком недоверчивым. Я полагала, что это качество положительное. Он не был шляпой — что же тут плохого? Но на этот раз я боялась недоверия к Дусе. Существовали неписаные правила: вернулся, не выполнив задания — должно быть абсолютно ясно, почему не выполнил. Вернулся с опозданием — должна быть оправдана каждая минута опоздания. Дуся пропадала так долго... Будут ли вескими ее объяснения? Вескими для Дзитиева? А может быть, и для меня? Мы твердо знали, что позорно прозевать врага. Но никто не говорил о том, что позорно заподозрить друга.
Об этом не говорили, но этого боялись. А я сейчас — особенно.
Вечером я увидела Дусю уже другой. Словно в том корыте вместе с грязью смыли с нее усталость. Но сейчас я заметила, что Дуся сильно хромает, и подумала, что она стерла ногу.
Мы слушали Дусю вместе с Дзитиевым. Ее это не стесняло: это была прежняя, бойкая, отчаянная Блонде Ха́ре. И опять у Дзитиева был свой поворот в разговоре.
Дуся рассказывала по порядку: как под вечер в Лунинском лесу была ранена шальной пулей — немцы простреливали лес. Может быть, шла прочёска — слышна была методическая стрельба из автоматов.
Пуля на излёте задела мякоть ноги, и рана была легкая.
— Просто сказать, царапина, — с досадой сказала Дуся, — а идти не могу. Ползти назад — далеко, не доползешь. Вперед — как выйти из лесу хромой, с огнестрельной раной?
И она решила: спрятаться поглубже, перележать, отдышаться. Она перевязала ногу платком, остановила кровь, но, наверное, все же много ее потеряла, потому что упала без сознания. Ее подобрали разведчики из отряда «Мститель».
Дзитиев, слушавший до сих пор с вежливым вниманием, оживился. И дал новое направление рассказу Дуси, так что личная ее история, естественно, отступила на задний план.
Мы услышали об отряде «Мститель» впервые, да и не могли знать о нем, поскольку он был «диким», то есть не имел связи ни с Центральным штабом партизанского движения, ни с Дедом, а воевал самостоятельно.
Наше внимание было направлено на опорные пункты немцев, на «железку», на положение в городе, на передвижение сил противника. Но мы не знали, как знают в армии, своих соседей справа и слева. Мобильность наших отрядов не позволяла иметь постоянный контакт с другими партизанскими объединениями.
Что же такое отряд «Мститель»? По словам Дуси, он состоял из окруженцев, солдат и офицеров, и был хорошо вооружён за счет трофеев, но в недавних боях с карателями сильно потрёпан. А главное — голод...
— Ой, вы даже не поверите, как голодно! Корни жевали, — сказала Дуся. — Ну просто пропадают они из-за голода.
— Но ведь кругом деревни, население. Разве им не помогают? — удивился Дзитиев.
— Нет. Они обходят деревни за тыщу вёрст.
— Почему?
— Не знаю. Боятся, верно. У них был большой, сильный отряд. А сейчас осталась горсточка. Каратели выбили.
Отряд не имел поддержки в местном населении, никаких контактов. И потому людьми не пополнялся. А оружие всё было немецкое.
— Всё то, что захватывали в боях, — объяснила Дуся.
— А ты сказала им, кто ты? С каким заданием идешь? Где мы стоим?
— Сказала, что я от Деда. С каким заданием — они не интересовались. А где мы стоим, они спрашивали, но я не сказала.
— Почему же? Разве ты им не доверяла?
— Ну что вы! Не поэтому. А просто... Нам же велено — никому.
Она взглянула на меня. Да, я жестко инструктировала на этот счет.
Дуся сначала лежала в землянке на лесной базе «Мстителя». Но отряд все время передвигался, и Дусю определили в партизанский обоз. Шли с боями, с большими потерями.
Прошло много времени, пока Дуся смогла отправиться в путь.
— Ребята меня не пускали. Но как же я могла? Что бы вы подумали обо мне: и задание не выполнила, и сама пропала, — сказала Дуся простодушно.
Командир отряда «Мститель» лейтенант Бойко передал с ней, что охотно влился бы в соединение Деда. Если на то будет согласие, то мы должны послать к ним проводника.
— Подумаем, — сказал Дзитиев, как-то оборвав разговор, и отправил Дусю отдыхать.
— Слушай, а эти «Мстители» — не РОА, между прочим? — спросил Бечирбек, как только мы остались вдвоем.
Та же мысль возникла у меня. Почему они не имеют опоры в местном населении? Почему ищут связи с нами в то время, как любой командир отряда жаждет самостоятельности? Но какова же тогда роль Дуси? Агент РОА?
Я не успела высказать свои сомнения.
— Дуся может ничего и не знать. На них не написано, что они предатели. И как нам известно, РОА часто выдают себя за партизан, — сказал Дзитиев.
— Верно, но ведь они вели бои с карателями, с полицаями.
— Откуда мы знаем, с кем это были бои? Дуся в них не участвовала. Она лежала в землянке с раненой ногой, А потом ее везли на другую стоянку, и всё! А РОА как раз призвана формировать провокационные партизанские отряды, — соображения Дзитиева имели резон.
Мы стали сопоставлять разные обстоятельства и вспоминать всё известное нам о РОА.
«Русской освободительной армией» называлось тогда движение, позднее ставшее известным как «власовское». Еще при отправке нас ориентировали на то, что немцы формируют части из военнопленных и бросают их в основном против партизан. Центр очень интересовался этим, и когда к нам перебежал лейтенант из РОА, его немедленно забрали в Москву, прислав за ним У-2.
Мысль о том, что «Мститель» — провокационный отряд, прочно засела у нас в голове.
Дзитиев в таком духе и доложил Деду.
— Фантазии всё у вас. Вертуозы всякие. Отряд как отряд. Неужто Дуська ничего бы не приметила? — сказал Дед.
Дзитиев обиженно умолк.
Кузьмич тактично вмешался, сказав, что, так или иначе, надо идти к «Мстителю», там на месте разобраться. Дусю взять с собой за проводника.
— А если майор прав и отряд — предательский? Тогда что? Что предлагаешь? — спросил Дед Кузьмича заинтересованно.
— Я предлагаю: пустите туда меня. Если всё в порядке — останусь там, наладим связь с вами. Будем самостоятельным отрядом. Но дедовским. Под вашей рукой.
Дед погладил бороду. Кузьмич молча ждал, ничем не показывая своего волнения. Даже глаза оставались немного сонными. Но мы с Дзитиевым знали, как ему хочется в «свободный полёт».
— А если не в порядке? — спросил Дед уже хмуро.
— Не может быть, чтобы там не на кого было опереться, — ответил Кузьмич. — Поверну людей на сто восемьдесят градусов!
— Хвастун ты, — сказал Дед, — езжай! Возьми с собой человечка два на всякий случай! — добавил он великодушно. Все-таки было видно, что Дед раздосадован тем, что Кузьмич так
