— Конечно! Просто пальчики оближешь! — гордо воскликнула я, радуясь, что могу похвастаться хоть чем-то нормальным типа готовки, а не владением боевыми искусствами или метанием ножей, хотя эти умения мне тоже нравятся.
— Ну, вот видишь. Я серьезно, Ник. Если ты не захочешь оставаться в Дилариуме, маясь от безделья, для тебя всегда найдется место среди нас. Просто представь, не нужно сразу отказываться, — попросил он, и я послушно представила себя в красивой черной форме с магической винтовкой наперевес, прицеливающуюся в почему-то рыжую голову врага. Меня передернуло, и я побыстрее прогнала эту картину из мыслей. Затем увидела другой кадр: палаточный госпиталь, в котором я помогаю раненым Воинам, облегчаю их страдания и говорю, что до свадьбы заживет. По телу вдруг пронеслась волна какого-то горячего и не совсем понятного мне предвкушения. Наверное, Тран тоже это почувствовал и потому слегка и несмело улыбнулся. — Представила?
— Да… — ответила я с доселе неизвестным и быстро нарастающим в груди ощущением. Словно возбуждение от чего-то нового и сложного, но интересного. Стать одной из Воинов… Никогда бы не додумалась до такого сама. — Но, Тран, что я им скажу? Я ведь Защитница, обязанная выполнять совершенно другие задания.
— Ты ведь больна по легенде, так? Можно сказать, что после травмы твое восстановление идет слишком долго, а ты не хочешь всё это время сидеть в столице. Тебя будут рады видеть, да ты поднимешь всем боевой дух, показав, что даже без своей Силы готова сражаться наравне с обычными Воинами, — вдохновенно говорил Тран, заражая меня своей эйфорией. Я снова представила себя там, в эпицентре боевых действий или в госпитале, и поняла, что да, я смогу стать частью всего этого. От такого неожиданного осознания новой перспективы я даже не смогла усидеть на месте, вскочив с кровати и практически запрыгав по комнате под взглядом зеленых глаз, излучающих добрую насмешку. — И я смогу быть рядом с тобой. Не во снах, а в реальности.
Я остановилась. Да, конечно, я всё время, чувствуя себя рядом с Траном парящей в золотистых облаках тепла, забываю, что он меня искренне любит. А сама никогда так толком и не задумывалась, что к нему испытываю. Гораздо большее, чем просто влечение, но еще не любовь. Не любовь? Как же тогда назвать всё то, что я чувствую рядом с этим загадочным Звездочетом? Все эти ощущения вырастающих крыльев, нескончаемого счастья, тепла, разливающегося по телу, легкой эйфории, когда хочется улыбаться, смеяться, ведь я счастлива, счастлива!.. В следующую секунду перед глазами оказался Максим. Его сначала нейтральный, затем насмешливый, а под конец ненавистнический взгляд. Он не был безумен, он все понимал и все осознавал, и всё-таки вынес тот же вердикт, что и вначале. Даже если его слова в лесу были правдой, Макс изменил свою точку зрения. Он нашел в себе силы разлюбить меня. Наверное, это даже похвально, ведь требует столько сил. Он не прощает меня, и я больше не хочу что-либо ему объяснять.
Я подошла к небольшой кровати, на которой продолжал молча сидеть Тран и ждать моих ответных слов. После нескольких секунд раздумий уселась на холодный пол, прислонившись спиной к мягкому высокому матрасу, и парень последовал моему примеру. Чтобы не растерять все кое-как собранные мысли, смотрела в витражное окно, проходя через которое, лучи Церона меняли свой цвет и устраивали в комнате ломаную радугу.
— Если я скажу тебе, — заговорила я предательски севшим голосом, — что найду в себе силы разлюбить Максима и останусь с тобой, ты поверишь мне? Будешь рядом, как бы меня поначалу ни ломало от одного его имени? Сможешь вынести ожидание, даже зная, что я не гарантирую положительного результата?
Тран молчал так долго, что я начала бояться. Испугалась, что он станет всё отрицать, ведь так будет гораздо логичнее. Кто захочет быть вечно терзаемым безответным чувством да еще ждать неизвестно чего неопределенное количество времени? Очень хотелось повернуть голову и увидеть выражение лица родного Звездочета, но было страшно, поэтому я заставляла себя любоваться неестественно изогнутыми цветными лучами, скользящими по каменным стенам. Тик-так, тик-так, еще минута, еще одна — я покорно ждала ответа. Почему же он молчит? Если Тран ответит «нет», не знаю, что тогда будет со мной. Я наверняка выдержу еще один холодный отталкивающий взгляд, но это навсегда изменит меня. В какую сторону — неизвестно никому. Тик-так, тик-так…
— Ника, — наконец-то заговорил он, я была готова растаять в полуденных лучах Церона от этого голоса с оттенком теплой карамели. — Я всегда оставался с тобой. Сколько бы жизней мы ни прожили, я был рядом. Неужели ты думаешь, что сейчас что-то пойдет по-другому? Конечно же, я останусь с тобой и буду ждать. Я оставался рядом столько времени и стану продолжать в том же духе настолько долго, сколько тебе потребуется. Лишь одним своим вопросом ты уже сделала меня счастливее, и я боюсь даже подумать, что может быть потом.
