Проныра все устроил так, чтобы оказаться на совещании с Древорезчицей и Щепетильником. В данный момент «командующий артиллерией» был по уши занят тактическими премудростями, показывая с помощью Данника свои планы наступления на Марграмский Перевал.
Тут снизу, от реки, налетел шквал яростных воплей.
Щепетильник с омерзением оторвал морды от Розового Слоника.
– Ну что опять такое…
Шум нарастал, и это уже была не мелкая потасовка. Проныра с Древорезчицей, не переставая обмениваться тревожными взглядами, вытянули шеи посмотреть, что там, за деревьями.
– Драка в госпитале? – предположила королева.
Проныра уронил планшет и бросился прочь, крикнув охранявшим место совещания стаям, чтоб оставались с королевой. Пробегая через лагерь, он видел, что бродившие вокруг гвардейцы уже несутся в госпиталь. Все шло гладко, как программа в Даннике… но почему такой гвалт?
На последних сотнях ярдов Щепетильник обогнал его и вырвался вперед. Артиллерист ворвался в госпиталь и замер, ошеломленный. Проныра бросился на открытое место, готовясь выказать горестное изумление и готовность к немедленным действиям.
Странник Викврэкшрам стоял вокруг тележки с кормом для пациентов, чуть позади него – Читиратт. Пилигрим склонился над Двуногой, лежащей в самом центре поля бойни. «Во имя Стаи Стай, что тут стряслось? Начать с того, что крови слишком много…»
– Все назад, кроме врачей! – рявкнул Проныра на солдат, которые теснились на краю поляны. Прошел по выбранному пути, обходя пациентов, мысливших громче всех. У многих были свежие раны, на бледной коре деревьев виднелись темные пятна крови. «Что-то пошло не так».
Меж тем Щепетильник обежал госпиталь по периметру и уже оказался всего в паре дюжин ярдов от Странника. Большая часть его стаи смотрела на землю рядом с Викврэкшрамом.
– Это же Йоханна! Йоханна! – Казалось, еще миг – и этот придурок кинется на колья ограды.
– Думаю, с ней все в порядке, Щепетильник, – сказал Викврэкшрам. – Она тут кормила одну двойку, а та сбрендила и напала на нее.
Какой-то врач осматривал место драки. На земле валялись три трупа, но по количеству крови было видно, что это не всё.
– Интересно, что она такого сделала, чтобы их спровоцировать?
– Говорю тебе, ничего! Но стоило ей упасть, как половина госпиталя сюда слетелась и атаковала этих вот, как их там.
Он ткнул носом в неузнаваемые останки.
Проныра воззрился на Читиратта, следя в то же время, не появится ли Древорезчица.
– А ты что скажешь, солдат? – спросил он.
«Ну, Читиратт, только не обделайся тут».
– В-все было точно так, как пилигрим говорит, господин мой. Я никогда ничего похожего не видел. – Он был искренне ошеломлен случившимся.
Проныра подошел к Страннику:
– Странник, можно мне взглянуть?
Викврэкшрам колебался. Он обнюхивал девочку, проверяя, нет ли ран, требующих немедленной помощи. Потом та слабо кивнула ему, и пилигрим отошел в сторону.
Проныра приблизился к ней, сама серьезность и забота. Внутри же он кипел от ярости. Он никогда о таком не слышал. Но даже примчись ей на помощь весь гребаный госпиталь, она уже должна быть мертва; пара Кратци ей за полсекунды горло вырвала бы. Его план ему казался защищенным от дураков (и даже теперь провал не принес непоправимого ущерба), но Проныра только теперь начинал понимать, где допустил ошибку. Человечиха уже много дней была в тесном контакте с этими пациентами, даже с Кратци. Никакой врач-Коготь не сумел бы к ним приблизиться и коснуться их так, как Двуногая. Даже некоторые здоровые стаи поддавались этому влиянию; на фрагментов же она воздействует ошеломляюще. В глубине души большинство пациентов считали чужачку своей частью.
Он оглядел Двуногую с трех сторон, понимая, что пятьдесят стай следят за каждым его движением. Очень мало крови принадлежало самой Двуногой. Порезы на шее и руках были длинными, но неглубокими: бесцельные взмахи лап. В последнее мгновение внушенная Кратци ненависть отступила перед осознанием человечихи как своего элемента. Но даже случайный взмах лапы мог бы вскрыть ей глотку. Проныра прикинул, не поместить ли ее под заботу тайной стражи. В случае Грамотея уловка сработала, но сейчас риск будет очень велик. Странник стоял нос к носу с Йоханной, и любые заявления насчет «неожиданных осложнений» его насторожат. «Нет. Даже превосходные планы иногда проваливаются. Считай это уроком на будущее».
Он улыбнулся девочке и сказал на самношке:
– Сейчас ты в полной безопасности.
«В данный момент и к великому несчастью».
Голова девочки дернулась в сторону Читиратта.
Щепетильник рыскал взад-вперед вдоль изгороди так близко, что Читиратту со Странником пришлось отступить.
– Я в это не верю! – громко заявил артиллерист. – Наша самая важная персона подверглась такой атаке. Тут смердит вражеским заговором!
Викврэкшрам вылупился на него:
– Но как?
– Не знаю! – заорал Щепетильник отчаянно. – Но ей защита нужна не меньше медицинской помощи! Проныра пускай найдет, где ее спрятать!
Пилигрима довод явно впечатлил и заставил занервничать. Он склонил голову в сторону Проныры и произнес с нетипичной для себя вежливостью:
– Что скажешь?
Конечно, Проныра все это время следил за Двуногой. Удивительно, как мало способны маленькие люди скрывать, куда направлено их внимание. Йоханна посмотрела сперва на Читиратта, теперь на Проныру. Ее подвижные глазки сузились. Проныра за последний год особо поработал, изучая человеческую лицевую мимику, как на Йоханне, так и по ролевым сценкам из Данника. Она что-то заподозрила. И возможно, поняла кое-что из речи Щепетильника. Спина ее выгнулась, рука слабо приподнялась. К счастью для Проныры, получился у нее не вопль, а шепот такой слабый, что он и сам едва расслышал:
– Нет… не надо… как Грамотея…
Проныра высоко ценил тщательные планы. Но он знал, что даже самые ценные схемы надо приспосабливать к обстановке. Он глянул вниз на Йоханну и улыбнулся с правдоподобнейшей симпатией. Слишком рискованно убивать ее, как фрагмента Грамотея, но альтернативы, как он понимал теперь, гораздо хуже. Благодарение небесам, Древорезчица все еще плелась с той стороны лагеря. Он кивнул Страннику и собрался вместе.
– Боюсь, что Щепетильник прав. Как именно ей помочь, я пока не знаю, но пускать все на самотек нельзя. Мы перенесем Йоханну ко мне в берлогу. Сообщите королеве.
Он снял со спин мантии, чтобы осторожно укрыть девочку для последнего в ее жизни путешествия. Лишь глаза ее протестовали.
Йоханна то приходила в себя, то снова теряла сознание, ужасаясь неспособности выкрикнуть вслух свои подозрения. Самые громкие вопли ее звучали шепотками. Руки и ноги ее могли только подергиваться, и даже эти движения сковывали мантии Проныры. «Может, сотрясение мозга?» – всплыло объяснение из абсурдно рационального уголка разума. Все так отдалилось и потемнело…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
