словно только из него и состояла и бешено колотилась. Но сладкий аромат перестал дурманить. Она смогла твердо встать на ноги и взять себя в руки.
– Ты похож на нормального человека, – девушка встала с ним рядом и посмотрела в зеркало с едва заметно улыбкой.
Парень покачал головой и возразил, по-детски протянув слова:
– Но это не я.
– Ты и не должен быть собой. Ты должен быть классным парнем, о котором мечтают все девчонки.
Он скептически приподнял бровь и прокрутился на одной ноге.
– То есть ты о таком тоже мечтаешь? Я бы мог тебе понравиться… таким?
В синих глазах родилась надежда. Карина испугалась. Срочно требовалось ее убить, желательно жестко, чтобы было неповадно в будущем.
– Нет, Зайкин, тебя ничто не спасет, я тебя уже знаю, – сказала она с усмешкой и опустила лживые глаза.
Парень заулыбался и поправил волосы, которые теперь не требовалось даже расчесывать. Румянец заблестел на щеках. Идиотское выражение лица превращало его из сексапильного плейбоя опять в безответно влюбленного дурачка, наивного и безнадежного.
– С Полиной держи себя серьезно и поменьше улыбайся, – строго наказала Карина. – Девочки-подростки любят холодных красавцев.
Он сдвинул губы набок и кивнул, а потом развернулся к зеркалу и пригляделся к себе. Лицо с каждой секундой скисало, плечи опускались, глаза темнели. Наблюдая за ним, девушка тоже постепенно теряла задор. Ей нравилось, как он выглядит, но не нравилось видеть его таким, подавленным и неестественным.
– Это только на один день, – произнесла она тихо, аккуратно коснувшись его плеча. – Потерпи, пожалуйста.
– Я все еще убежден, что это плохая идея, – выдохнул Зайкин.
В душе Карина с ним охотно соглашалась, но безопасность и счастье сестренки казались важнее. Тяжесть осела на дно. Кошек там явно прибавилось. Теперь тысячи острых когтей царапали нервы. В себе стало невыносимее обычного. Все равно это было лучше, чем видеть потом истерзанную Полину, разочарованную и навеки несчастную.
– Собирайся, надо тебе еще кроссовки купить, – сказала она, выходя из примерочной, чтобы он мог переодеться.
– Ты решила во мне напрочь убить индивидуальность?
– Зайкин, хватит ворчать! – прикрикнула Карина из-за шторки. – То, что ты называешь индивидуальностью, нормальные люди считают идиотизмом.
– Ты все время говоришь про нормальных людей, а кто это? Все же разные.
Девушка задумалась, затопав носком. Ей родители тоже всегда приводили в пример нормальных людей. У таких дочери слушались маму и папу, не красили губы алой помадой, не носили мини с каблуками, учились прилежно и ходили в церковь. Она тоже не вписывалась в родительскую норму, а теперь укоряла этим Зайкина. Стало смешно. Пришлось промолчать.
Из магазина одежды они направились в спортивный. Парень на кроссовки косился с отвращением. Только одни привлекли его внимание, вобравшие в себя все цвета радуги. Карина не дала ему их даже потрогать. Он уже было потянулся на полку, но она легонько хлестнула его по руке и вручила полностью белые, классические, никогда не выходящие из моды.
– Вот, что тебе нужно, – строгий голос звучал убедительно, Зайкин не решился перечить.
Карина осталась довольна его новым образом и покупками. В машину она села с улыбкой, стараясь игнорировать недовольство спутника. Тот продолжал угрюмо молчать.
На обратном пути Зайкин заехал в пышечную, откуда вынес любимое лакомство под кленовым сиропом. Сев на место, парень жестом предложил и ей. Она фырканьем отказалась.
– Зря, это очень вкусно.
Девушка покосилась на жирные кружочки теста в пластиковой коробке, которую он поставил на подлокотник между сиденьями, и усмехнулась про себя: «Стресс заедает?».
– Встречаетесь в семь на Грибанале у метро, – проговорила Карина суровым голосом и полезла в бардачок за планшетом. – Потом повезешь ее по этому адресу, я тебе сохраню в картах.
Парень просто кивал, жуя и разглядывая ее сердитый профиль.
– А затем в отель, организаторы все скажут.
– А вторую часть оплаты когда?
– После… всего перечислишь через сайт, – замялась девушка, а потом повысила до резкого голос. – И презервативы не забудь!
Зайкин испуганно вытаращил глаза и кивнул, остановив жевательный процесс. Карина грозно придвинулась к нему и помахала пальцем перед самым носом.
– Только попробуй сунуть в мою сестру свой грязный… – она глянула вниз, ничего не торчало, – без презика!
Парень насупился.
– Че сразу грязный-то? Я вообще-то чистоплотный. Даже подмышки брею. Иногда.
Он совсем склонил голову, надув и без того набитые едой щеки, а потом с усилием проглотил и сунул в рот новую пышку.
– Ох, Зайкин, избавь меня от этого!
– И вообще ты сама меня заставляешь совать в свою сестру… – Зайкин сел прямо и отвернулся к окну, отложив коробку на колени, а после длинной паузы, добавил со вздохом, – На что я подписался…
– В смысле? Услуга за услугу, – усмехнулась она.
– Был ли в этом смысл… если все равно никогда…
Договаривать он не стал, активно задвигал челюстями. Губы облепил сироп. Проглотив очередной кусок, он облизал их, как ребенок, смакуя остатки сладости. Карина все это время наблюдала за ним, чувствуя, как тишина давит на нее со всех сторон: и снизу, и сверху и с обоих боков, особенно напирая в области левой груди. Под гнетом неосязаемой тяжести она смягчилась и даже слабо улыбнулась. В душе пропало привычное раздражение, появилась тонкая нежность, едва уловимая, но ощутимая.
Глаза прилипли к его профилю, словно их косило ровно под этим углом. Впервые она поймала себя на мысли, что Зайкин красив. Причем целиком, не по частям и не с новым имиджем, а именно такой, каким был всегда: с красными глазами, сопливым носом, растормошенными волосами и в неуклюжих балахонах. Он выглядел фриковатым и еще ребенком, казался слабым, но в нем пряталась другая сила, которой ей не хватало, – полное принятие себя, что заставляло и всех вокруг принимать его, как есть. Теперь и она сдалась. Мысль заставила ее улыбнуться.
На следующую пышку Зайкин хотел добавить сиропа из нового пластикового бокса, но неуклюжесть, как обычно, пролила все мимо. Выматерившись, он поднял правую руку ладонью верх и случайно задел ее щеку. Карина невольно потянулась за сладким и облизала его большой палец. Парень опешил, застыл и округлил глаза.
– Не знал, что ты тоже любишь… кленовый сироп.
– Это я на автомате… Рабочие рефлексы.
Дальше позориться было некуда. Лицо налилось кровью. «Да что с тобой?! Где твоя сдержанность!» – ругала она себя внутри.
Синие глаза смотрели с усталостью. Взгляд тускнел.
– Мне кажется, мы сейчас глупостей наделаем, – сказал он тихо.
– Ничего, из зол выбирают меньшее, – Карина посмотрела на коробку с пышками. – Лучше мы наделаем глупостей сейчас, чем она сама потом, причем куда более
