Йоханна то приходила в себя, то снова теряла сознание, ужасаясь неспособности выкрикнуть вслух свои подозрения. Самые громкие вопли ее звучали шепотками. Руки и ноги ее могли только подергиваться, и даже эти движения сковывали мантии Проныры. «Может, сотрясение мозга?» – всплыло объяснение из абсурдно рационального уголка разума. Все так отдалилось и потемнело…
Йоханна проснулась у себя в хижине, в городе Древорезчицы. «Какой жуткий сон! – Ей привиделось, что ее всю изодрали, обездвижили, а Проныра оказался предателем. Она попыталась сесть, но не получилось. – Проклятые простыни закрутились». Она полежала секунду в тишине, продолжая стряхивать обескураживающий сон.
– Древорезчица? – попробовала позвать Йоханна, но вырвался лишь слабый стон. Какой-то элемент пошевелился у очага. Комната была слабо освещена, и что-то в ней было не так. Йоханна лежала не на обычном своем месте. Мгновение апатии; она постаралась сориентироваться в темных стенах. Интересно. Потолок ужасно низкий. Воняет сырым мясом. У нее ныла щека, на губах чувствовалась кровь. Она не у Древорезчицы, а этот кошмар…
Три головы – Когти – склонились над ней. Неясные силуэты. Одна придвинулась, и в тусклом свете Йоханна узнала черно-белый узор на морде.
Проныра.
– Отлично, – сказал он, – ты пришла в себя.
– Где я? – Слова получились вялые, невнятные. Ужас вернулся к ней.
– В заброшенной арендаторской хижине на восточном конце лагеря. Я ее занял. В качестве логова для тайной стражи, ну ты понимаешь.
Он говорил на самношке спокойно и бегло, одним из стандартных голосов Данника. В одной пасти у него был клинок, и лезвие тускло отсвечивало в полумраке.
Йоханна извивалась в коконе из мантий, пытаясь закричать. Что-то с ней было неправильно: будто кричишь, не набрав воздуха.
Одним элементом Проныра бегал по чердаку хижины. По морде его плясали пятнышки дневного света, когда он по очереди выглядывал в узкие щелки между бревен.
– Ага, хорошо, что ты не притворяешься. Я вижу, ты каким-то образом догадалась о моей… второй работе. Хобби. Но крики, даже громкие, тебе не помогут. У нас мало времени на разговоры. Уверен, что королева вскоре явится… но прежде я тебя убью. Какая жалость. Скрытые ранения оказались неожиданно серьезными и привели к трагическому исходу.
Йоханна не совсем понимала, что он говорит. При каждом движении головой перед глазами все плыло. Она все еще не могла припомнить, что там случилось на госпитальной поляне. Проныра каким-то образом оказался предателем, но как… Воспоминания ускользали, боль затмевала их.
– Ты убил Грамотея, ведь так? Зачем?
Голос ее стал громче прежнего. Она поперхнулась кровью в глотке и откашляла ее.
Мягкий человеческий смех послышался отовсюду вокруг.
– Он узнал обо мне правду. Забавно, что этот олух единственный меня раскусил… Или ты спрашиваешь в более общем смысле? – Три морды рядом придвинулись, клинок коснулся щеки Йоханны. – Бедная Двуногая, я не уверен, что ты поймешь ответ. В какой-то мере – ради власти. Я читал, что в Даннике написано про мотивы человеческого поведения, весь этот «фрейдизм». Мы, Когти, устроены намного сложней. Я почти весь из самцов, ты этого не знала? Опасная штука, когда ты одного пола. Безумие рыщет рядом. Но я так решил. Я устал быть изобретателем средних талантов, устал жить в тени Древорезчицы. Сколь многие из нас – ее отпрыски, и она доминирует над нами всеми. Она была довольна, скажу тебе, когда я пошел в тайную стражу. У нее как раз недоставало нужной комбинации элементов. Она считала, что наличие в стае только одной самки сделает меня управляемо-сдвинутым.
