много наших снимков.
Билли обрадовалась еще больше.
— А теперь мы должны сфотографироваться все вместе! — сказала она восторженно. — Повешу снимок дома в коридоре, прямо напротив входной двери!
Она подарила нам самую счастливую улыбку, какую я когда-либо у нее видела. Глаза Билли сверкали, как драгоценные камни. Она повернулась и побежала к своим родителям, которые болтали с родителями Мики.
Маму и папу Билли было нетрудно разглядеть в толпе, они напоминали пару разноцветных попугаев: на нем тропическая рубашка, а на ней — огромные серьги, видимо, подаренные какимто далеким племенем с Амазонки.
При знакомстве родители Билли с энтузиазмом пожали двумя руками мою руку, оглядев меня веселыми глазами, в которых посверкивали озорные искорки — такие же, как у моей подруги. Родители Билли мне очень понравились. Я знала, как важно для нее их присутствие здесь в этот день, и, судя по тому, с какой любовью они смотрели на свою дочь, не приходилось сомневаться, что они ни в коем случае не пропустили бы ее праздник.
Сейчас они, бурно жестикулируя, что-то рассказывали Блэкфордам, видимо, как убегали от обезьян. Амелия и Маркус, по-королевски сдержанные и вежливые, слушали их с легкой улыбкой, приобняв Мики с двух сторон.
Праздник проходил отлично.
Мою жизнь заливал солнечный свет. В этот день я чувствовала себя очень счастливой и наслаждалась моментами ничем не омраченной радости. Я не расстроилась даже тогда, когда подумала о маме с папой. Как я хотела бы, чтобы они были здесь и посмотрели на меня…
Среди воспоминаний, которые сохранились у меня о родителях, самым дорогим было то, где мы гуляем втроем. Засмотревшись на что-то, я отстала, а они ушли вперед. Папа виделся неясно, его образ размылся со временем, а маму я помнила как свет, который никогда не тускнеет. Я шагала позади, а мама, окутанная дневным светом, часто оборачивалась, чтобы найти меня глазами. Она смотрела на меня, улыбаясь, и махала, подзывая к себе, и ее рука сверкала в лучах солнца.
«Ника! — звала она голосом, слаще которого не было ничего на свете. — Идем!»
Кто-то коснулся моего лица. Я повернулась и увидела, что это Норман осторожно поправляет шнурок на моей шапочке. Я встретилась с ним взглядом, и он мягко улыбнулся. От его заботливого жеста на сердце у меня стало очень тепло.
— Они пришли!
Все вдруг радостно зашумели, стали оборачиваться, чтобы посмотреть на тех, кто «пришел». По лужайке с большими корзинами в руках шли несколько девушек и молодых людей.
— Что там происходит? — спросила Анна, вставая на цыпочки, чтобы увидеть, из-за кого все так оживились.
— Нас сейчас будут чествовать, — объяснила я с улыбкой. — Я-то думала, что они отказались от этой идеи, но нет…
Я знала, что в нашей школе для выпускников обычно готовили маленький шуточный спектакль, но в этом году решили поменять программу. Ребята и девчонки, отвечающие за организацию Дня сада, придумали что-то одновременно смешное и праздничное.
Они стали раздавать выпускникам цветочные венки: из белых лилий для девушек, а для парней — красивые плетенки из зеленых веточек, усыпанных мелкими черными ягодками. Довольно оригинальная идея, подумала я, глядя на парней и девушек, которые теперь гордо разгуливали по школьному двору с цветами и ягодами на головах.
Анна приложила руку к груди и рассмеялась.
Вскоре очередь дошла и до меня: кто-то сдернул с меня шапочку и надел мне на голову венок.
Я обернулась и увидела Билли, которая хитро хихикала, но она смеялась не надо мной, а над Мики, которая метала в нее гром и молнии, яростно сдувая с лица темные пряди, торчавшие изпод ее венка. Понятно, что такая дерзость не могла сойти Билли с рук. Мики выхватила из корзины первый попавшийся венок и, размахивая им из стороны в сторону, угрожающим голосом процедила:
— Ну берегись!
Не стоило им мешать, поэтому я стояла и наблюдала за тем, как Мики гоняется за Билли и наконец нахлобучивает ей венок чуть ли не до самого носа.
Я подмигнула Анне с Норманом, взяла из корзины зеленый венок и нырнула в толпу. В воздухе витал цветочный аромат, я плыла в море из счастливых лиц, пока не добралась до того, кого искала. Спиной ко мне стоял красивый молодой человек в компании нашей директрисы и незнакомых мужчины с женщиной. Я была уверена, что они обсуждали его планы на будущее. Ригель расстегнул мантию, квадратную шапочку держал под мышкой, а руку засунул в карман, приоткрыв хорошо скроенные брюки.
Я остановилась в сторонке, чтобы им не помешать, но в этот момент мужчина и женщина кивнули и пожали Ригелю руку. Директриса тоже махнула ему рукой и отошла вместе с гостями. Воспользовавшись этим, я на цыпочках подбежала к Ригелю, встала позади него и громко кашлянула. Ригель повернулся.
Увидев озорное выражение у меня на лице, он буркнул:
— Только, чур, больше никаких фотографий…
В ответ я с ликующим видом вынула из-за спины венок. Ригель удивленно поднял брови. — Ты шутишь… — медленно проговорил он, но я уловила в его голосе нотку неуверенности, потому что он догадывался, что я настроена серьезно.
— Хочешь надеть?
— С удовольствием… обойдусь без него, — язвительно пошутил он с видом очаровательного зануды.
Но я знала, как на это реагировать.
— Да ладно тебе, — сказала я, подходя к нему с улыбкой, — их все надели… — Нет…
Ригель не успел договорить, потому что я подпрыгнула и набросила венок ему на голову. Несколько ягод оторвались и, отскочив от его груди, упали в траву. Ригель часто заморгал, словно не веря тому, что я только что нацепила на него корону из листьев.
Но прежде чем он успел что-то сказать, я обхватила его подбородок пальцами, встала на цыпочки и поцеловала в щеку. Ригель нахмурился, а я улыбнулась ему как ни в чем не бывало.
— Веночек тебе очень идет!
Я по-прежнему стояла на цыпочках, слегка покачиваясь. Нашла его руку и переплела свои пальцы с его. Ригель почувствовал, что я пытаюсь его задобрить, и уголки его губ приподнялись. Мое сердце забилось чаще.
Ну смелее, ты можешь улыбнуться, хотела сказать ему я, улыбнись, и увидишь, ничего не случится.
— Сомнительный комплимент…
Ригель медленно завел наши переплетенные руки мне за спину и притянул меня к себе. Ему правда очень шла эта корона: в ней он был похож на лесного принца.
— Добилась своего, да? — пробормотал
