пробраться в спальню короля и ущипнул его за ногу под одеялом. "Что тебе нужно? — спросил король, — Есть ли какие-нибудь новости?" "Нет, мой господин, только то, что ваши люди говорят, что как только вы скажете слово, они пойдут на штурм города со всеми шансами ворваться в него". "Но наш кузен Бургундский готов сдать его без штурма, а нам нужен мир"'. "Как вы можете заключить мир с этим злым и неверным предателем, убившим вашего брата?" "Но все это было прощено с согласия его сына". "Увы, мой господин, вы никогда больше не увидите своего брата". "Уходи, добрый кузен, я увижу его на последнем суде". Когда утром того же дня Совет собрался вновь, представителем короля был канцлер Дофина Жан Жувенель, а не непримиримый канцлер Франции Анри де Марле. По словам Жувенеля, соглашение с герцогом Бургундским стало необходимым. Англичане угрожали вторжением, не было больше денег, чтобы платить жалованье армии, земли вокруг них были так тщательно разграблены, что не было больше ни корма для лошадей, ни еды для людей. Совет все-таки одобрил переговоры, причем с явной неохотой. Дофин взял исполнение решения под свой контроль.
Арманьякские принцы были отстранены, за исключением графа Алансонского. Ему надоела осада, и только он один из
арманьякских лидеров присоединился к позиции Дофина. Повторялась история осады Буржа[491].
После нескольких дней переговоров в шатре Дофина 4 сентября 1414 года было достигнуто предварительное соглашение, которое должно было быть подтверждено позже официальным мирным договором, когда король поправится. Герцог Бургундский в любом случае уступал то, что уже потерял, но сделал мало других уступок. Было еще одно официальное подтверждение "пустого мира" в Шартре вместе с тремя столь же пустыми договорами, которые были заключены после этого. Иоанн не обязался загладить свою вину за убийство Людовика Орлеанского и даже не признал ее. Он также не явился лично к королю или Дофину, чтобы попросить у них прощения за то, что поднял оружие против них, а лишь пообещал, что его брат и сестра, а также представители Четырех членов Фландрии сделают это от его имени. Герцог, его союзники и командиры гарнизонов должны были поклясться больше не поднимать оружие против короны. Дофин принял заверения эмиссаров Иоанна, что с англичанами ничего не было согласовано, и что Иоанн согласился отказаться от дальнейших переговоров с ними. Тем временем герцог обещал сдать Аррас вместе с королевскими крепостями Шербур и Кан в Нормандии, Шинон в долине Луары и Ле-Кротуа в устье Соммы, которые были заняты его войсками в течение последних трех лет. Главари кабошьенов, все еще находившиеся под его защитой, будут изгнаны из его владений. Их судьба и судьба других клиентов и союзников Иоанна Бесстрашного должна была быть оставлена на усмотрение короля и Дофина. Эти последние обязательства были оговорены в секретной статье. Дофин согласился, что капитуляция Арраса будет чисто номинальной. Дофин и горстка его офицеров официально вступят во владение городом, а затем уйдут с армией в течение четырех-шести дней, оставив гарнизон Иоанна под эффективным контролем. Что касается сторонников Иоанна, то Дофин обязался, что, несмотря на оговорку в публичном документе, все они будут амнистированы, их изгнания отменены, а конфискованное имущество будет им возвращено. С политической точки зрения, возможно, самым важным положением договора был пункт, подтверждавший отстранение герцога Бургундского от власти. Ему формально запрещалось являться ко двору без специального вызова короля, одобренного королевой, Дофином и всем Советом и заверенного большой печатью канцлером Франции[492].
Условия вызвали возмущение среди арманьякских лидеров еще до того, как стали известны секретные статьи. Ни с кем из них не посоветовались, их просьбы дать больше времени на рассмотрение были отклонены. Призывы Орлеанского дома отомстить за убийство герцога Людовика или хотя бы признать вину в этом герцога Бургундского остались неуслышанными. Но Дофин был полон решимости навязать свою волю. После того, как были зачитаны открытые условия и герцог Брабанта и графиня Эно поклялись от имени своего брата соблюдать их, в его шатрах произошел неприятный момент. Дофин обратился к Карлу Орлеанскому и призвал его поклясться. "Не я нарушал последний мир, — ответил он, — приведите сюда тех, кто его нарушил, и тогда я выполню вашу просьбу". Молодой принц трижды отказывался, к явному раздражению Дофина. Наконец к Карлу подошел архиепископ Реймсский с группой придворных. "Монсеньор, — сказал он, — сделайте то, о чем просит герцог Гиеньский". Карл через силу принес присягу. Герцог Бурбонский уже собирался заявить свой протест, когда Дофин прервал его и властно приказав принести присягу. Жан де Монтегю, архиепископ Санса, брат человека, которого Иоанн Бесстрашный казнил по приговору суда, начал объяснять, почему он не может присягнуть, но его тоже заставили замолчать. В девять часов вечера 4 сентября у шатра короля раздался звук труб, возвещавший армии об окончании боевых действий. На следующий день формальности были завершены. Герольды провозгласили мир в лагере и на улицах Арраса. Дофин получил ключи от города, и его знамя было установлено над городскими воротами.
Отход королевской армии был плохо организован. Накануне вечером рядом с шатром короля вспыхнул пожар, который быстро распространился по лагерю, губя солдат, пленных и лошадей, уничтожая палатки и припасы и сея панику в армии. Говорили, что пожар устроили гасконцы, разъяренные тем, что их лишили добычи в Аррасе. Короля пришлось спешно перевезти в безопасное место на повозке. Графы Арманьяк и Алансонский бежали полуголыми из своих шатров. Основная масса армии в беспорядке разбежалась и рассеялась. Принцы уехали в ярости, бросив большую часть своего багажа и большую часть артиллерии. Весть об этом была воспринята в Париже со смешанными чувствами. Произошла спонтанная вспышка радости по поводу мира, но в кварталах рабочего класса начались волнения. Люди, пришедшие в церкви, чтобы присоединиться к традиционным праздничным процессиям, обнаружили прибитые к дверям плакаты, призывающие их к восстанию. Городские власти были раздражены и стремились подавить проявление любого недовольства. Среди городских патрициев и членов муниципалитета были серьезные опасения возвращения кабошьенов. Они пожаловались герцогу Беррийскому, что с ними не посоветовались. Но герцог высокомерно ответил, что это дело принцев и их не касается. "Мы воюем друг с другом, когда хотим, и заключаем мир, когда считаем нужным", — заявил он[493].
22 сентября, менее чем через три недели после того, как он пообещал больше не вести переговоры с англичанами, Иоанн Бесстрашный встретился со Скроупом, Мортимером и их коллегами на последнем заседании в аббатстве Сен-Бертен в Сент-Омере. Англичане, конечно, уже знали о заключении Аррасского мира. Герцог признался, что это заставило его отсрочить
