— Что ты там говорил? — буркнул Сворден.
— А? — Навах даже не повернулся к нему, продолжая разглядывать вклинивающуюся вглубь материка голубую извилистую полосу залива.
— Не акай, — Сворден неожиданно для себя зевнул. Все-таки его здорово разморило. Лежал здесь, пускал слюни на воротник — бери готовеньким, и не трепыхнется.
Сворден обозлился на самого себя. Встал, прошелся по палубе, пнул ошметки размочаленной Стромдангом резины. Упал на кулаки и принялся отжиматься до тех пор, пока не почувствовал — на смену тяжелому гулу в башке возвращается уставная ясность мысли. И только затем соизволил пояснить:
— Ты говорил насчет того, что это произошло только с нами.
— Пошутил, — без тени насмешки ответил Навах, определенно нарываясь на страшные пытки.
Окажись Сворден в других обстоятельствах, свежеванный труп предателя давно бы уже протух на жаре или отправился на корм рыбам. Но сейчас ему оставалось только сжать кулаки и скрипнуть зубами. Убить Наваха успеется, а пока кодировщик нужен живым.
— Какое задание имел наш дасбут? — спросил Сворден. Если кто это и знал, то кодировщик по долгу своей службы наверняка входил в их число.
— Надеешься на подмогу? — догадался Навах. — Напрасно. Это поход в один конец.
Вновь захотелось курить, но оставшийся во рту привкус сигареты пересилило желание, и Сворден достал из пачки галету. По твердости, да и по вкусу она ничем не отличалась от камня.
К тому времени, когда мировой свет начал угасать, дрейфующий дасбут вышел на траверз отрогов невысоких холмов, что вклинивались в океан постепенно сходящими на нет косами.
Рыхлый песчаник проступал сквозь густые заросли хребтом давно издохшего чудовища. То там, то здесь попадались островки водорослей, гниющих на жаре с невыносимым зловонием. Один из таких островков на несчастье прицепился к дасбуту, и Сворден уже подумывал швырнуть в него гранату, только бы избавиться от вони.
Блошланг словно втягивал лодку в свою пасть, проталкивал ее глотательными спазмами неторопливого, но неодолимого течения, влекущего дасбут вглубь материка. И ничего Сворден с этим поделать не мог, а Навах ничего делать не собирался, отчего один в бессилии, а другой с равнодушием взирали на то, как все глубже и глубже увязают во вражеской территории.
Сворден почти не сомневался — дасбут уже засечен армейской разведкой, которая, хотя и не отличалась расторопностью и сообразительностью, наверняка к этому моменту доложила в штаб. Армейцы вояки еще те, и вряд ли сюда сунутся, даже если будут уверены, что дасбут покинут экипажем. Но они поставят в известность легион, а уж тот несомненно организует захват лодки. Навах, если он предатель, мог еще раньше передать координаты дасбута и ускорить работу неповоротливой армейской машины.
Но вполне возможно, что Сворден преувеличивал изворотливость Наваха и чересчур лестно думал о разбросанных по джунглям армейским постам, сдерживающих напор здешних аборигенов-мутантов.
Всматриваясь в берег, Сворден пытался отыскать там хоть какие-то признаки жизни, но изрядно прореженные огромными воронками джунгли лишь пенились ядовито-коричневой листвой, накопившей столько дефолиантов, что походила на распухшие по жаре трупы и источала непереносимый запах гнили.
Песчаные склоны усеивали останки военной техники — сгоревшей или брошенной. Танки и баллисты казались нерастворимым осадком от встречи двух бурно прореагировавших вещества. Трудно представить, сколько десантов Дансельреха упрямо раз за разом высаживалось на пропитанный смертью берег Блошланга, вступая в схватки с материковыми выродками, убивая и умирая, сжигая и сгорая во имя какой-то непонятной, но, судя по накалу боев, очень высокой цели.
Кое-где торчали рубки дасбутов, вздымалась вверх корма с искореженными огромными винтами, а чаще всего огромные туши почти полностью скрывались под водой, и лишь мелкая рябь, да смутно проступающие сквозь нее пятна ржавчины выдавали последние места прикола.
Но больше всего Свордена поразил вид дасбута, выброшенного на берег непонятной силой. Казалось, великан выхватил лодку из воды, как какую-то рыбешку, шлепнул ее для острастки о скалы и, поддавшись извращенно-игривому настроению, воткнул стоймя в песок, превратив ее в подобие железной башни, накренившейся так, словно вот-вот собиралась обрушится с оглушительным грохотом на землю. Однако пустившие метастазы джунгли, опутавшие лианами-выползнями лодку почти до кормы, превращенной в вершину жутковатого сооружения, указывали на солидной возраст мрачного памятника безвестно погибшему десанту.
— Сказали мне, что эта дорога ведет к океану смерти, — произнес Навах, и Сворден от неожиданности вздрогнул. Что не говори, а такое зрелище пробирало до самых внутренностей, кехертфлакш. Даже не столько могуществом неизвестной силы, сотворившей с дасбутом такое, сколько сквозившим от этого безумием, подобно стылому ветру, пронизывающему до костей.
— Что же это? — бессильно спросил в пустоту Сворден, вовсе не надеясь получить ответа. Ему вдруг показалось, что они с Навахом и дрейфующим дасбутом незаметно для самих себя пересекли какую-то грань, безвозвратно отделившую их не только от Дансельреха, но и всего, что составляло смысл существования разбросанной по каменистым островам империи по ту сторону Стромданга — материковых выродков, извечных врагов, достойных лишь самой мучительной казни.
— Я же говорил, отсюда нет возврата, — сказал Навах и непонятно добавил: — Уроборос.
Бледный поток Блошланга, напоминающий выползшую из вечной тьмы змею, где отсутствие мирового света выбелило ее шкуру, превратило глаза в ненужные наросты и покрыло чешую слизью, все круче вздымался вверх навстречу самому себе. Темное пятно Стромданга почти скрылось за переливистым дрожанием, словно некто сгреб частицу мира и принялся уминать ее, все сильнее и сильнее стискивая в кулаке.
— Чудовищная рефракция, — продолжал свою тарабарщину Навах. — Хотя нет, не похоже… Изменение пространственной метрики… тангенциальные искажения… — У Свордена зачесались кулаки вбить выродковую галиматью обратно в глотку кодировщику, но тот уже приткнулся.
С миром творилось неладное. И Сворден ощущал это яснее ясного. Захотелось забраться в дасбут и запереться в пустых отсеках, лишь бы не видеть как невозможная сила скручивает Блошланг в огромное кольцо.
Объявись на берегу зеленые полчища армейцев или черные когорты легионеров, Сворден и то почувствовал себя гораздо легче, ибо — вот враг, а вот орудие главного калибра, война есть война, и в тысячу раз лучше погибнуть в бою, чем бессильно продолжать дрейф на мертвом дасбуте в неизвестность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