Его часовой сделал очередной круг, выглядывая в щелки. Снова прозвучал человеческий смешок.
– Я долго строил планы. Я не только против Древорезчицы действую. Властная сторона ее души обитает по всему приполярному побережью. У Шкуродера почти столетие форы передо мной; Стальной новичок, но у него империя, построенная Шкуродером. Я сделал себя незаменимым для всех. Я начальник тайной стражи Древорезчицы… и самый ценный шпион Стального. Если все правильно разыграть, я стану обладателем Данника, а остальные погибнут.
Клинок опять уткнулся ей в лицо.
– Думаешь, что могла бы помочь мне? – Он всмотрелся в ее залитые ужасом глаза. – Очень сомневаюсь. Если бы мой план сработал полностью, ты бы уже валялась мертвая. – По комнате прокатился вздох. – Но он провалился, и я вынужден убивать тебя сам. Что ж, не исключено, что это к лучшему. Данник – кладезь информации обо всем на свете, но о пытках в нем едва упоминается. В некоторых отношениях вы так хрупки, вас так легко убить. Вы умираете прежде, чем вам вырывают разум. Однако мне известно, что боль и ужас испытывать вы можете; фокус в том, чтобы применить насилие, не убивая.
Ближняя тройка расселась в непринужденных позах, как человек для серьезного разговора.
– И есть у меня вопросы, на которые ты можешь дать ответ, но которые я прежде ставить не осмеливался. Стальной, знаешь ли, очень уверен в себе, и не только потому, что у него шпион в стане Древорезчицы, сиречь я. У этой стаи есть еще какое-то преимущество. Мог он заполучить другой Данник?
Проныра сделал паузу. Йоханна молчала, то ли от ужаса, то ли от омерзения. Этот монстр убил Грамотея.
Морда, сжимавшая кинжал, придвинулась, скользнула между Йоханной и одеялами. Боль пронзила кисть девочки. Она вскрикнула.
– Ага, Данник говорил, что в этом месте человеку больно. Нет нужды отвечать, Йоханна. Ты знаешь, какова, по моему мнению, тайна Стального? Я полагаю, выжил кто-то из твоих близких. Вероятнее всего, маленький брат, учитывая твои рассказы о побоище.
«Джефри? Жив?» На миг боль отступила, да и страх почти отхлынул.
– Но как…
Проныра пожал плечами на стайный манер:
– Ты же не видела его мертвым. Ты можешь быть уверена, что Стальной нуждался в живом Двуногом, а почитав про холодный сон в Даннике, я глубоко сомневаюсь, что он мог бы оживить кого-то из спящих. А какой-то секрет у него есть. Он интересуется информацией из Данника, но ни разу не потребовал, чтоб я украл для него само устройство.
Йоханна смежила веки, будто отрицая само существование предателя. «Джефри жив!» Ее захлестнули воспоминания. Джефри радостно играет, плачет, храбрится на борту корабля беженцев… она-то думала, что никогда этого не вспомнит. На миг эти воспоминания показались более реальными, чем насилие и раны последних минут. «Но как мог бы Джефри помочь шкуродерникам? Остальные данники просто сгорели. Там что-то еще, и даже сам Проныра этого не понимает».
Проныра сгреб ее за подбородок и встряхнул:
– Глаза разуй… Я научился читать по ним, я хочу видеть… Гм, не знаю, поверила ты мне или нет. Не важно. Было бы время, я бы разузнал, как именно он мог помочь Стальному. У меня есть вопросы поважнее. Данник – ключ ко всему, это ясно. Менее чем за полгода мы с Древорезчицей и Странником получили колоссальную информацию о вашей расе и ее цивилизации. Осмелюсь утверждать, что мы знаем вас лучше, чем вы сами себя, и, как мне порою кажется, лучше, чем собственную планету. Когда резня утихнет, победителем выйдет стая с Данником. Этой стаей намерен стать я. И я частенько задумывался, нет ли там других паролей или программ, которые я мог бы запустить, чтобы они следили за моей безопасностью…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