— Не нужно думать! — поспешно проговорила я, наконец-то повернувшись к Трану. — Не загадывай, пожалуйста, мне так будет легче. Чтобы не сглазить, — скромно добавила я и снова пристроилась под боком Звездочета. — Спасибо, — прошептала я, практически дотрагиваясь губами до его шеи и вдыхая чудесный запах волшебной травы вперемешку с дымом. Так уютно, так тепло, так спокойно. Нет боли.
Вместо слов Тран подарил мне лишь ответные объятия, и я снова почувствовала себя в гармонии со всем, что меня окружает, ощутила, что наконец-то стала целой. Это не просто эйфорическое ощущение — оно божественное.
Тик-так — мы просидели огромное количество времени, не говоря ни слова. Как здорово общаться во сне — у тебя есть безграничный запас времени, и не надо куда-то спешить, делать что-то совершенно тебе не нужное, видеть то, что не хочешь видеть… Внезапно все окружающее подернулось легкой рябью, которая тут же исчезла. Кого-то из нас будили, что сразу же меня расстроило. Я заглянула в глаза, хранившие в себе все звезды, и с грустным видом вздохнула.
— Кого? — спросила я, уверенная, что Тран поймет.
— Тебя, — с легкой улыбкой ответил он, внимательно смотря в глаза, в которых когда-то плескались покоренные волны.
— Скоро в рядах Воинов станет на одного больше, — прошептала я, что больше было похоже на мурлыканье. Тран легонько, словно дуновение ветерка, поцеловал меня в нос.
— Скоро станет на одного счастливого человека больше, — все-таки сказал он, уверенный, что все сложится хорошо. Я вздохнула и почувствовала, что вот-вот вернусь в реальный мир, но все же успела добавить:
— На двух счастливых людей.
Дежа вю состоялось: я опять проснулась в этой комнате практически в такой же позе, только теперь пахло не булочками, а чем-то фруктовым, и рядом оказался не Тран, а Грета, осторожно присевшая на краешек кровати. Я тут же прокрутила в голове прошедшую ночь и жутко обрадовалась, когда чувство родной привязанности к этой Хранительнице осталось со мной, а не улетучилось, словно временное помутнение рассудка. Быстренько сев и наверняка застав женщину врасплох, я зарылась в многочисленные скользящие складки ее балахона, обнимая ту, которая пела для меня сказочные по своей красоте песни всю ночь. Что-то в последнее время меня тянет со всеми обниматься. Грета несмело и, можно сказать, неловко обхватила меня руками. Наверное, она действительно думала, что ночью я просто-напросто бредила и мне было все равно, кого обнимать. Хоть Гроса, к примеру. Представив, как он поет мне колыбельную, я захихикала.
— Доброе утро, — с озорной улыбкой сказала я, отодвинувшись от Хранительницы, и шумно втянула носом воздух. Ну, абсолютное дежа вю. — Я голодная и чувствую запах чего-то вкусного.
— Еще бы ты была не голодная, уже вторая половина дня. Я не стала приносить еду сюда, решила, что ты будешь в состоянии спуститься вниз. Я оказалась права? — на всякий случай уточнила она, хотя и так видела, что меня распирает от позитива.
— Абсолютно! — подтвердила я и слегка замялась, вспоминая ночь боли и истерик. — Спасибо вам за… за всё. Вы появились именно тогда, когда были мне нужны, правда. Я бы, наверное, упала в обморок прямо на лестнице, потому что сил подняться уже не было. И вообще… Вся та боль — вы избавили меня от нее. И еще… — я замялась еще больше, не зная, нужно ли говорить дальше, чтобы не смутить ни Грету, ни себя саму. — Когда я увидела вас там, то сначала подумала, что вы — моя мама, — потупив взор, почти шепотом проговорила я. — Я звала ее, и тут появились вы. Я знаю, я была уверена ночью и уверена сейчас, что это она послала вас мне. Спасибо, — повторила я, и мне показалось, что Грета сейчас расплачется. И — о, Боже! — по ее щеке действительно прокатилась одна-единственная слеза. Наверное, даже это является для Хранителя роскошью. — Ну вот, я знала, что не нужно этого говорить.
