– Для этого я здесь, – сказал Нисоред и замолчал, словно бы этим было сказано все.
Герфегест, привыкший к точным словам, без которых была невозможна жестокая жизнь Идущего Путем Ветра, нетерпеливо щелкнул пальцами. Ему было не до шуток.
– Загадки всегда оставляли меня равнодушным, – сказал он холодно. – Говори больше или…
– …Или ты убьешь меня, – Нисоред обиженно поджал губы. – Из твоего терпения, молодой Конгет-лар, сельха не сваришь. А я вот, между прочим, вполне терпеливо дожидался, пока ты изволишь проснуться и внять моему пению.
– Извини, – Герфегест почувствовал неловкость. – Я готов ждать твоих откровений до Третьего Вздоха Хуммера.
– Так хорошо, – удовлетворенно кивнул головой Нисоред. – Третий Вздох Хуммера скоро наступит, а поэтому считай, что ты уже дождался. Это может показаться смешным в нашем безумствующем мире, – продолжал Нисоред, – но вся моя жизнь прошла под знаком исканий истины. Можно сказать проще: я был очень и очень любопытен. В детстве я расчленял рыб, чтобы понять, отчего они безмолвствуют, в отрочестве – лазил девкам под юбки, чтобы разузнать, откуда я такой взялся. Любопытство заставляло меня вчитываться в древние рукописи, любопытство привело меня в Пояс Усопших. Я искал здесь Мед Вечности. Вчера ваша глупая игла помешала мне завершить размышления. Поэтому я освободился от пут и прошел путем знания до конца.
Герфегест удивленно вскинул брови.
– Ты нашел Мед Вечности?
– Нет. В конце пути меня ожидал тупик. А в нем – новое и страшное знание, которое не имеет ничего общего с Медом Вечности. Я искал розу, а нашел змею. И имя ей – Семя Ветра.
– Семя Ветра? – смутные, чужие воспоминания тусклой свечой озарили рассудок Герфегеста.
– Да, Семя Ветра, по преданию завещанное Дому Конгетларов самим Лишенным Значений. Вот уже многие века никто не верит в него. Но теперь я точно знаю, что Семя Ветра существует. Оно затеряно где-то на просторах Сармонтазары, по ту сторону Хелтан-ских гор. Мне не удалось постичь силу Семени Ветра. Но я знаю, что в дурных руках эта сила способна вывернуть наизнанку и извратить весь мир. А в надежных руках Конгетлара Семя Ветра может умиротворить Алустрал и вернуть величие имени твоего Дома.
Герфегест вспомнил. Зикра Конгетлар – он был жив еще совсем недавно! – что-то говорил о Семени Ветра. Что, дескать, придет время… В глазах Герфегеста блеснула надежда. И тотчас угасла.
– Ты сказал, что Семя Ветра – в Сармонтазаре. Но ведь Мир Суши отрезан от Алустрала Завесой Хуммера и никому из живущих не дано преодолеть ее живым. Значит, твои слова пусты для меня.
– Нет, молодой Конгетлар. Они полны надеждой и смертельной опасностью. Надеждой – потому что отныне я, Нисоред Сиккский, знаю слова, отворяющие Врата Хуммера для живущих. Опасностью – потому что нет людей, которым удалось бы пересечь Пояс Усопших и достичь западных отрогов Хелтан-ских гор. Моих слов достаточно, чтобы отворить Врата Хуммера, н их мало, чтобы сохранить твою память в неприкосновенности. Опасностью, ибо тот, кто обрел Семя Ветра – пусть он даже тысячу раз Конгетлар – может с легкостью стать жертвой собственного могущества.
Нисоред провел ладонью по лбу, на котором выступили крохотные капли пота, и продолжал:
– Но у тебя нет выбора, молодой Конгетлар. Существует лишь одна дорога, пройдя по которой ты сможешь по меньшей мере прожить долгую жизнь.
– Что значит «по меньшей мере»?
– Это значит, что, если тебе повезет, ты сможешь достичь большего, чем достиг твой дядя Теппурт Кон-гетлар и чем любой другой из живущих в Синем Алу-страле.
– Ты сказал, что Врата Хуммера отнимут мою память. Правильно ли я понял тебя?
– Да.
– Это значит, что я забуду все, что видел и слышал в Синем Алустрале?
– Да.
– В том числе и заклинание, отворяющее Врата Хуммера?
– Да.
– Значит, я не смогу вернуться назад.
– Этого я не знаю. Но если тебе все-таки удастся вернуться в Синий Алустрал и принести Семя Ветра, я первым поцелую пыль под твоими ногами.
Герфегест мучительно пытался осмыслить услышанное. Сотни вопросов дробили его рассудок в ничто, но он похоронил их в молчании.
Вместе с Нисоредом они предали тела Конгетларов земле и подожгли осиротевшие корабли.
Белый Перстень отдавал болью в бедре при каждом движении, но Герфегест не чувствовал ничего кроме пустоты и неуверенности, надолго поселившихся в его сердце.
Глава третья
ПОЯС УСОПШИХ
1
Эта ночь показалась и Тайен, и Герфегесту чрезвычайно короткой. Так всегда бывает, когда происходит что-то бесконечно приятное. Осиротевшая Тайен и обретший верную подругу Герфегест любили друг друга, не зная ни усталости, ни пресыщения. Когда их руки снова сплелись в объятии, а их тела, обессиленные любовной схваткой, успокоились на грубом ложе, укрытом шкурами, Тайен, одарив Герфегеста страстным поцелуем, сказала:
– Мой господин, ты нежен, словно слепой дождь в летний полдень. Ты искусен в любви, словно Эррихпа Древний. Ты красив, словно ожившая статуя. Скажи мне, Герфегест, что ты делаешь в этой глуши? Неужели твое сердце не жаждет большего?
Герфегест печально улыбнулся. Неожиданный вопрос Тайен снова оживил в нем воспоминания. Они хлынули непрошеным потоком в их уединенное святилище, и ему ничего не оставалось, кроме как раскрыть им навстречу врата своей души.
– Все, даже самое хорошее, рано или поздно надоедает. И подвиги, и слава, и память о них.
Тайен приподнялась на локте. Глаза ее блестели, а дыхание участилось.
– В точности такие слова говорил мой отец, – задумчиво сказала Тайен.
– В этом нет ничего удивительного. Это первые строки из поэмы Юмиохума Ремского, – рассеянно бросил Герфегест; спустя мгновение он приподнялся на локте, потрясенный, и пристально вгляделся в нежную темноту. – Постой, постой… Кем был твой отец?
Тайен долгое время молчала. Потом заговорила – странным, глухим, опустошенным голосом:
– Тот человек, которого я называю своим отцом… он не был сыном народа гор… он… прости… я не могу вспомнить…
Тайен уткнулась ему в грудь. Герфегест чувствовал, как по его коже пробежала одинокая слеза.
– Но ты ведь помнишь его слова? – тихо спросил Герфегест, в груди которого зародилась смутная тревога.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
